Ева Север - Трасса Ноль

Яна почувствовала себя до невозможности усталой. Что она забыла тут, посреди дремучего леса, в компании двух мальчишек с пилой?! Она просто хочет домой – к Сиду. Кажется, она уже целую вечность блуждает здесь в поисках допотопного парашюта, пропади он пропадом!

Все Янины царапины ныли, а некоторые, кажется, начали воспаляться. Пот заливал глаза, ноги подкашивались от усталости и пережитого стресса.

И все же шаг за шагом они выбрались из зарослей густого кустарника на более открытое место.

«Уже что-то! И где мы теперь?»

Яна настороженно остановилась. Кругом рос абсолютно незнакомый ей сосновый лес, ни малейшего намека на то место, где она приземлилась. Вдалеке поблескивало озеро.

– Куда дальше? – деловито спросил Суслик.

Яна безнадежно вздохнула.

– А пес его знает. Мы заблудились.

– Ну, значит, вернемся обратно и начнем снова! – голос Бобра звучал так, словно он хотел утешить Яну.

Она даже рот открыла.

– Вот уж дудки! Я возвращаюсь на поле. Сейчас, немедленно! И ищите свой парашют сами!

– Да, но штраф… – завел было волынку Суслик.

Яна притопнула ногой.

– Не твоего ума дело! В какой стороне поле?

Ответом ей было упрямое молчание.

Яна в отчаянии огляделась в попытке хотя бы примерно прикинуть направление.

Внезапно ее внимание привлекло какое-то движение на берегу озера. Боясь спугнуть удачу, Яна сощурилась и пригляделась внимательнее.

Так и есть! У озера горел костерок, возле него расположилась компания.

– Люди! – Яна радостно указала в ту сторону. – Сейчас я пойду к ним и узнаю дорогу.

– Нет!

Бобер проявил небывалую прыть. Он выскочил вперед, загородил от Яны компанию отдыхающих и с жаром заглянул ей в глаза:

– Не ходите!

Яна растерялась.

– Это еще почему?

– Нельзя! – уперся Бобер.

– Они все равно дороги не знают, – поддакнул Суслик.

Что-то было не так. Яна сузила глаза и с подозрением оглядела своих спасателей.

– Вот и проверим, знают ли.

– Я вас не пущу!!!

Бобер хотел гаркнуть на Яну, да подвел голос: на середине фразы парень дал петуха. Он густо покраснел и умолк.

Вперед выступил Суслик:

– Места тут нехорошие… – он туманно махнул рукой. – Люди ходят разные.

– Пойдемте лучше в лес, парашют искать! – кивнул все еще пунцовый Бобер.

Это напоминало какой-то фарс. Яна упрямо мотнула головой.

– Я иду к людям. И точка.

Обойдя мальчишек, она неторопливо, но уверенно зашагала к озеру.

У костра по-хозяйски расположились трое мужчин. Один что-то рассказывал, буйно жестикулируя. Поляна то и дело оглашалась дружным хохотом. Неподалеку притулились три скутера, рядом с ними в теньке стоял ящик пива. На углях шипело мясо, и в воздухе распространялся божественный аромат шашлыка.

Яна сглотнула. Тут же вспомнилось, что она ничего не ела с раннего утра, а ведь день уже клонился к вечеру.

Оставалось только надеяться, что они не услышат урчания в ее животе. Еще издалека Яна бодро окликнула мужчин:

– Здравствуйте!

Все трое разом повернулись к ней. Возникла тягостная пауза.

Яна остановилась, не дойдя до костра шагов десять. Она все еще неуверенно улыбалась и подбирала слова, хотя в груди уже забился тревожный молоточек паники, а чутье взвыло: «Что-то не так! Берегись!»

Мужики неотрывно смотрели на Яну. Раскрасневшиеся лица, подгулявшие ухмылки и поплывшие взгляды. Все трое были в стельку пьяны. Толстые цепи на шеях, синюшные татуировки и явный некомплект зубов дополняли картину.

Яна почувствовала, как холодеет в животе, а колени становятся ватными. Отчаянно захотелось развернуться и бежать без оглядки.

– Извините…

Она сделала крохотный шажок назад.

– Оба-на, мужики! А вот и телочка подъехала…

Над поляной вновь прогремел взрыв пьяного гогота. Мужики у костра зашевелились.

– Останови здесь!

Сид выкрикнул это настолько внезапно, насколько только мог.

– Не понял, – растерянно переспросил дед.

И все же он уже машинально притормозил.

– Останови, меня тошнит! – Сид поднес руку ко рту.

«Матиз» торопливо замер у обочины на аварийке.

Сид проворно выскочил из машины, пробежал по газону шагов десять. Затем на секунду остановился, но только чтобы обернуться и махнуть рукой:

– Спасибо!

Дед подслеповато таращился из окна машины, с видимым усилием пытаясь понять, что происходит. Запавшие черепашьи глаза все моргали и моргали из-под очков в пластиковой оправе.

Сид почувствовал укол стыда.

«Упаси тебя бог дожить до такого возраста, buddy!»

– Спасибо! Я не еду дальше! – крикнул он и еще раз помахал рукой.

Больше он не оборачивался. Впереди уже маячил его дом, до него оставались считаные метры по петляющей дорожке: слева пятиэтажка, справа начальная школа.

Сид на бегу выудил из кармана мобильный телефон, бросил взгляд на часы. Он опаздывал.

«Час и пятнадцать минут – неплохой результат, buddy! Только никому не интересно, за сколько ты успел… Важно, что успела она».

Он сделал последний рывок и обогнул дом. Теперь он видел свой подъезд.

Сердце радостно подпрыгнуло. У парадной не было кареты скорой.

В подъезде привычно пахло плесенью и затхлостью, лампочки не горели ни на одном этаже.

Не сбавляя темпа, Сид бегом бросился вверх по лестнице. Он ходил по ней десятилетиями, и сейчас ноги привычно нащупывали ступени даже в темноте. Он прыгал через две, и рваный ритм его шагов гулко отражался от обшарпанных стен.

«Успел! Успел!»

Вот и его пятый этаж, под самой крышей. Преодолевая последний пролет, Сид впился взглядом в свою дверь.

Белая, как и стены его комнаты, с венком из сухих цветов и веточек рябины, с чугунной антикварной ручкой, откопанной когда-то на блошином рынке. Дверь была приоткрыта.

Прежде чем войти, Сид на секунду замер на полутемной лестничной площадке.

«Не ходи! Не смотри, что там!»

Нужно было восстановить дыхание.

Прошла секунда, две. Сид нервно провел рукой по бритому затылку и выдохнул.

В квартиру он вошел настороженным пружинистым шагом, словно возвращался в собственную крепость, теперь захваченную и разоренную неприятелем. Помедлив, он с грохотом бросил брелок ключей на полку у входа.

«Я дома!»

Внутри было тихо, дверь в комнату Сида плотно прикрыта. Он постоял еще пару секунд в сумраке коридора, набираясь сил.

Все нормально. Он готов открыть дверь комнаты и увидеть там что угодно. По крайней мере, Сид в это верил.

Когда он повернул ручку двери, его руки почти не дрожали. Почти.

Лиза сидела вполоборота к окну, в плетеном кресле Сида.

«Мое кресло, мой дом!»

Она тихонько раскачивалась и что-то напевала себе под нос. В руках была зажата Янина фоторамка с портретом Умы.