Эмилия Дворянова - Дилогия: Концерт для слова (музыкально-эротические опыты); У входа в море

доктор, всё дело — в свете,

… и доктор в любой момент может вернуться. Уже не было в этом ни капли сомнения, именно поэтому после радостного возгласа все поспешили выразить свои сомнения. Правда, в прошедшем времени, что делало их вполне терпимыми, ведь небо действительно было синим-пресиним, ветер — смирным, и кто-то вдруг сообразил, что часы снова бегут очень быстро, устремившись вперед, вот уже и гонг созывает всех на обед, но его-то можно пропустить ради ужина, к которому нужно ведь подготовиться, отдохнуть, а доктор приедет, раз уж он в пути, и без них… и поэтому приглашения прогуляться в итоге были отклонены…

— мы так давно не гуляли,

— две недели мы здесь, как заключенные,

— как рыбы в нашем собственном соку,

— но песок еще не высох,

— море еще шумит, и отсюда слышно,

оно бы и не могло успокоиться так быстро, волны, вероятно, еще несколько дней будут гоняться сами за собой, оно затихло только в голове Анастасии, поэтому

— нет, спасибо, я не пойду гулять,

— еще успеем, впереди так много дней,

— сколько дней,

— пойду готовиться,

— надо бы и отдохнуть перед ужином…

… и очень быстро сад опустел. Остались лишь рабочие с лопатами и граблями, и, освободившись от навязчивого присутствия отдыхающих, они продолжали ритмичными движениями разравнивать камни на дорожках и собирать осенние листья.

Последней в здание вернулась Анастасия, от волнения она даже не заметила, что собака шла за ней, но, не решившись пойти дальше, осталась за оградой, глядя ей вслед…

… так волнение переместилось внутрь здания, где ему и место. Внутрь вернулась и радость, которая, к сожалению, слишком легко выпадает в осадок, все мысли и все действия сконцентрировались на определенном часе — предстоящем, а потому и неизвестном… Ну почему же неизвестном? Напротив, ясном, как дважды два, обещанном. Доктор вернется, как и уехал, точно во время пятничного ужина, вне всякого сомнения, и поэтому еда в обеденных тарелках остыла, официантки убрали ее со столов и выбросили — курам и поросятам в подсобном хозяйстве… уж они-то знают, что делать с таким большим количеством еды, а отдыхающие санатория обошлись осенними фруктами и, сидя по своим комнатам, готовились к ужину.

… тридцать три костюма песочно-желтого цвета, пустынный мираж, далекий запах верблюжьей шерсти, точно в восемь, когда их всех собрал гонг.

Никто не изменил подарку, тела, в объятиях теплой ткани, вписались в свои имена, вышитые на лацканах, никто не опоздал, никто не удивился этой мило подчеркнутой одинаковости, последовательно раскрываемой с появлением каждого… друг за другом, друг за другом… нельзя, ни в коем случае нельзя выказать пренебрежение к подарку в этот вечер возвращения, это ведь просто выражение самой обычной благодарности, признательности за заботу, и каждый почувствовал желание сказать благодарю.

Так это увидела и так подумала сестра Евдокия, все они словно нанизались на одну нить, друг за другом. В иной подобный вечер теплые костюмы были бы лишними. В подобный вечер голые спины и декольте у дам даже не вздрагивали бы от прохладного воздуха, особенно если учесть и фактор суетности. Но вечерние туалеты остались в шкафах, мужские костюмы и разноцветные рубашки — тоже, явно не это оказалось сейчас самым важным, хотя воздух всего за несколько часов вобрал в себя тепло лучей, песок почти высох, шум моря затих… Верно, что солнце в этот час уже зашло за горизонт, его лучи погасли и везде царит предвечерний сумрак со своей влажной прохладой, корона звезд набухла, как почки на ветке, поэтому

— тепло такой мягкой ткани все-таки не будет лишним, не так ли?

особенно когда двери на веранду открыты настежь и граница между залом и садом едва различима, невидима, чтобы легкие свободно дышали воздухом с запахом водорослей, в изобилии появившихся на берегу в последние дни непогоды,

— воздух снаружи все еще прохладен.

Это тоже могло бы послужить объяснением всеобщего однообразия в одежде, когда все входящие в столовую были похожи на школьников в форме или, а почему бы и нет? на солдат… вот только солдаты не носят юбок… Нет, если бы кто-нибудь посмотрел так, это было бы единственным оправданием смущения от утраченной индивидуальности, хотя бы внешней, от отсутствия собственного запаха, отказа от характерного цвета… Но об этом никто не подумал в этот вечер, значит, никто и не смотрит так — решила про себя сестра Евдокия: нет, уже вовсе не холодно, нет и пробирающей до костей сырости, и все же, вопреки этому, вместо вечерних туалетов — тридцать три шерстяных костюма песочного цвета… причина этой одинаковости в другом, она скрывается в слове, которое каждый сказал про себя,

благодарю,

— благодарю вас, говорила сестра Евдокия каждому, встречая у дверей.

Только мисс Вера отличалась от других, но ее отличительный знак был объяснимо необходим — ее голова была увенчана цветным тюрбаном, слишком высоко, по ее желанию, накрученным в три ряда, просто надо же было чем-то прикрыть сожженные волосы, прекрасный тюрбан, мисс Вера, прекрасный тюрбан, ну вот, видите, выход всегда найдется, и кому нужны были эти слезы, тюрбан соорудила Ханна. Она умеет скручивать шелковую ткань ровными лентами, вплетая их одну в другую, как в косу, перекидывая и завязывая их потом сзади, и тюрбан может величаво возвышаться на чьей-нибудь голове, на этот раз — на голове мисс Веры, а когда-то раньше, больше месяца назад по календарному времени, когда Анастасия впервые увидела ее в коридоре, тюрбан был на ее голове, естественно другой, не тот же самый, а более деликатный… когда я впервые увидела тебя и мы стали соседками, стена к стене, ты была с тюрбаном на голове, таким цветным, и с серьгами, помнишь, Ханна? Почему бы тебе не сделать такой же для мисс Веры, она так оплакивает свои волосы и утверждает, что даже не спустится на ужин в столовую…

Эти слова произнесла Анастасия, это была ее идея, высказанная в полдень, и вот — проблема полностью решена, мисс Вера выглядит величественно, она справилась со своими слезами, а когда увидела себя в зеркале, даже улыбнулась и забыла все свои угрозы и прочие житейские соблазны,

— благодарю, — сказала она,

и на ужине гордо подошла к столу, где уже были выставлены различные закуски, при входе в зал все могли почувствовать ароматные запахи еды и приправ, боже, какая закуска, нам предстоит пиршество , раздались восклицания, когда отдыхающие увидали столы, а на них — артишоки с грибами, гусиный паштет, раки на листьях салата, заливной язык, маринованные кружочки сельдерея, а отдельно для каждого на тарелочке — соте из устриц и, разумеется, вино, в этот вечер не забыли ни о вине, ни о хрустальных бокалах, об этом специально распорядилась сестра Евдокия… и столы, изысканно сервированные серебряными приборами, завернутыми в салфетки…