Юрий Щекочихин - Армия жизни

Появился пограничник с собакой. На пограничнике — форма с петлицами, галифе, в руках трехлинейка. Пограничник подозрительно посмотрел по сторонам. Собака тоже. Исчезли.

Вот говорят: «Сталин, Сталин…» Не знают, а говорят… Молодежи голову морочат. А при Сталине попробовал бы кто без пропуска в гостиницу пройти? Развинтился народ. Нет порядка, а какое же без порядка светлое будущее? Одни шпионы. Вот, допустим, взять нашу работу — швейцаров. Не хочет идти в нее молодежь, а почему? Потому что работать не хотят. Вот почему. Потому и не идут. А кто же тогда будет пропуска проверять? Нас бы, швейцаров, в правительство. Мы бы сделали швейцарское правительство. Не дай бог, чтобы из швейцаров, а из тех, кто всегда начеку. Тогда не то, что в гостиницу — из дома без пропуска не выйдешь. Одним словом, хорошо тогда будет. Как при Карацюпе. (Ушел.)

Терехов сел на пол, вытянул ноги. Положил Кате руки на плечи. Катя отдернула руку.

Терехов.Они мне дозу дали… Бесплатно. Сейчас, сейчас… Ты хочешь со мной? Ты не знаешь, что ты увидишь сейчас?! Тебе будет тепло! Птицы полетят… Давай… У меня еще есть…

Катя сидела, закрыв лицо руками.

Где-то там, в московском пространстве, стоял Лебедев.

Лебедев.«Но он писал и писал дальше. Буквы становились все неразборчивее и неразборчивее. И мне стоило большого труда расшифровать этот текст. Последние строчки в жизни восемнадцатилетнего парня… Шли имена, фамилии… Иногда какие-то восклицания. Иногда слова, значение которых я так и не понял. Это был его последний привет, последние мысли перед тем, как наступила темнота…»

Катя прижалась к стене, плечи ее вздрагивали от слез.

Странным было место, куда вдруг занесло журналиста Лебедева. То слышалась пулеметная очередь, то свист низко летящего снаряда, то гул и рев танковой колонны. То ракеты освещали пространство, как будто на какой-то войне. Лебедев торопливо шел, вогнув голову в плечи, испуганно оглядывался. И, наконец, увидел полковника. Полковник — в полевой форме, опоясанный ремнями и в каске, бежал низко пригнувшись.

Лебедев.Товарищ полковник!

Полковник (резко останавливаясь). В чем дело!

Лебедев.Товарищ полковник, здравствуйте. Полковник.Как вы здесь оказались?

Лебедев.Слава богу… Наконец-то я вас нашел. А то кого ни спрошу, никто не знает. Все: «Только что пробегал… Только что пробегал…» Быстро же вы бегаете!

Полковник.Как вы здесь оказались?! Кто вас допустил в район боевых учений!..

Лебедев.Да не волнуйтесь вы так! Что я, шпион, что ли, какой-нибудь? Показал удостоверение — и пропустили.

Полковник.Какое к черту удостоверение? Как вы здесь оказались?

Лебедев.Журналистское удостоверение. Обыкновенное. Товарищ полковник, вы что — не узнаете меня?

Полковник.Кто на КПП стоял?

Лебедев.Капитан какой-то…

Полковник.Толстый? С усами?

Лебедев.По-моему, усы были.

Полковник.Понятно… Ну, с ним мы еще разберемся. Десять суток на офицерской гауптвахте. Удостоверение показал… Я ему такое удостоверение покажу! Распустились!

Лебедев.Моя фамилия Лебедев. Я работаю на радио. Вы что, меня совсем не помните?

Полковник.Сейчас положу до прихода особого отдела, будете знать, как прогуливаться в районе боевых учений. Привыкли там у себя на бульварах…

Раздался громкий свист низко летящего снаряда…

Ложись!

Лебедев (падая). Вы что, соображаете!

Полковник упал, толкая перед собой Лебедева. Низко, над головами летит снаряд. Полковник встал, отряхнулся — и за ним, провожая глазами улетевший снаряд, встал Лебедев.

Так и попасть можно!..

Полковник (грозя кому-то кулаком). Мазила!

Лебедев.А я думал, на учениях холостыми стреляют.

Полковник (посмотрел на часы, достал ракетницу). Этозеленая ракета?

Лебедев. Зеленая.

Полковник.Двое суток не спал… В глазах все путается. (Стреляет зеленой ракетой.) Так, полчаса перерыв.

Лебедев.Моя фамилия Лебедев-

Полковник.Я вас узнал. Мы с вами уже встречались. (Достает из планшета бутерброд.) Есть хотите?

Лебедев.Да нет, спасибо. Я — на машине. В редакции пообедал.

Полковник.А я, с вашего позволения… (Ест.) Хоть учения начались. Когда учения — уже ничего не соображаешь. Проваливаешься, как в сон. Жену в Кисловодск отправил. С сестрой. Она поможет, если что.

Лебедев.Не думал, что на учениях — вот так, по-настоящему.

Полковник.Может, передумали? У меня четыре бутерброда. Целый гастроном.

Лебедев.Вы уж того капитана усатого не ругайте. Мне вас очень необходимо было видеть.

Полковник.Я вам уже все сказал. Тогда.

Лебедев.Да я вас хотел спросить… У меня сын.

Полковник. А…

Лебедев.Чертовщина какая-то.

Полковник.Сколько ему?

Лебедев.Скоро семнадцать… Но у нас с ним особая ситуация. Мы не особенно часто видимся.

Полковник.Я бы все-таки не рекомендовал в таком виде на учения приезжать. Хоть бы каску надели. Мало ли что…

Лебедев.А, ерунда… Вы уж извините. Понимаю, тяжело об этом снова.

Полковник.Не слышали, как там, в Кисловодске? Все ливневые?

Лебедев.Да их не поймешь… Спутники показывают без осадков, ветер южный, слабый… Вчера поверил — и подзалетел. Наверное, завтра слягу. До нитки промок.

Полковник.Давно это у него?

Лебедев.Да у нас такая ситуация… Живем как бы отдельно. Знать бы, что с ним… Знать, что можно сделать? Какие слова сказать? Какие, что ли, примеры приводить?

Полковник.Если только попробовал, если не всерьез, то еще есть шанс. А так, что говори — не говори… Это на войне, в бою прикажешь «Надо умереть» — и умрет. Что уж тут делать, война. А вот попробуй, прикажи ему в мирное время! «Живи!» И не прикажешь. У нас и слова-то такого в приказах нет.

Лебедев.Что же это за напасть такая… Не было, не было, и вдруг — на тебе. Доехали.

Полковник.Распустили… Распустились… Кино понасмотрелись…

Лебедев.Что значит «распустились»? Это вы бросьте, товарищ полковник. Если бы все дело было только в дисциплине, то и забот нет: «налево», «направо», «кругом», «бегом»… У вас-то, наверное, с дисциплиной все в порядке было?

Полковник.У меня два последних года времени на него не доставало. Новая должность. Заботы. Да и возраст уже.

Лебедев.Ну, какой уж там возраст. Еще генералом будете.