Хелен Расселл - Привет, викинги! [Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию] [litres]

– Хороша и перетертая сныть с таким горьковатым, но освежающим вкусом, – продолжает Магнус. – Ну и, конечно, сейчас, в сезон, много ягод.

Наконец-то еда, о которой я слышала.

Под конец он советует нам проверить мелководье на предмет мидий, потому что сейчас как раз отлив.

М-мм, моллюски на рассвете…

Но Мелиссу заботят более практические соображения.

– Мы что, должны делать все это босиком? – она смотрит на наши босые ноги.

– Лучше мокрые ноги, чем мокрая обувь, – отвечает Магнус.

– Да, но как насчет веллиз?

– Виллиз?

– Ну, веллингтонов. Так у нас называют сапоги. Такие длинные, из резины.

Триша пытается сдержать смех.

Серьезно? Теперь мы смеемся и над словом «резина»?

– А, понял. Так ты что, думаешь, у наших прадедов была резина?

Мелисса стушевывается и качает головой, а я думаю, что наши прабабки уж точно бы гораздо быстрее изобрели резину, если были бы свободны от патриархальной тирании постоянного деторождения… или бы имели доступ к заводской формовочной линии… Я ощущаю в себе гораздо больше раздражения, чем обычно. Наверное, потому, что не ела уже… Я сдаюсь, даже не попытавшись сделать арифметические вычисления в уме, потому что устаю от одной мысли. В общем, много часов .

– Значит, мы добываем пищу босиком, – делает вывод Магнус.

– Говорят, что если пописать на ноги, то они станут крепче, – серьезно предлагает Марго свой вариант. – Может, попробовать?

«Если кто-нибудь пописает мне на ноги, я точно ударю его в лицо», – мысленно клянусь я, едва не вскипая от злости.

– Если ничего не получится, просто вспомните, чему вы научились в школе! – подводит итог Магнус. – Маленькие дети прекрасно умеют проводить время на природе и знакомиться с разными растениями. Потом, со временем, мы якобы становимся «цивилизованными» и забываем основные навыки.

Похоже, система начального образования в Скандинавии немного отличается от системы начального образования в центральных графствах Англии 1980-х годов. К сожалению, единственное, чему я научилась в детском саду – это отличать собачьи какашки от пластилина (на довольно горьком опыте), а также что крапива не очень сочетается с шортами. Лучшее из моего знакомства с природой в начальной школе Сент-Мэри – это чахлые кустики зелени, которые мы выращивали в яичной скорлупе, и дохлый крот, на которого однажды наступил папа Джонатана Харриса по дороге на работу. Обитатели Лимингтон-Спа редко добывают себе пищу за пределами супермаркета «Асда» и обычно не располагают познаниями и навыками, необходимыми для выживания в дикой природе, не говоря уже о том, чтобы полагаться на них. Хотя Мелисса однажды нашла в парке Ньюболд-Комин шоколадный батончик под кустами. Мама запретила ей есть его, потому что, возможно, его выбросил наркоман («Почему, мама? С чего вдруг наркоман пойдет швыряться батончиками на дальний заболоченный конец парка?»). Но двенадцатилетняя Мелисса все равно захомячила его, потому что мама только что посадила ее на диету Хэя.

– Просто исследуйте местность! – призывает нас Магнус. – Нюхайте! Пробуйте растения на вкус! Если вам покажется что-то привлекательным, откусите самую чуточку. Если вкус горький, то лучше этого не есть. Но в противном случае оно, возможно, вам не повредит. Кроме мухоморов. И косточек в ягодах тиса. И, разумеется, не следует есть экскременты…

Он что, совсем поехал?

Как только мы все выражением своих лиц показали, что совсем не планировали этого делать, он добавляет:

– Я должен был это сказать, по закону . Среди местных животных распространены ленточные черви, особенно среди лисиц и енотовидных собак…

– Енотовидных собак ? – спрашивает Мелисса.

– Такие бывают?!! – удивляется Триша.

– Да, – уверяет нас Магнус. – Очень даже бывают. А у вас таких нет?

– В Луисе нет…

Он объясняет, что вряд ли нам повстречается хотя бы одна во время наших странствий, особенно в дневное время, но если повстречаемся, мы сразу узнаем ее, потому что она похожа «на очень старого и, возможно, немного больного енота».

– Ладно, будем знать.

– Но риск заражения весьма невелик, если только положить экскременты в рот, что, конечно, маловероятно.

– Будем надеяться.

Триша смотрит на Магнуса так, как будто с его гладких и накачанных мышц испаряется глянец, а я думаю, что мое дошкольное образование, пожалуй, все же сослужит мне пользу.

– Но в случае совсем уж ДПД-ситуации…

– ДПД? – переспрашивает Триша.

– Дело пахнет дерьмом , – объясняет он, и Марго морщится. – Можно тогда выманить его – то есть червя – на свет фонарика и на сахар. Но будем надеяться, что до этого не дойдет…

– Да, будем надеяться… – бормочу я, ошарашенно соглашаясь.

– Ну и стоит остерегаться волков, – добавляет он.

– Чего? – снова подает голос Триша.

Магнус вздыхает, как будто жалеет, что вообще упомянул слово на букву «В», вечно доставляющее столько хлопот.

– Просто некоторые считают, что видели в этом районе волков, рыскающих в поисках пищи. Но это очень редкие случаи, и, если честно, гораздо больше вероятность того, что вас собьет сошедший с рельс поезд.

Мелисса прочищает горло.

– Если я увижу волка, то точно намочу штаны, – решительно говорит Триша, словно предупреждая любых проходящих мимо хищников.

После окончания урока нам выдают по холщовой сумке через плечо одинакового серого цвета («Я ощущаю себя членом скандинавского отряда армии председателя Мао», – замечает Триша, на что я отзываюсь: «Скорее уж как в “Голодных играх”») и вкратце снова перечисляют все советы.

– А теперь разобьемся на пары, – провозглашает Магнус. – Гордая Грудь идет с Сильными Ногами. – Черт . – Аслег пойдет с Ночным Волком.

Ну здорово. Зашибись.

Радостно сияя, Марго подходит ко мне так близко, что я вижу ее безупречные поры. Она настолько молода и подтянута, что я даже могу различить мышцы ее настоящего лица . Ее кожа чиста даже после ночи в примитивной бревенчатой хижине. А эти волосы! Лучше не смотреть! Они даже светлее и пышнее, чем в рекламе Pantene. У богатых всегда великолепные волосы . Она буквально излучает здоровье, и от созерцания ее великолепной природной красоты мне хочется побыстрее содрать с себя кожу. Или остаток жизни проходить в балаклаве. Или похитить ее лицо и носить его как маску…

С недавних пор в отделении стоматологической хирургии начали делать инъекции ботокса – под тем предлогом, что раз уж пациенты оказались в кресле и в стерильном окружении, то им уж можно обработать и все лицо. Я бы солгала, если бы сказала, что не задумывалась об этой процедуре. Выражение чувств – слишком переоцененная штука. Не хочу, чтобы все знали, когда я волнуюсь, сержусь или завидую. Ну и, если подумать, ботокс скрывает их лучше всего – достаточно делать одну процедуру раз в три-четыре месяца. И это очень эффективно…