Таисия Пьянкова - Я – дочь врага народа

Букву «р» она произносит картаво: то ли мурлычет, то ли рычит.

И это положено уважать.

А в Татарске, в первом классе, у Лизы была учительница – Белоконь Ольга Николаевна! Ту хотелось называть мамой.

Если бы Ирина Еремеевна сделалась худой – наверняка летала бы в школу на метле. А такую, как бы сказала бабушка, тумбу даже ступа не поднимет.

Наказывать ребят Ирине Еремеевне нравится. Чуть что:

– Крючков! За печку!

– Ильин! За печку!

– Быстрикова! За печку!

В классе довольно прохладно. За печкой тепло. К тому же окошко напротив. Можно даже читать.

Лиза не любит учительницу, но любит читать.

Если ей удаётся раздобыть хотя бы клочок газеты, она сама добивается того, чтобы Ирина Еремеевна её наказала.

В детдоме не больно спрячешься. На улице поздняя осень. Благодать только за печкой.

Но кто-то разгадывает Лизину хитрость и ябедничает Ирине Еремеевне. В следующий раз она отбирает у Лизы чтиво. Девочка припадает к тёплой печи, неслышно плачет. А в печи оказывается щель, забитая копотью.

Ладонь случайно ложится на сажу, затем вытирает мокрое лицо. Потом Лиза настороженно выглядывает из-за печки. Хохот ошалелый.

Пока Ирина Еремеевна разворачивает от доски свою толщину в поисках причины веселья, Лиза видит на руках сажу, понимает, в чем дело, и прячется.

В наступившей было тишине опять выглядывает…

Урок сорван!

На перемене Лиза во дворе моет лицо дождевой водою, утирает подолом.

Только успевает вернуться в коридор, как тут же слышит:

– Быстрикова! К директору!

Директор школы – Игорь Васильевич Телегин. Он сильно горбат. Оттого мал ростом и сидит на стуле, подвернув под себя ногу. Но ученики готовы каждого, кто посмеет хоть чем-то обидеть его, уничтожить на месте!

Лиза тоже за месяц школьных занятий успела его полюбить. Если Игорь Васильевич идёт по другой стороне улицы, она перебегает туда, чтобы поздороваться. Хотя в деревне и без того всех всегда видно.

Не успел начаться разговор – зазвенел в коридоре звонок. Игорь Васильевич предлагает Ирине Еремеевне пройти на урок. А Лизу он спрашивает:

– Тебе нравится читать?

Девочка кивает.

– А вот я слышал, что ты ещё и стихи пишешь?

Лиза кивает.

– Почитай, пожалуйста!

Лиза читает медленно и очень выразительно:

– Дальше! – просит директор.

– Дальше! Дальше!

– Лизонька! Дальше!

Но Лиза плачет.

И у Игоря Васильевича на глазах слёзы.

– Всё понятно! Всё понятно… – повторяет он и предлагает: – Надеюсь, ты сегодня вечером придёшь к нам в гости? Домой. Я договорюсь со Спиридоном Васильевичем.

Усадьба школьного директора от детского дома наискосок – через дорогу. Погода слякотная. Приходится идти по грязи.

Игорь Васильевич поджидает Лизу у ворот – во дворе собака. Крыльцо чистейшее! Ботинки у Лизы грязные и большие. Большие настолько, что она шнурков не распускает. Разувается так. Носки худые.

Жена директора – стройная, улыбчивая красавица агроном – вздыхает и говорит:

– Как раз к столу – пироги горячие…

– Мы ужинали, – отвечает Лиза.

– Но пирогов не ели.

По тени на стене Лиза видит, как Игорь Васильевич маячит жене – не настаивай, дескать. Он проводит Лизу в комнату.

– Сколько кни-иг! – ликует девочка.

– В любое время приходи, читай, – радуется хозяин гостевому восторгу. – И об этом я договорился с вашим директором. А теперь… Поешь всё-таки пирожка.

Они возвращаются в кухню.

Пироги с капустой.

– Ты не торопись… уходить, – просит Игорь Васильевич. – Если можно, почитай ещё что-нибудь. Катя! – зовёт он от плиты жену. – И ты сядь, послушай.

Лиза тихо, неторопливо читает:

Хозяева долго молчат. Хозяйка спрашивает:

– Кто у тебя родители?

– Папа был военным. Начальник шифровальной службы в Толмачёво. Его расстреляли как врага народа. Мне было два года. Бабушка рассказывала. Мама после этого жить не захотела. Она три года ждала и плакала. Я её помню только со спины.

– А бабушка?

– У бабушки ещё сын, дядя Вася, был. Он инженер и музыкант. Дядя Серёжа – художник. Был. Дядя Валя – стихи тоже писал. Дядя Гера – он помощник машиниста на паровозе. А дедушка мельницы строил… Только дядя Гера остался. И сестрёнка есть. Она где-то в другом детдоме. Не знаю…

В деревне электричества нет. Игорь Васильевич провожает Лизу до ворот детдома. Она идёт темным двором, затем отворяет дверь в широкий коридор, освещённый керосиновой лампой. Но не успевает путём переступить порог – из комнаты пацанов вылетает полено…

Левая рука у Лизы тут же виснет. До утра локоть распухает.

Потом медсестра вместе с воспитателем Сергеем Власовичем вправляют Лизе выбитый сустав.

На дворе солнце. А в преддверии медпункта почти темно – нету окон. Кто-то из мальчишек, прикинутый с головою пиджаком, гундосо говорит из угла, когда Лиза входит во мрак:

– Путишь убничать – упьём!

Неделю спустя, в школьном коридоре Игорь Васильевич спрашивает Лизу:

– Ты почему не приходишь?

Потупясь, девочка отвечает:

– У вас сильно чисто.

– Ну и что?

– А у нас в детдоме чесотка. И вши… бывают, – добавляет она.

– Ясно! – говорит директор. – Тогда сделаем так: на чердаке у нас тёплая комната – буржуйка стоит… Договорились?

Лиза соглашается, хотя понимает, что пацанья угроза – не пустой звук. От девочек она знает: до Спирика директором детдома успел побывать некий Протасов Егор Лукич. Открылся детдом в мае, а в июне, по судебному протоколу – воспитанники, а по сути – беспризорники, сбросили с яра на камни Сеню Родионова. Сбросили за то, что он видел, как пацаны пытались забраться в сельпо.

Сеню поспешили похоронить на другой же день. Гроб ему наскоро соорудили из досок той уборной, которая, похоже, принимала отходы ещё самого купца Афанасьева. Саваном же голому Сене послужила матрасовка – её было проще списать.

Молебном убитому зазвучали слова, кем-то, видать, из девочек положенные на мотив старинной песни «По чужим я дорогам скитался»: