Дониэль Клейтон - Хрупкие создания

– Тебе стоит чаще выходить. Я тебе должна, ну, за совет со стержнем. Сходим как-нибудь погулять, идет?

Не обращаю внимания на ее обвинительный тон и даже не смотрю в зеркало. Словно разговариваю с собственной ногой, которую тяну. Я не жду, что она ответит. Она никогда не покидает здания школы. Такая уж наша Джун. Поворачиваюсь – вдруг она все-таки кивнет или еще что. Джун краснеет.

– Да, конечно. Когда-нибудь.

Ее голос дрожит. Она уходит.

В комнате физиотерапии я опускаюсь в огромную ванну, полную льда. По телевизору идет какое-то ужасное реалити-шоу, а я надеюсь, что лед поможет против боли в колене. Или даже против боли в сердце. Жизнь после Алека – темная, неопределенная, полная невыразимой боли, которая проявляется в самое неподходящее время. Адель посоветовала мне «перетанцевать боль», но она слишком укоренилась, и от нее мутит. С такой не потанцуешь.

Мне бы бокал белого вина в руки и полотенце на голову – и вот я уже вылитая мать, запивающая боль от ухода отца.

В одном из маленьких закутков тренер помогает девочке с больным коленом. Ее плач не заглушают опущенные шторы. Я прибавляю громкость телевизора, чтобы не слышать ее плача и заодно собственных мыслей.

Раньше я приходила сюда с Лиз. Мы забирались в одну большую ванну и разговаривали о калориях в грейпфруте и дыне, о знаменитостях и об одиночестве. Мне не хватает этих разговоров.

Закрываю глаза и опускаюсь чуть глубже. Холодные ванны нравятся мне больше теплых. Холод щиплет кожу, проникает в мышцы, стирает боль – словно кнопка перезапуска. Зубы дрожат, но я только сжимаю их покрепче. Я сижу здесь так долго, что у меня наверняка посинели губы. Гораздо дольше, чем посоветовал тренер.

– Ты выглядишь как мертвец. Впрочем, может, это и неплохо.

Резко сажусь. Рядом с моей ванной стоит Анри. Он опускает руку в воду, я прижимаю ноги к груди. Позвоночник поет от благословенной прохлады. Анри вылавливает из ванны кубик льда и закидывает себе в рот. Вода течет по его подбородку, он хищно улыбается.

– Уходи давай.

Не хочу повторения нашей последней встречи. Выпрямляю ноги. Его рука дотрагивается до моих стоп. Я отдергиваю ногу, вода ходит ходуном, а он смеется. Пытаюсь встать и уйти. Анри хватает меня за лодыжку.

– Не так быстро. – Он скидывает рубашку, словно собирается залезть ко мне.

– Это против правил, – напоминаю я, как подлиза, которая следует всем указаниям комендантов, да и вообще любым указаниям.

– Не волнуйся, я сюда не полезу.

Анри окунает свою потную рубашку в воду. Я замечаю у него тату – раньше никогда не видела. Буквы маленькие, но я все равно различаю имя Кэсси. Прямо на груди. Как нелепо.

Он кидает в меня рубашкой. Ждет, как отреагирую. Думает, что я снова побегу от него. Вместо этого я скрещиваю руки на груди и растягиваю губы в улыбке – и жду сама, когда же он устанет от своих выходок. Не показываю страха. Ему не следует знать, что мне противно. Я могу выстоять против Анри. Да против кого угодно!

Но и он не собирается сдаваться.

– Чего тебе от меня нужно?

– А что ты готова мне предложить?

– Ничего! Разговор окончен!

Оглядываюсь по сторонам. Вроде никто на нас не смотрит.

– Правда? – Анри проводит рукой по моему колену. – Или ты все-таки боишься, что я выдам твои секреты?

Я вздрагиваю.

– Если бы хотел, давно бы уже рассказал.

Его пальцы ползут выше по ноге. Подушечки грубые.

– Ну поцеловалась я с тобой. Из жалости. Хватит уже игр.

Пытаюсь подняться из воды, от его взгляда у меня мурашки. Он забирается в ванну и утаскивает меня с собой. Почему я не сопротивляюсь? Могла ведь вытянуть ногу и залепить ледяной водой ему прямо по роже. Но что, если он расскажет мистеру К.? Или – что хуже – Алеку? Тогда мы точно больше никогда не сойдемся.

И я не сопротивляюсь. Прижимаюсь к Анри поближе, его тепло растапливает мой лед. Его язык исследует мой рот, руки шарят по топу, пальцы натыкаются на синие бикини, которые я сегодня надела. И тут из задней комнаты выходит тренер.

– Вон! – приказывает она, и Анри ухмыляется, вставая. – Сейчас же!

Она старается выглядеть угрожающе, следовать протоколу, но знает, что позволит Анри просто уйти отсюда, даже не наградив предупреждением.

– Пардон, – извиняется он. – Не стоит так беспокоиться. Я бы не стал далеко заходить.

Он холодно улыбается в мою сторону: я все еще в ванне, губы болят от холода или поцелуев, не могу понять. Моя гордость пытается справиться с унижением.

– Хотя, поверьте, она этого очень хотела.

– Присмотри сегодня за Джиджи! – просит Алек. Он уже одной ногой в лифте. От его голоса меня мутит.

– Она не больна.

Джиджи кивает в знак согласия и хромает вперед. Ее нога обернута мягкими эластичными бинтами, поверх – небольшой сапожок. К нам в комнату постоянно заглядывают люди, чтобы проверить, как она. Странно, но даже Анри оставляет ей открытки и записки: Джиджи выкидывает их, но я вылавливаю из мусора и читаю. В них сплошь беспокойство и симпатия, а еще – просьба о разговоре. Наедине. И предупреждение: будь осторожна!

И ей в самом деле стоит быть осторожнее. Но меня это не касается. Я сегодня встречаюсь с Джейхи – наконец-то, после стольких недель молчания. Я ей в няньки не нанималась. Да и Джиджи не пять лет.

– Я в порядке, – повторяет она, но я слышу, что ей страшно.

– А должна беспокоиться. – Алек качает головой. – Я вот беспокоюсь. Так что смотри, Джун.

– У меня могут быть свои планы.

Надеюсь, по моему лицу не видно, насколько я раздражена. Получается наверняка плохо. Нажимаю на кнопку лифта, чтобы в тысячный раз показать: все, разговор окончен. Хочу поскорее подняться в свою комнату.

Наши встречи с Джейхи – все еще секрет. Не знаю даже, я так решила или он. Но еще слишком рано. Впрочем, может, он передумает, как только увидит меня снова. Идеальная месть. Дождаться не могу, когда он поймет, что я нравлюсь ему больше Сей Джин.

В этом я уверена. Сей Джин не знает, но это мне он звонит в полночь по скайпу. На прошлой неделе я даже заснула в Свете, когда мы разговаривали об искусстве и танцах, о ресторанах, которые отец Джейхи хочет ему вверить, о призраке моего отца и о том, каково это – принимать решения за самих себя. И тогда я поняла, что моя месть превратилась в нечто большее. Я скучаю по Джейхи – по его запаху, его коже, его сонному взгляду, который на мне задерживается. Мы уже несколько недель не виделись. Надеюсь, сегодня он придет.

Снова вызываю лифт.

– Знаешь, – Алек делает паузу и ступает на лестницу, – почему тебе не дают важные роли? Потому что не доверяют тебе. Ты очень хороша. Я слышал, как учителя это обсуждали. Дело в отношении. У тебя нет друзей. Да и ведешь ты себя со всеми… отстраненно.