Анна Старобинец - Убежище 3/9

Я закрываю за ней дверь.

За окном уже темно. В черном стеклянном квадрате мелькают желтые огоньки. В черном стеклянном квадрате отражается мое лицо – грубое, мужское, больное, умирающее лицо. За что? За что мне все это?

Я хватаюсь за пластмассовую ручку, опускаю на окно жалюзи из серого кожзаменителя. Я не хочу больше видеть себя. Я ничего не хочу больше видеть. Щелкаю выключателем – и купе погружается в темноту.

Снова ложусь на нижнюю полку. Колеса стучат ритмично и убаюкивающе, но у меня слишком мало времени – я не буду спать. Я больше никогда не буду спать. Я скоро умру.

Колеса стучат уютно, ритмично, заботливо. Я закрываю глаза и включаюсь в их ритм: за что? – за что, за что? – за что, за что? – за что, за что?…

Глупый вопрос. Я знаю, за что. Я знаю, за что, за что, за что, за что…

– Немедленно вызывайте охрану! У нас там дети! – взвыла высокая пухлая дама с черными бараньими кудряшками на голове. – Дети! Вы понимаете, дети?

На слове «дети» дама каждый раз нетерпеливо притопывала каблуком, сильно таращила пуговичные глаза и зачем-то сгибалась в пояснице, почти касаясь наэлектризованными волосами длинного носа бабки-билетерши.

Билетерша упрямо молчала, глядя себе под ноги, на усыпанный семечными очистками асфальт. Делала вид, что не слышит.

– Что там вообще происходит?

– Позовите администрацию!

– Верните деньги за билет!

– Деньги!

– Дети!

– Деньги!

– Дети!

Позади дамы с кудряшками, которой удалось вплотную подобраться к билетерше, ожесточенно толкались возмущенные граждане. Со стороны казалось, что рядом с Пещерой Ужасов идет демонстрация. Изумленные прохожие, прогуливавшиеся посреди аттракционов Чудо-града, замедляли шаг. Толпа росла.

– Простите, а что здесь случилось? – спросила девушка с целой гроздью ядовито-зеленых воздушных шариков в руке.

– Да авария какая-то, – неуверенно отозвался вялый пенсионер в берете и без энтузиазма воззрился на обнаженные девушкины прелести. На ней был короткий обтягивающий топ, выше пупка, и обтягивающие же джинсы – такие катастрофически узкие, что бледная девичья плоть набухала и свешивалась поверх синей ткани, как взошедшее тесто, перевалившее через край кастрюли.

– Авария? Господи, пострадал кто-нибудь? – забеспокоилась девушка.

– Неизвестно. Может, и пострадал, – не без злорадства откликнулся пенсионер и лениво перевел взгляд с оголенного торса на шарики.

– Да ладно вам, панику-то нагнетать, – сварливо вмешалась в разговор стоявшая рядом женщина с толстым хнычущим малышом-акселератом на плечах. – Мы только что оттуда, да, Коля? – женщина слегка встряхнула ребенка, и тот разразился плачем. – Все там нормально. Просто электричество выключили.

– Да, людэй катают, а ничэго нэ видно, – громко провозгласил веселый бородатый кавказец, – скелэты нэ видно, русалкы нэ видно, Фрэды Кругэр нэ видно! А дэньги назад нэ дают!

– Что?! Что я слышу?! Детей продолжают катать на неисправном аттракционе?! – пронзительно заголосила дама с кудряшками прямо в ухо бабки-билетерши.

Билетерша страдальчески сморщилась.

– Немедленно остановите аттракцион! Слышите, вы, я к вам обращаюсь! – продолжала беситься женщина-барашек.

– Конечно, остановите, детям же, наверное, страшно! – поддакнула девушка-тесто.

Бабка-билетерша оторвала наконец взгляд от шелухи и ответила низким скрипучим голосом:

– Да не катають их там. Усе остановили уже.

– Так почему же они не выходят? – недоуменно спросила барашек.

– Дак а как же ж они выйдуть? – удивилась бабка. – Без света-то? Да и кресла-то ведь по тросу-то без света не ездюют.

– Вы хотите сказать, что мой ребенок… что наши дети сидят там… висят там в темноте? Просто висят там в этих ваших дурацких креслах в темноте, и никто ничего не предпринимает?

– Да, да, не волнуйтеся, сидят тама себе спокойно. Ждуть, пока свет починють.

– Спокойно?! – задохнулась от возмущения барашек и заголосила пронзительно:

– Дети! В темноте! Дети одни в темноте! А вы… А вы! Чтобы вам так же! Чтобы ваших детей так же! Немедленно вызывайте команду спасателей! Вызывайте милицию! У меня там ребенок! Да что ж это такое!

Бабка покосилась на даму с опаской, неодобрительно покачала головой и снова погрузилась в изучение асфальта.

– Ну где у них тут спасатели? – всхлипнула барашек.

– Да не волнуйтесь вы так, – с отвращением погладила ее по руке женщина с акселератом на плечах. – Ну зачем вам спасатели? Их же там не в заложники взяли…

– В заложники, вот именно в заложники! – снова оживилась барашек. – Нам тут ничего не видно. Мы тут ничего не знаем. Мы совершенно не знаем, что там происходит! Пустите меня! – барашек резко рванулась вперед и попыталась оттолкнуть билетершу от входа в Пещеру. – Пустите меня туда!

– Не имею права, – ответила бабка и уперлась всем телом. – Да успокойся ты, полоумная, прости Господи!

– Это я полоумная? – взревела барашек и дернула билетершу за блестящие желтые волосы.

Куцый, дешевенький бабкин парик остался в ее руке.

– Ой, – тихо сказала барашек и разжала пальцы.

– Не, ну женщина, ну вы совсем, что ли? – заступился кто-то за билетершу. – Верните бабуле волосы.

– Да не нужны мне совсем ее волосы… – стушевалась барашек. – Я к ребенку хочу пройти… Или чтобы она вызвала спасателей…

– Ну не могу я никого вызвать, ну не могу, ну, – заныла билетерша, подняла с земли свой парик и нахлобучила его на лысую голову. В синтетической прическе застряли кусочки семечной шелухи.

– Почему не можете?

– Да потому что я тута билеты просто проверяю на входе. Я тута вообще никто!

– А кто тут кто? Ну-ка, кто тут кто? – закудахтала дама с кудряшками. – Позовите мне тогда того, кто тут кто!

– Тот Кто с вами говорить не станет, – странно огрызнулась старуха.

Из Пещеры вынырнул низкорослый таджик в синей спецовке. Подошел к билетерше и тихо что-то забубнил. Старуха несколько раз кивнула.

– Ну что? Что там? – забеспокоились в толпе.

– Да усе в порядке, я же ж вам говорила. Починили свет. Все выйдуть сейчас.

Через минуту дети начали выходить из пещеры. Вид у них был немного озадаченный – но совсем не испуганный. Родители подбегали к своим чадам, гладили их по голове, прижимали к груди.

Наконец вышли все. Дети потащили родителей к палаткам с ход-догами и минералкой, к лоткам со сладкой ватой, к другим, исправным, аттракционам Чудо-града. Через пару минут толпа у входа в Пещеру рассосалась. Осталась лишь бабка-билетерша, барашек – она держала на руках конопатую девочку с кукольными льняными локонами и нервно всхлипывала от радости – и еще какая-то женщина с грустным лицом.

– Простите, – нерешительно обратилась к билетерше женщина. – Там еще должен был быть мальчик… мой сын… он почему-то так и не вышел…