Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Ничего себе. – Во мне всколыхнулась зависть. – И где были самые большие волны?

– В Монтоке. Тебе бы там понравилось.

– Ладно, ты меня проняла. Я исхожу завистью.

– То-то. – Она раздвигает губы в проказливой пленительной заразительной улыбке. Зубы у Джози белые, но не очень ровные, потому что ей нужно было носить брекеты, а родители так и не удосужились сводить ее к стоматологу. Первый раз мы попали к зубному врачу, когда уже учились в средней школе, и то лишь потому, что у Джози сильно разболелся моляр и Дилан настоял, чтобы ее показали кому-нибудь.

– Ты не думала профессионально заняться серфингом? – спросила я.

Помешивая соломинкой лед, Джози едва заметно улыбнулась.

– Не-а. Я не настолько хорошо катаюсь.

– Чепуха. Нужно просто сконцентрироваться, сделать это увлечение центром твоей вселенной.

Она лениво передернула плечом, скривила губы в пренебрежительной усмешке.

– Это неинтересно. Во мне нет твоего драйва.

Какое-то время я сосредоточенно жевала чизбургер, наслаждаясь настоящей едой – не из контейнера или коробки.

– Я так горжусь тобой, Кит, – снова сказала Джози.

– Спасибо.

– Как мама?

– Хорошо. Навестила бы ее.

– Может быть. – Она опять пренебрежительно передернула плечом, словно отмахиваясь от моих слов. – Я здесь ненадолго.

Должно быть, во мне заговорила зависть или я слишком соскучилась по ней, а может, я испытывала одновременно и то, и другое, но что-то такое заставило меня спросить:

– Ты намерена всю жизнь так вот скитаться?

Джози встретила мой взгляд.

– А что в этом плохого?

– Ты должна пойти работать, получить профессию, чтобы ты могла содержать себя…

– Когда стану старой и безобразной?

– Нет, – морщусь я.

– Кит, у меня ведь не твои мозги. Я плохо училась в школе, ни один приличный вуз меня не возьмет, так что, по сути, выбор у меня небольшой: либо мучиться в каком-нибудь дрековском местном колледже, либо перебиваться случайными заработками, скользить по волнам и любить свою жизнь.

– И ты ее любишь?

– Конечно. – Но я успела заметить, как взгляд ее вспыхнул, прежде чем она опустила глаза.

Ссориться я не хотела.

– Замечательно. Я тоже горжусь тобой.

– Не говори того, чего не думаешь.

Я быстро склонила голову, и потом уже до самого конца наша беседа носила исключительно учтивый характер. Джози буквально вылизала свою тарелку, съев даже листик салата, а потом вытерла рот. Облачный свет, падая в окно, бликами играл на ее ярких волосах и кончиках ресниц. Я на мгновение перенеслась в детство. Мне три года, я прижимаюсь к ней, слушая, как она читает вслух. Мне пять лет, в спальном мешке я лежу рядом с ней в палатке. Эти картины отозвались болью в душе. Как же мне ее не хватало, когда она меня покинула! До сих пор не хватает. Я отвожу взгляд, думаю о тесте по иммунологии. Факты и цифры, факты и цифры.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, как могло бы все быть, если б Дилан не появился в нашей жизни? – внезапно спросила Джози. – Или землетрясение не разрушило ресторан?

Ее слова буквально врезались в броню моего сердца.

– Я стараюсь смотреть вперед.

– Ну а все-таки? Что если бы папа по-прежнему был в «Эдеме», радовал всех своей стряпней, и мама, может быть, разобралась бы со своими проблемами, и мы приезжали бы домой на выходные и праздники, и папа рассказывал бы анекдоты, и…

– Прекрати. – Я закрыла глаза, мне больно дышать. – Пожалуйста. Это выше моих сил.

Безысходность в ее лице придавала выразительности линии скул и глубины – темным глазам.

– Что было бы с нами без него? – Качая головой, она обратила на меня затравленный взгляд. – Кит, наши родители были ужасны. Почему они так наплевательски относились к нам?

– Не знаю. – Суровым тоном я воздвигаю стену, отгораживающую меня от прошлого. – Я должна думать о настоящем.

– Почему мы не смогли спасти Дилана? – не унималась Джози, игнорируя мои намеки. Слезы застилают ее глаза, скапливаясь у кромки нижних век, но по лицу не текут. – Ты по нему не скучаешь?

Я стиснула зубы, не давая воли собственной скорби.

– Скучаю, конечно. Постоянно. – Я опустила голову и, помолчав, добавила: – Но его нельзя было спасти. Он уже был сломлен, когда пришел к нам.

– Может быть, – срывающимся сиплым голосом отозвалась она. – А вдруг его что-то толкнуло на этот последний шаг? То есть…

– Что могло его толкнуть, Джози? – с раздражением в усталом голосе перебиваю ее я. Подростками мы миллион раз обсуждали это. – Он был обречен умереть молодым. Ничто не толкало его через край, кроме собственных демонов.

Кивнув, она смахнула со щеки слезинку, которая все же рискнула выкатиться из глаза, и устремила взгляд в окно.

– Он ведь долго был счастлив, да?

Я беру ее за руку.

– Да, пожалуй.

Не поднимая головы, Джози стискивает мою ладонь. Свесившиеся волосы, словно занавес, укрывают ее лицо. Туман захлестывавших меня эмоций рассеялся, и я объективно взглянула на сестру, как на незнакомого пациента, явившегося в пункт первой помощи. Худая молодая женщина с сухой кожей и потрескавшимися губами. Организм обезвожен, отметила я. Возможно, наркоманка. И мною внезапно овладело горячее желание защитить ее.

– Мне ужасно не хватает всех, – невольно промолвила я. – Папы, Дилана, Уголька. – В моем голосе появляется хриплость. – По нашей собаке я тоскую так, будто мне руку отрезали. Богом клянусь.

– Он был самый лучший пес на свете.

– Это уж точно, – кивнула я, тряхнув головой, чтобы убрать волосы с лица. – Я скучаю по ресторану. По террасе, по навесу. По нашей комнате. – Я делаю глубокий вдох. – По ночевкам в палатке на берегу. Это было так здорово.

– Да.

Кончиком пальца она проводит по шраму на лбу.

– Землетрясение все разрушило.

– Да, наверно. – От раздражения у меня стало зудеть в спине. – Хотя Дилана и Уголька к тому времени в живых уже не было.

– Да знаю я. Ну что ты все портишь в такой момент? Вечно тебе надо подковырнуть.

– Я не порчу. Просто констатирую факт. Это реальность. – Факты и цифры.

– Ну да. Только реальность не всегда совпадает с представлениями о ней. Не все вписывается в рамки простого изложения фактов.

Как наши родители. Как наше детство. Как землетрясение.

– Тебя ведь даже там не было в тот день, – не выдержала я. Это был один из тех редких моментов, когда мне яростно хотелось высказать Джози все, что я о ней думаю. – Несколько часов я одна сидела на краю утеса, понимая, что отца, скорее всего, уже нет в живых. А ты помнишь только одно – что разбила голову.

– О, Кит! – Она схватила меня за обе руки. – Боже мой, прости. Ты права. Наверно, это было ужасно.

Я не отняла у сестры свои руки, но закрыла глаза, чтобы не смотреть на нее.