Наталья Солей - Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme

В Париж Вишняков прибыл в тот же день, что и Виктория. Она с тупым безразличием ждала его в аэропорту. Чувствовала себя ужасно. В этом городе живут ее мать и брат, но она даже не может с ними повидаться. Впрочем, они и при других обстоятельствах были бы не слишком рады ее видеть.

Викторию угнетала тяжесть тайны, которую она носила в себе. С каждым часом эта ноша становилась все тяжелее. Ее вовсе не прельщала перспектива раствориться в парижской жизни, придумать легенду и дальше жить по этой легенде на деньги, которые достались Вишнякову благодаря внезапной смерти сестры. Она хотела жить своей жизнью, быть собой и вернуться домой.

Всю жизнь Вика мечтала побывать в Париже, и вот она здесь, ходит по шикарным магазинам, обедает в лучших ресторанах, но весь этот блеск – бесконечный укор и напоминание о ее преступлении. Да, она преступила все человеческие законы, пусть невольно, но лишила жизни человека. Родную сестру…

«Я преступница, – говорила она себе каждое утро, глядя в зеркало и видя в нем лицо Троцкой. – Я должна во всем сознаться. Надо идти в милицию, все рассказать, иначе я сойду с ума».

Она не находила себе места, чувствовала – из того, что она здесь останется, ничего хорошего не выйдет. Промаявшись в Париже неделю, Виктория все решила окончательно.

Вишнякову она объявила об этом в форме ультиматума:

– Я все беру на себя. На этом дело и закончится, а вы устраивайте свою новую жизнь. Без меня со временем и с Женькой встретитесь. А я так не могу.

Вскоре Виктория Заваляева попала наконец со всеми своими переживаниями к следователю Кармину. Павлов был полностью оправдан.

Суд признал Викторию виновной в совершении непреднамеренного убийства. Были учтены ее добровольное признание и действия в целях самозащиты, подтвержденные показаниями, которые дал Вишняков, предусмотрительно записавший их на видео. Кассету он вручил в последний момент в аэропорту, до последнего надеясь, что она передумает и останется в Париже.

Эти показания, надо сказать, очень помогли Виктории. Она была осуждена на два года условно.

Вишнякова найти не удалось. Видимо, он начал новую жизнь где-то в Европе. Скорее всего, изменил имя и внешность. Его мать и невеста бесследно исчезли из Омска.

Павлов получил свободу, но Аня была для него потеряна навсегда. Она не захотела, вернее, не смогла простить его предательство. К тому же появление в ее жизни Шапошникова окончательно поставило точку в этих отношениях.

Через полгода Владимир женился на Ане. О пропавших письмах они никогда не заговаривали. Лишь однажды Шапошников нашел в Интернете сообщение о том, что якобы на аукцион «Сотби» выставлена любовная переписка Корбюзье. Владимир срочно вылетел в Лондон, но вся информация о письмах оказалась полностью блокирована. Кто выставил письма на продажу, кто их купил – ничего этого Шапошникову выяснить не удалось. Сенсация умерла, практически не родившись.

Лишь однажды, на свадьбе, Ангелина Ивановна все же обмолвилась о письмах. Нет, она не сожалела о пропаже. Только сказала, совершенно в своем духе, что эти письма как заговоренные. Они всю жизнь хранили каждого, кто имел к ним отношение. Бабушка осталась жива и вернулась вместе с мамой Ангелины Ивановны в Москву из Сибири. Аню они тоже спасли от ужасной ошибки – связать свою жизнь с человеком, не стоящим ее. И помогли найти достойного.

К идее строительства дома тоже больше не возвращались. Ангелина Ивановна даже слышать не хотела об этом. Они купили уже готовый трехэтажный особняк на Успенском шоссе. Он всем понравился, особенно Владимиру, уставшему от роскоши дворцовых апартаментов. Здесь было просторно, много света, минимум мебели и никаких излишеств, кроме великолепной белой мраморной лестницы, на которую были нанизаны все четыре этажа, считая цокольный.

В просторном доме поселились и два огромных пса, всеобщих любимца – чемпион России южноафриканский бурбуль Ратибор и лабрадор Норд. Собаки жили в постоянной борьбе за пальму первенства по части завоевания хозяйской любви. Побеждал, как правило, красавец чемпион. Норд от переполнявшей его ревности иногда убегал из дома, но потом все равно возвращался, весь израненный и побитый чужими собаками.

Ну какая семья без конфликтов? Эту ношу взяли на себя псы.

И чем не дом счастья? Ведь счастье семьи и в самом деле не зависит от дома, даже самого великолепного. Счастье, как ни банально это звучит, – состояние души. Оно приходит к тем, кто умеет любить, просто работает, постоянно движется вперед. Именно эти качества отличали Шапошникова. Он вел одновременно несколько проектов, открыл еще один магазин, у него появились весьма престижные клиенты на Западе. Вот и сейчас надо было готовиться к отъезду в Америку.

Дел у Владимира было так много, что по-настоящему заняться обустройством собственного жилища ему было некогда. Подъезжая к дому, он в очередной раз вспомнил, что так и не решил проблему с отоплением. Что-то там случилось, и подогрев полов на первом этаже отключился.

«Надо же было, чтобы такое случилось в самые лютые морозы. Кому сказать – не поверят. Сапожник без сапог… Только Аня может такое терпеть», – улыбнулся Шапошников.

Повезло все же ему с женой. Немыслимо повезло, и холод ей не помеха. Даже в такую холодрыгу она умудряется создать атмосферу уюта и тепла, вот его и тянет все время домой. При этом она все время работает, пишет потрясающие картины. Прекрасная мать, любящая жена. Интересно, что она сейчас делает? Наверное, опять накладывает повязку Норду после его очередных уличных подвигов. Он заулыбался еще шире, представив себе изумрудного от зеленки лабрадора, который преданно смотрит на Аню, перевязывающую ему лапу.

– Счастливый я все же человек, – сказал себе Володя и тут же опомнился, проговорив автоматически: – Не подстереги враг слово, – и зашел в дом.

Заказчик Шапошникова пригласил их к себе в Калифорнию, чтобы Владимир оформил интерьер его яхты в стиле «эпохи излишеств» начала прошлого века. Он хотел, чтобы его плавающее жилище было сродни не дому, а дворцу, чтобы каждый фрагмент деревянных панелей, лестниц был настоящим произведением искусства. Требований к тому, как должно выглядеть внутреннее убранство яхты, у него было множество. Работа предстояла большая, кропотливая, но интересная.

Этим заказчиком был Уоррен Баффнет, крупный финансист, представитель элиты американского бизнеса, кроме того, известный коллекционер, ценитель искусства. Узнав, что Шапошников недавно женился и что жена его – молодая художница, он настоятельно приглашал архитектора прилететь вместе с супругой. Даже предложил устроить аукцион ее работ в своем доме, на одной из вечеринок.