Юрий Бригадир - Мезенцефалон

Педерасты. Я и сейчас улыбаюсь. Потому что бороться с этим невозможно. Примерно как ссать против ветра.

Саша Зоткин раз поссал. Причем, уже похмеляясь, он сказал, что поступил ни хуя не мудро. Потому что бить по морде мента прямо в трезвяковском тамбуре – это верх ума и сообразительности. Глубина мысли в этом случае невероятная. Кладезь, ептыть. Но ведь философа-интуитивиста это редко останавливает. Мент упал и встал, как ванька-встанька, после чего начались боевые действия. Несколько этих гоблинов очень быстро скрутили ученого и устроили ему очень больно и очень незаметно. В смысле – следов не было. Внутри все болело, да, а выглядел Саша как огурец. Профи!

Ну, а что в результате? В результате Саше припаяли нападение на сотрудника при исполнении. Нанес побои, сорвал погоны, оскорбил – все как положено.

Есть у трезвяковских ментов любого крупного города такая, блядь, таблица. В этой таблице крупные предприятия. Против этих предприятий – дни получки и аванса. И в примечаниях – ближайшие злачные точки, где отлавливать ничего не соображающих гегемонов. Таблица действует безотказно. И дней этих менты ждут даже больше, чем сами пролетарии. Потому что это реальная возможность оплатить кредит, рассчитаться за машину, обеспечить дражайшую половину брюликами и купить чаду водный мотоцикл. И вот еще – не забыть (и это самое важное!), не забыть подать наверх приятно шуршащий конверт. Чтобы нерушима и легендарна была пирамида ментовской власти. Там, наверху, – большие люди. И они очень хотят есть. Похоже, у них яма желудка. Черная дыра.

Вообще так ли уж я прав, обсирая с ног до головы всех ментов? Да неправ, конечно. Это чисто мое, искаженное восприятие действительности. Это говорит во мне бухарь со стажем, которого раз этак десять поганцы в погонах обирали до нитки, но ведь это все одно – не люди. Не гомо сапиенс, как я уже говорил. Это – уроды. Есть, вроде, другие милиционеры, стоящие на страже порядка и выполняющие долг, каким бы он странным ни казался. Не буду спорить. Бывают и такие. Но я их видел ТАК МАЛО, что статистически это ни разу не имеет смысла. Как говорят в химии, следы. Ну, то есть, то, что даже веником не сметешь.

Как-то я засиделся на работе. Со всяким бывает, все в курсе. А тут еще под вечер приходит дама – ничего так себе дама, с попочкой – из софтверной конторы. Ну, что-то она нам продвигала такое, что вроде бы должно нам повысить прибыли и изничтожить на корню убытки. Нонсенс, конечно, но попка того стоила. И, значит, я долго с ней говорю, прикасаясь, якобы невзначай, к ее телу. И тут, значит, рабочий день совсем закончился. И наступает, значит, вечер, а через дорогу – кафе «Шантан»… или «Шафран»… в общем – какая разница. Короче, пригласил я ее через дорогу.

Кафе как кафе. Ничего особенного. Немного сухого, бутылка водки, горячее… Все как обычно. Собственно, проводил я дамочку без эксцессов, спросив только, замужем ли она. Оказалось, замужем, а я замужних обычно не трогаю. Ну, или скажем, не всегда.

Проводил до стоянки такси, посадил ее вместе с ее попочкой и пошел обратно.

Обратно – это нонсенс. Во-первых, работа кончилась. То есть идти обратно некуда. А вот в другую сторону – можно. И пошел я прогуляться вообще по центру Новосибирска. А там, значит, лето и все такие молодые. Загорают. Пьют. И вообще – поют.

Поют конкретно в метро. Конкретно – флейта и гитара. Но поют, откровенно, какое-то говно. Потому что пипл требует попсу, и за нее, соответственно, и платит. Два парня и две девушки. Девушки, я так понял, чисто для развлечения. Ну, у одной банка пепси, наполненная то ли монетами, то ли пуговицами – шуршит, а у другой – платок. Она им в такт музыке машет. В общем, можно и без них. Но с ними, я так понимаю, веселее. Потом, после концерта, их еще можно и всяко-разно. Но это лирика. Так сказать, закулисные отношения. Остановился я перед ними, потому что они вдруг, по какой-то причине, затянули что-то из «Ленинграда».

В обычном, неприподнятом состоянии, без тени алкоголя в голове, я это дело прошел бы, даже не заметил, на кой они мне вместе со своими платками, и то ли монетками, то ли пуговками. Но, во-первых, «Ленинград» так не поют. Это вам не «Ласковый май» или еще какие свистящие-блестящие. Это – ЛЕНИНГРАД. То есть – СКА. И вот я, респектабельный гражданин. Хотя, почему это уже гражданин, я же еще типа товарищ, подхожу и говорю – мальчик, это не так делается, дай сюда. Ну, откровенно ведь скучно, я бы сказал, анабиозно, ребята. Крем-брюле, пюре яблочное, детская микстура от кашля.

Переглянувшись, неформалы отдали гитару. Я слегка провел рукой, подстроил, где надо, и засемафорил, изнутри аорты, примерно следующее про Светку:

Это ж как петь. Слова-то ведь приличные – на первый взгляд. И откровенно ни о чем. Примерно как «вчерася я в обеденном бульоне с тупою вилкой повстречалася». Но это если просто орать, чтобы кожа на затылке ежилась. А если изнутри аорты? Из глубины? Из того места, где согласные ТЯНУТСЯ, как у Высоцкого в свое время? Гласные все тянуть могут. А теперь Ж потяните: «ОднаЖ-Ж-Жды я в случайной электричке»!

Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят? Одинокая старушка, некстати катящая мимо свою то ли тележку, то ли сумку на колесиках, махнула, как птица, через три ступеньки метро!

И повеселели неформалы, и заметно ярче зашуршали две девушки.

Тут и флейтист вступил. Даром он, что ли, в консерваториях обучался! Как высвистел! И уже хором:

В общем, в жестяную банку посыпались денежки, молодежь за пивом сгоняла. Дальше – больше. Репертуар у «Ленинграда», а значит, и у меня – большой. Минут сорок орали прямо в гранитном колодце со ступеньками, пока не пришли крысы.

Крысы – это такие метрошные милиционеры, я уже говорил. Главные герои фильма «Убийство на Ждановской» – посмотрите, если найдете, и уверяю вас, ничего с тех пор ни в Москве, ни в Новосибирске, ни в любом крупном городе, где есть метро, не изменилось. Менты эти нечистые, маленькие и особо нужные именно для себя. Забрали всех, вместе с подтанцовкой, то есть с девушками. Причем вид у нас был довольно странный. Крупный импозантный, хотя и выпимший мужчина в галстуке, два патлатых неформала, один с гитарой, второй с серьгой и флейтой. И две вездесущих щебетушки, миловидные, как самочки любого вида животных, когда они в интересном возрасте.

Но крысы этого нисколько не оценили. Им как-то по барабану был такой пестрый набор, они просто решили пресечь безобразие и срубить бабла. Вернее, конечно, сначала срубить бабла, а потом уже пресечь безобразие. Нас провели сначала по очень знакомым местам метро, где стояли ларьки с газетами и девушки с букетами, а потом по совершенно мне неведомым, где стены сузились до размеров полутора человек максимум, а высота стала несерьезной. Поэтому мы шли гуськом – спереди одна крыса, позади другая, посредине весь симфонический оркестр. Коридор был длинным, а потом сбоку образовалась дверь с какой-то надписью по-ментовски, и нас загнали в подземный крысятник. Обшарпанная стойка, гнусные плакаты, какие-то бумажки на стенах с печатями и еще две серо-голубые крысы за стойкой, из которых одна все время звонила по телефону, а вторая тупо смотрела на нас абсолютно безо всякого выражения. Так примерно смотрят на что-то ненужное и слегка обременительное. Например, на бесплатную газету, которую надо вытащить из почтового ящика и тут же отправить в мусоропровод.