Ева Север - Трасса Ноль

– Каких еще нищих? – Яна едва повернула голову. – Вот еще – «не напрягайся»! Ты же работаешь.

«Черт, да куда же они запропастились?»

– А я тоже скоро уволюсь, – небрежно бросил Сид. – Для духом нищих, бэби.

Он пинком отшвырнул с дороги Янин пустой рюкзак и продолжил метания по комнате.

– Shit! Да где же они?

– Не поняла, – Яна рывком обернулась к Сиду. – Зачем уволишься?

Но Сид уже не слушал. До его смены оставалось меньше часа, если опять опоздает, одним штрафом уже не отделаться.

Перед глазами замаячила управляющая баром, стальной взгляд и усталый прокуренный голос: «Еще раз не откроешь бар вовремя – можешь вообще не приходить».

– Куда они, на хрен, могли деться?!

Сдерживать раздражение он уже не мог. Сид подлетел к столу и одним нервным движением сдвинул все вещи. Фаянсовая миска не удержалась на краю, опрокинулась и упала на пол, с отчаянным дребезгом раскололась на четыре куска. Зеленые яблоки вприпрыжку покатились по деревянному полу.

– Твою мать!

Сид в сердцах толкнул стопку книг. Она тут же развалилась, несколько толстых томов с грохотом полетели на пол.

– Да пропади оно все!..

Он сделал пару шагов назад, все еще вне себя от спонтанно накатившей ярости. Ясный и негромкий голос прозвучал словно откуда-то издалека:

– Ничего, я все уберу.

Сид моргнул и повернул голову. Яна застыла на стуле гипсовой статуэткой и глядела на него во все глаза, без тени укора, скорее сочувственно. Ему показалось, или в ее голосе были извиняющиеся нотки? Сиду стало стыдно, он не знал, что сказать.

– Что ты искал, Сид?

Яна по-прежнему сидела без движения и неотрывно смотрела ему в глаза. Сид небрежно махнул рукой:

– Я потерял телефон и ключи от бара. Да неважно, я уже опоздал…

– Они в прихожей.

– Что?

Яна кивнула в сторону коридора:

– Ты их сам сегодня днем оставил на тумбочке в прихожей.

Сид молча рванул прочь. Янин взгляд так и жег лопатки. Он почувствовал облегчение, скрывшись в темноте коридора.

Телефон, ключи и сигареты сиротливо лежали на полке у двери.

«Извиниться перед ней не хочешь?»

– Бэби, ты лучшая!

Сид присел и принялся впопыхах шнуровать кеды. Если бегом до метро, то он еще успеет…

Он торопливо натянул косуху и мельком глянул в зеркало.

«Неплохо выглядишь, buddy!»

Сунув телефон и ключи в карман, он уже взялся было за ручку двери.

– Так почему ты сказал, что уволишься?

Яна тихо стояла в дверном проеме комнаты и все так же серьезно смотрела на Сида.

Он легко рассмеялся:

– Так лето же заканчивается, глупыш! А мы с тобой еще нигде не были.

– То есть как – нигде? А надо было? – Яна наморщила лоб.

Сид вздохнул и одарил подругу ласковой улыбкой.

– Покажу тебя настоящий Север. И чтобы было приключение, а не как в прошлый раз…

– Погоди. – Яна явно была сбита с толку. – А жить мы на что будем?

«Женщины…»

Сид сделал шаг назад, потрепал Яну по щеке и заглянул ей в глаза.

– А вот это предоставь мне. Не парься, бэби. Наслаждайся.

Яна неуверенно ответила на его улыбку, порывисто прижалась к нему и шепнула:

– Как скажешь.

Сид довольно хмыкнул.

Уже через плечо, с лестничной площадки, он бросил на прощание:

– До завтра, бэби! Ложись, не жди меня.

Он летел по лестнице, прыгая через две ступеньки, и все еще улыбался.

«Предоставь это мне».

Ему нравилось, как это звучало. Если бы еще он не опаздывал так на смену. Если бы деньги от проданного мотоцикла не таяли так быстро.

«На Север хватит. А там разберемся!»

Сид тряхнул головой.

«А все же с Янкиным приездом дома стало гораздо уютнее…»

Дыхание сбилось, и Сиду пришлось перейти на широкий шаг. Впереди уже маячило шоссе.

Он не хотел смотреть на часы, да и какая разница? Он должен успеть. Сид не позволял себе даже думать о том, что будет, если он не успеет.

Выскочив на обочину, он едва глянул по сторонам, кинулся опрометью через дорогу. Вслед ему возмущенно загудел черный внедорожник.

– Расслабься, buddy! – Сид едва отмахнулся от водителя и напряженно уставился на поток машин, едущих в сторону города.

Эти три едут слишком плотно и быстро, зато за ними…

«Пропусти, выжди секунду… Еще немного… Давай, пора!»

Пружинистым рывком Сид бросил свое тело прямо на проезжую часть, в двадцати метрах от стремительно приближавшейся желтой грузовой «газели».

«Газель» пронзительно загудела, водитель резко ударил по тормозам. Сид вытянул руки вперед и вверх, перегораживая путь, и ринулся к машине.

Внутри сидел только один водитель – коренастый узбек средних лет в растянутой черной футболке. В первый момент он, казалось, опешил от наглости Сида, но быстро пришел в себя и решительно вылез из кабины.

До Сида донеслась брань на чужом языке. Он упрямо мотнул головой и преодолел последние метры, не сбавляя шага.

– Ты что тваришь? А?! Ба-а-алной! А ну, с дароги!

Густой южный акцент водителя подсказал Сиду, как вести себя дальше.

– Брат, прости! Подкинь в город, очень надо! – Сид умоляюще схватил узбека за плечо. – У меня мама в больницу попала! Сейчас, только что!

Водитель помедлил, хмуро изучая лицо Сида. Было очевидно, что он взвешивает его слова.

«Ну же, поверь мне!»

– Очень срочно, брат! – Сид умоляюще наморщил лоб, приплясывая от нетерпения.

– Са-адис, – наконец кивнул узбек.

«Газель» тронулась.

Спустя пару минут водитель заговорил:

– Мать – это святое. Как не помочь? А что случилось-то?

– Сердце прихватило, – мрачно обронил Сид.

– А-а-а… Пожилая совсем, да?

Сид быстро прикинул в уме. В этом году его матери исполнится пятьдесят пять, и в последний раз он видел ее девятнадцать лет назад. Он сокрушенно кивнул:

– Восьмой десяток пошел.

Водитель сочувственно цыкнул.

«И не стыдно тебе, приятель?»

Прислушавшись к себе, Сид понял: не стыдно. Ни перед водителем, ни тем более перед матерью – она его бросила, не он ее!

«Отчаянные времена – отчаянные меры».

А положение и правда было отчаянным. Сид не хотел думать о том, что будет, если он опоздает. Его квартира, наполненная чужими людьми в форме, отделение полиции, участковый и все, что последует затем… Нет, он не выдержит этого снова.

«Сука, как она может так со мной поступать?!»

Июньская ночь два года назад, то время, когда прозрачные рассветные сумерки тают, светлеют на глазах. Свет заливает комнату, и постепенно все очертания становятся до безжалостного будничными и трезвыми, только по углам еще остается уютный сумрак легкомысленной белой ночи.

Простыни на постели сбились, подушки раскиданы как попало. В углу на полу работает проигрыватель, но пластинка давно закончилась, из динамиков льется негромкое шипение. Всю ночь комнату освещали свечи. Теперь почти все они потухли, только на столе еще мерцает одна, толстая, винно-красная. Когда потухнет и она, закончится эта ночь.