Юрий Щекочихин - Армия жизни

Утром в школе встретились директор и Марьиванна.

Директор.Марьиванна, вам не кажется это подозрительным?

Марьиванна (удивленно). Анкета как анкета. А что, Владимир Харитонович? У вас какие-то соображения?

Директор (вертит в руках анкету). Вот этот пятый, что это за вопрос такой?

Марьиванна (читает). «О чем вы думаете, когда остаетесь один?» И что?

Директор.Вот и я спрашиваю, что? В каком смысле один? О чем думать? Как, конкретно или вообще? Подписывать или анонимно? Если подписывать, то своим именем или как?

Марьиванна.Там написано, что можно не подписывать.

Директор.Вижу-вижу, что написано… Что я, неграмотный,

что ли? А все равно странно. Позвонил в РУНО. Да, говорят, есть такая анкета. В райком позвонил, еще кое-куда. Все говорят, а чего вы, собственно, волнуетесь… Я спросил там, в одном месте, может, ее с грифом сделать. Хотя бы для служебного пользования. Мало ли что они там напишут? Мало ли где это читать будут? А мне в ответ — не отрывайте, мол, от работы.

Марьиванна (вздыхает). Мне сейчас тоже многое непонятно. На урок идти — просто страшно. Что им, интересно, сегодня в голову взбредет? Спрашивают, что хотят.

Директор.А вы мне, Марьиванна, давайте списочек, кто особенно спрашивает. Фамилию, а рядом вопрос.

Марьиванна.Так они из газет все спрашивают! Начитаются и спрашивают!..

Директор (вздыхает). Я вот тоже все думаю… Эти вот, в газетах и журналах, они что не соображают, что их писанину и дети будут читать?

Марьиванна.Ничего они не думают. Они только о гонорарах думают.

Директор.Так тоже нельзя, Марьиванна. Не тот подход… А какой сейчас тот? Раньше как было? Раньше ты всегда знал, что хорошо, что плохо. Возьмешь газету, посмотришь на нее… И даже читать не надо — ты и так все улавливаешь, что правильно, что нет. А сейчас, хоть не читай. (Вздыхает.)

Марьиванна.Я лично, Владимир Харитонович… Может, конечно, так воспитана. Я все могу объяснить. Только мне самой ведь тоже надо объяснить, что происходит?

Директор.Я раньше, когда еще в аппарате работал, отвечал за политическое просвещение трудящихся. Конспекты у нас лучшие были. Даже за опытом приезжали. И из-за рубежа тоже. Монгольские товарищи.

Марьиванна.Мы вас, Владимир Харитонович, все очень полюбили. До вас у нас тоже директор… был. Женщина. Балаболка, одно слово. А вы пришли — совсем другое дело. Вам бы к нам пораньше…

Директор.Да…

Марьиванна.Мне вас прямо жалко иногда. Все с сердцем, все с сердцем. Разве можно так? Так и сердца не хватит… Что вы, каменный, что ли? А они разве это понимают? Одно слово, дети.

Директор.Это у меня с юности. Я на комсомоле долго сидел. Старался неформально. Парад мы однажды организовали. Пионерский. А я его принимал. На белом коне. Директор совхоза был знакомый — сам коня привел. Белый такой конь. Ногами цок-цок-цок.

И вспомнил директор: топот копыт по брусчатке. Собственный, еще молодой голос: «Здравствуйте, пионеры-гвардейцы первой школы!» И в ответ: «Здрав… Тов… Секретарь…» И снова — цокот копыт. И снова его еще молодой голос: «Поздравляю вас с юбилеем пионерской организации!» И протяжное — «Ура-а-а, ура-а-а… Ура-а-а». Директор стоял погруженный в воспоминания и голоса своей молодости, но оборвалось прошлое: появились Лепа, Кеша, Алиса, Катя и Дмитрий.

Марьиванна (тревожно). Владимир Харитонович, идут.

Директор (вздохнув). Идут.

И тут же, как только они приблизились, стал таким, к какому уже успели привыкнуть ребята.

Товарищи! Сейчас Марьиванна раздаст вам анкеты. Марьиванна, раздавайте!

Марьиванна раздает ребятам анкеты.

Вы должны их заполнить, то есть в каждый пункт вписать то, что требуется. Это, товарищи, очень ответственное дело.

Марьиванна.Ребята, кому трудно заполнить пятый пункт, можете не заполнять.

Директор (строго). Нет, Марьиванна, как написано, так и надо заполнять. Не надо игнорировать. К трудностям надо приучаться с детства. (Бодро.) Правильно, Леопольдов?

Лепа.Да мы уже заполняли эти анкеты! Марьиванна!

Марьиванна.Нет, Лепа, та была совсем другая анкета, а это новая.

Дмитрий.Ты того, Лепа. (Вертит пальцем у виска.) Совсем ничего не соображаешь?! Сейчас же мы все должны писать честно. Все, как есть. Ведь правда, Марьиванна, нам больше не надо врать?

Марьиванна (подозрительно взглянув на него). Ну-ну… (Всем.) Все понятно?

Кеша.Мне эти анкеты — уже вотздесь. (Проводит ладонью по горлу.) На Пушку стало невозможно выйти. Куда ни плюнь — или психолог, или социолог, или журналист, или с телевидения. Уж лучше бы я глухонемым был.

Дмитрий.А их, думаешь, сейчас не спрашивают? Еще как! Сам видел!..

Марьиванна (Дмитрию). Что это ты так развеселился? Когда надо было — исчез. Товарищей подвел. Хотя, какое тебе дело до товарищей! Катерина, ты не в окно, а в анкету смотри. Потом будешь спрашивать, а поздно будет!..

Катя (резко отворачиваясь от окна). Чего?

Кеша.Да нет, в самом деле — нашли себе зверинец. Лучше бы друг друга изучали.

Марьиванна. Прекратитебалаган! Владимир Харитонович, не обращайте внимания. Это на них так весна действует.

Лепа.При чем здесь весна. Действительно…

Директор.А от тебя, Леопольдов, я такого отношения не ожидал. Не таким ты мне представлялся. Нет, не таким. Понял?

Лепа.А чего я такого сказал?

Алиса.Владимир Харитонович, а на пятый пункт надо писать то, что думаешь?

Директор.В смысле?

Алиса.О чем я думаю, когда остаюсь одна?.. Странный вопрос. Я? Одна?

Дмитрий.Она вам напишет!

Алиса.Тебя не спросила!

Марьиванна.Все, все… За работу. Пошутили — и хватит. Катерина, тебе все понятно?

Катя (отворачиваясь от окна). Ну что вам от меня надо?..

Дмитрий.А я знаю, что я напишу. Вот, допустим, лозунг: «Народ и партия — едины». Это кто кому говорил? Если партия народу — то это нескромно. Представьте: «Народ и партия — едины». Подпись — «партия». А если народ подписывает — то вообще непонятно. Какая-то неграмотная фраза, вам не кажется, Владимир Харитонович? Вообще с лозунгами у нас, кажется, перебор. Правда, сейчас их поменьше стало, но все равно. Вы посчитайте, сколько у нас в школе портретов Ленина. Владимир Ильич, как я знаю, был человек скромным. Он бы на такое дело обиделся. Точно говорю, обиделся бы.