Юрий Щекочихин - Армия жизни

Действие второе

Арлекино (застывшему рядом Лешке). А ты что, Мошка? Чего встал? (Сильно толкает его по направлению к Чижу). Бей! Кому говорят! Голову отверну!

Лешка, испуганно оглядываясь на Арлекино и Упыря, несколько раз пинает Чижа.

Они уходят.

Чиж лежит неподвижно. Поднимает голову, садится, ощупывает лицо руками, вытирает кровь. Он сидит на земле возле своей железнодорожной станции. Кровь льется из носа, ссадина на лбу, синяк под глазом. Но все равно, все равно светел взор его, как говорили в старину, когда нас с вами еще, наверное, и не было. Но все было точно также.

Конец первого действия.

Журналист.Наступила весна. Разгорелись, как после зимней спячки, страсти вокруг футбола, начались новые стычки между красно-белыми и красно-синими, но Андрей уже в них не участвовал. Где-то дома валялась красно-белая шапка, куда-то потерялся шарф. Те, с кем он был раньше, стали теперь его врагами, коварными, жестокими и беспощадными.

Мы видим, как в кинохронике, во что обходится Чижу вражда с «волками». Вот Чиж понуро идет из школы. Они налетают со всех сторон. Вот Упырь надвигается на него, и Чиж отступает назад под кривляние и хохот Арлекино. Так проходила его жизнь, начиная с того осеннего позднего вечера.

Две площадки освещаются. На первой — Чиж и его отец. На левой — Арлекино и его мать.

ОтецЧижа. Что у тебя за ссадина на лбу?

Чиж. Да никакая не ссадина, а царапина.

Отец Чижа (насмешливо). И кто же тебя оцарапал?

Чиж. Ну я же тебе говорил! Об доску зацепился… Ну, там у нас в школе доски привезли. Для спортивного зала. Ну я и шел. А не видно, темно было.

Мать Арлекино (Арлекино). Вон хорошие брюки, шерстяные, 35 рублей отдала.

Арлекино (плаксивым голосом, вертит брюки). Это разве брюки? Да, брюки? Да они же вот здесь (хлопает себя по бедрам) вот так, как юбка какая-нибудь.

Мать Арлекино (неуверенно). Сынок, хорошие брюки. Все ребята в таких ходят.

Арлекино.Ага, все ребята. Все ребята вон в чем ходят!

Мать Арлекино.В чем же они ходят-то?

Отец Чижа (продолжая разговор с сыном). А глаз подбили тоже доской?

Чиж.Какой глаз? Когда подбили?

Отец Чижа.Когда?.. Это я должен помнить?!

Чиж.Никакой мне глаз не подбивали.

Отец Чижа.Тебе достанется в жизни из-за твоего характера. Вспомнишь потом, что я тебе говорил, да поздно будет. Уроки сделал?

Арлекино (продолжая разговор с матерью). В чем, в чем!В джинсах! Вот в чем!

Мать Арлекино.Это которые сто рублей стоят? Как же я их куплю тебе? За штаны — сто рублей.

Чиж (продолжая разговор с отцом). Сделал.

Отец Чижа.Что ты таким тоном говоришь? А? Я что? Как-нибудь тебя обидел, сказал что-нибудь не то? Что ты таким тоном с отцом разговариваешь?

Чиж.Ну никаким я с тобой тоном не разговариваю. Ты спросил, делал ли я уроки, я ответил, что сделал. Что тебе еще от меня нужно? Отстань от меня, а?! Ну, очень тебя прошу!

Отец Чижа.Хорошо. Ладно. Пусть тобой мать занимается. С меня хватит.

Арлекино (продолжая разговор с матерью). Штаны! Много ты понимаешь! Какие же это штаны! Это же джинсы! (Со слезами в голосе.) Заладила: «Штаны, штаны». Сама живешь… И хочешь, чтобы я точно так же жил. Вон как все ребята одеваются, а ты заладила — «штаны», «штаны»!

Мать Арлекино (растерянно). Что ты разошелся-то?! Откуда я знаю, на что они, твои джинсы?! (Уже сердито, сама чуть не плача.) Что разошелся, тебя спрашиваю?! Отец твой непутевый то двадцать семь алиментов вышлет, а то вообще пятнадцать… Сижу, шью не разгибаюсь, все для тебя! И мопед тебе купила, и приемник! А вместо того чтобы матери помочь, вон как с ней говоришь да все время в милицию залетаешь.

Арлекино.Нужен мне очень твой мопед! Тоже мне, сравнила! Ты что, совсем ничего не соображаешь! (Плачет.)

Мать Арлекино (растерянно). Ты что это разошелся?! Ты что это разошелся, я тебя спрашиваю?

Арлекино(в слезах). Ничего я не разошелся.

Чиж (вслед отцу). Ну, скажу, скажу тебе, почему мне глаз подбили! Ну, хулиганы всякие на нас напали! Мы шли все вместе, а там какая-то кодла навстречу. Подходят: «Дай двадцать копеек!» Что им, давать, что ли? Пришлось драться. Нас было четверо, а их… Их человек двадцать… думаешь, просто по улицам сейчас ходить?!

Отец Чижа.Почему-то со мной таких историй никогда не случалось.

Чиж.Да потому, что ты взрослый! Не понимаешь, что ли, ты взрослый!

Темнота. На сцене все та же стройплощадка: бетонные плиты, арматура, контуры подъемного крана. На бетонных плитах — яркие красные надписи: «„Волки" — чемпионы!», буквы В заключены в аккуратный ромбик. По одну сторону бетонных плит сидят, лениво развалившись, Арлекино, Упырь, Шиманов, Интер со своими вечными наушниками. Лешка пульверизатором выводит на чистом бетонном блоке большую букву В.

По другую сторону бетонных плит — Чиж и Лена. Друг друга ребята не видят, так как бетонные плиты, возвышающиеся выше роста человека, скрывают их друг от друга.

Арлекино.Мошка, криво!

Лешка (оборачивается). Что?

Арлекино.Во дурак, Мошка. Ты что, не видишь, что криво?!

Упырь.Счас как подойду, как долбану по макушке, сразу выровняешься. Интер, дай музычку послушать? (Протягивает руки к магнитофону.)

Интер. Руки!

Упырь обиженно отворачивается.

То-то же! (Встает, делает под слышимые лишь ему звуки несколько резких каратэшных движений.)

Лешка (оборачивается). Арлекино, а сейчас ровно?

Арлекино.Ага. Вон там еще нарисуй. Давай, давай.

Лешка отходит к другой стене.

Шиманов (вытаскивает из кармана газету, небрежно разворачивает ее, протягивает Арлекино, тычет пальцем в подпись под заметкой). Читал?

Арлекино.Ух ты, смотри, Упырь. «Н. Шиманов, наш юнкор». Ничего себе!

Упырь (читает по складам). «М-мы сильны дружбой». О, даешь! И сам все это написал?

Лешка (заглядывает через плечо). Ого, «Н. Шиманов, наш юнкор». Ухты, здорово!

Арлекино, не глядя, сильно толкает Лешку. Тот от неожиданности падает, краска разливается, он поднимается, выставив перед собой ладони, измазанные красной краской.

(Обиженно.) Ты что? Смотри, что сделалось?!

Интер (пританцовывая). А что на лбу, Мошка, посмотри.

Лешка прикасается ладонью ко лбу, на лбу остается красный, как кровавый, отпечаток. Ребята смеются.