Ребекка Серл - Популярна и влюблена

– Знаю, – говорю я и поворачиваюсь к нему. Наши колени всего в нескольких дюймах друг от друга. – Но у меня такое чувство, что моя.

Джордан качает головой. Затем поднимает взгляд. Его лицо спокойно, невозмутимо.

– Ты его девушка, – говорит он.

Горло у меня сжимается. Я ощущаю эти дюймы, словно воздух между нами горит.

– Я не… – Но я не знаю, что сказать. Он прав. Я его девушка.

– Это так, – говорит он. – Но это не значит, что я должен чувствовать к тебе то же, что и к нему.

Мы смотрим друг на друга, и я клянусь, тишина течет между нами как вода. У нее есть вес и глубина. Я чувствую, как она плывет от моей груди к его.

Джордан отводит взгляд первым.

– Нам пора идти, – говорит он. – Завтра нужно быть на съемках в пять утра.

Я выдыхаю. Кажется, что я задержала дыхание на несколько часов.

– Похоже, времени на утренний океан не хватит. Жаль.

Он смотрит на меня. Наклоняется вперед.

– Всегда можно найти время, – произносит он. – Если ты хочешь.

– Ты бы проснулся в три часа утра ради серфинга?

Он поворачивается к пульту управления, его лицо снова спокойно.

– Для меня это не впервые.

На следующее утро на площадке только я и Джордан. Мы еще не снимали ничего, где были бы только я и он, и, когда он рядом, я все еще нервничаю. Но рядом с ним я лучше как актриса. Лучше (хотя я никогда не признаю этого вслух), чем когда играю с Райнером. Его присутствие на площадке будто бросает мне вызов и заставляет работать больше и упорнее. Играть на его уровне.

Сегодня мы снимаем на пляже. Это сцена, где Эд оказывается на острове, и Август видит его здесь впервые. И они целуются.

– Это человек, который тебе действительно важен, – объясняет мне Уайатт. – Ты любишь Ноя. Но и Эда тоже любишь. И ты скучала по нему.

На Уайатте сегодня черные джинсы и обычная серая футболка. На ней нет логотипов музыкальных групп, и я не знаю, как это понимать. Я не единственная, кто меняется рядом с Джорданом. Уайатт тоже другой. Он такой же взвинченный, но кричит меньше. Возможно, дело в том, что я играю лучше, и ему нечего поправлять. Я точно не знаю.

Август бежит в раскрытые объятия Эда, он поднимает и кружит ее. Они целуются, но быстро разрывают поцелуй. Этот поцелуй не так значим, как тот, с Ноем в хижине, который мы снимали пару недель назад. Он мягче. Не такой напряженный.

– Этот поцелуй не такой страстный, как та сцена с Ноем, – объясняет нам Уайатт. – Он привычный.

Привычный. Точно. Поцелуй с Джорданом. Мой самый обычный день.

Джордан улыбается по-настоящему, когда приходит на площадку.

– Эй, Пэйдж, – говорит он. – С добрым утром. – Его небрежный тон и расслабленное поведение удивляют меня. Это другой человек. Он шутит с Камденом, игриво выхватывает у Джессики из рук график вызовов. Всё потому, что нет Райнера?

– Пойдемте, – говорит Уайатт. – Потренируетесь пару раз.

Уайатт ставит нас в нужные позиции. Джордан поднимает меня, и мы целуемся в воздухе. Это поцелуй воссоединения.

– Мило, – повторяет Уайатт. – Но для Август этот поцелуй должен быть печальным. В это мгновение она отпускает Ноя.

Обычно Райнер что-то шепчет мне, когда мы снимаемся вместе. Он шутит между дублями, стараясь вызвать у меня смех, или еще что-нибудь в этом роде. Но Джордан не такой. Как только он попадает в поле зрения камеры, он становится Эдом. И сегодняшний день – не исключение.

Джордан не медлит, он с легкостью поднимает меня. Обхватывает руками талию и поднимает меня к груди. Я чувствую, как бьется его сердце. Я ждала, что этот звук будет похож на его взгляд— спокойный и твердый – но бьется оно неровно. Его сердце стучит как мое, словно спешит к чему-то приблизиться. От этого звука все вокруг растворяется. Даже когда камера подъезжает к моему лицу, я едва ее замечаю. Я чувствую, что между нами – минувший вечер. Чувствую, как дает ростки наша дружба, и ощущаю что-то еще. Что-то, что в чем я не могу признаться даже наедине с собой.

Джордан опускает меня, а затем, без предупреждения или каких-то указаний, прижимает к себе. Его губы как шелковые ленты, которыми обвязывают подарки, и он целует меня так нежно, что я почти не чувствую их. Это легчайшее прикосновение заставляет меня податься вперед, чтобы быть к нему ближе. Он делает то же самое.

Мои руки начинают двигаться сами по себе. Сначала чтобы ухватиться за его плечи, затем оказываются у него на шее и, в конце концов, в волосах. Я даже не слышу, как Уайатт кричит «снято». Я не слышу ничего, кроме шума волн за спиной и его дыхания, такого же неровного, как и мое.

Даже разорвав поцелуй, Джордан все еще прижимает меня к груди. Чувствую, как его губы слегка касаются моего лба.

Уайатт стоит рядом с нами, у него потрясенное лицо.

– Неплохо, но давайте теперь попробуем покороче, ладно?

Джордан еще меня не отпустил, и когда я смотрю на него, его взгляд прикован ко мне. Его глаза снова смягчились, будто лед, что тает на озере весной, и на секунду мне кажется, что я проваливаюсь туда.

Уайатт возвращается к Камдену, и Джордан слегка расслабляет руки. Я слышу, как Камден говорит:

– Ты уверен, что не эти двое встречаются?

Я знаю, что должна поправить его. Я должна выпутаться из объятий Джордана и объяснить, что между нами нет никаких чувств. Просто очень хорошая игра. Я с Райнером! Но я не могу ничего сказать, потому что, когда Джордан в следующую секунду отпускает меня, я обнаруживаю, что лишилась дара речи.

– Давайте заново, – произносит Уайатт.

Я откашливаюсь.

– Хорошая работа, – говорю я Джордану, и это, возможно, самая глупая фраза, которую можно сказать парню, чей язык только что побывал у тебя во рту. Даже если это была игра.

Неудивительно, что он не отвечает.

Мы снимаем снова. И снова. И снова. Каждый раз, когда его губы касаются моих, я чувствую, что всё ближе к чему-то значимому, чему-то, чего я хотела достичь все это время здесь на острове и, может быть, даже раньше. Будто его поцелуи все объясняют. Почему я здесь, почему я получила эту роль. Может быть, все, что произошло за последние шесть месяцев, было лишь ради этого момента.

Я помню, что сказал мне Уайатт, когда мы снимали поцелуй с Ноем. Что он упомянул, когда пытался заставить меня уразуметь, что происходит в голове у Август.

– Она, наконец, понимает, каково это – забыться с кем-то, – сказал он. – Это такая любовь, когда ты полностью поглощен этим человеком.

На следующий день у нас выходной и на улице ливень. С помощью африканских плясок мы так и не смогли заставить дождь пойти, но в ту самую секунду, когда мы заканчиваем снимать, небеса разверзаются.

Я провожу утро у себя в гостиной, просматривая многочисленные стопки журналов, которые продолжают приходить по почте благодаря подписке. Потом я стараюсь упорядочить свою коллекцию DVD, сложить одежду в ящики. Я непреклонна в своем решении не выходить сегодня на улицу. Меня пугает не столько дождь, сколько тот, кто может гулять под ним. Я избегаю Джордана. Не потому, что я не хочу его видеть – каждой клеточкой тела я жажду выбежать в коридор, чтобы его найти, – но я не знаю, что я скажу. Или знаю.