Юрий Щекочихин - Армия жизни

Дмитрий. И ты?

Терехов.И я вру. А куда деваться? Но я, что ли, в этом виноват? Наше поколение и дальше, туда, до сорокалетних. Те, кто впитал вранье с молоком матери. Попробуй, изменись… Подыграть — это пожалуйста. Это мы умеем. А сломать себя, вывернуть наизнанку, соскрести с себя всю эту гадость — ох, как трудно… А вдруг соскребешь — а время снова перевернется. И ты будешь, как голый на площади. Все хохочут и на тебя пальцем показывают. Вот дурак, вот идиот. Поверил.

Дмитрий.А если тебе прикажут: «Стреляй!» В ребенка, в женщину!.. «Стреляй!» — ведь так принято. Нажмешь курок?

Терехов.Нет, старик, не нажму. А если и нажму, то не туда, куда надо, попаду. У меня руки дрожат. А многие бы нажали! Если бы, во-первых, за это машину подарили… Пусть даже плохонькую, какой-нибудь «Москвич», но лучше с дипломатическим номером. А во-вторых, чтобы за это потом ничего не было.

Дмитрий.Трепло ты.

Терехов.Я и наркоманом стал, чтобы уйти от всего этого. Вся твоя жизнь — вот здесь, в голове. Там чайки летают, а не ездят. Каждое поколение расплачивается за свое время. Мое заплатило мной, нами… А вам-то что платить? Вы — как заново родились.

Дмитрий.Мы в седьмом классе сочинение писали. По «Малой земле».

Терехов.Ну… Это когда… В тринадцать лет. В тринадцать еще веришь безоговорочно. Это потом начинаешь разбираться, что к чему. А вам на «потом», можно считать, повезло. А вы — все в детстве.

Дмитрий.Отрыжка прошлого. Пережитки феодализма.

Терехов.А… То-то же… Соображаешь… Вот тем, кому сейчас тринадцать — тем, считай, везуха. Такое у нас, знаешь, как редко бывает? Не каждому и выпадает. Так что давай, старик, уйдем с арены. А?..

Дмитрий.А уж это — нет. Я тоже спал, а потом — проснулся. Я, знаешь, стал замечать? Ну даже, допустим, в своем собственном классе. С виду — все подонки, проб ставить негде: рок, шмотки, в это — не верю, в то — не хочу. А вот вчера подумал — а может, все просто скрываются? Знаешь, наденешь такую маску, а в ней как бы для всех привычнее. А там, внутри — горячо, живо все. Говорить хочется, спрашивать хочется, понять все хочется… Я точно знаю: мы понимаем все раз в сто больше, чем, допустим, наш директор. Тому, чтобы все понять, надо себя топором сначала срубить, а потом нового себя посадить. А у нас-то все живо. Засыпано всяким хламом, уже успели, но все живо.

Терехов.Оратор… Цицерон… Программа «Время». Не обижайся, старик. Это я так.

Дмитрий.И у тебя тоже там все живо. Ты думаешь, что все, уже все умерло, а на самом деле — живо. Что я, не чувствую, что ли… Тебе надо просто сейчас зарыться куда-нибудь, уйти в песок, собрать себя по частям, а потом встать…

Терехов.Не горячись… Зарыться-то мне надо. Это — ты прав. Как в воду глядел…

Дмитрий.Кончай ты… Вот что! Я знаю одно место — там можно отсидеться. Я там был на каникулах. Там у меня бабушка живет. Я ей письмо напишу. Денег достанем… Там тихо, молоко парное…

Терехов.Здравствуй, бабушка… Это я, твоя красная шапочка…

И тут открылась дверь и появилась мать Дмитрия, загруженная хозяйственными сумками. Она стояла в дверях, удивленно переводя взгляд с Димы на Терехова, закутанного в полотенце.

Мать.Что здесь происходит?

Дмитрий.Привет. Познакомься. Это мой товарищ.

Мать.Почему вы в полотенце?

Дмитрий.Мама, я потом тебе все объясню.

Мать.Митя, кто этот человек? Почему он сидит в полотенце?

Терехов (поднимается и отвешивает поклон). Я друг вашего сына, мэм. Моя фамилия Терехов, мэм. Извините, сидим. Наркоманы, мэм, увы…

Дмитрий.Не кривляйся, дурак… (Матери.) Мама, так надо!..

Мать.Митя, мальчик… Ты же обещал, ты же клялся. Ты же плакал… Зачем ты привел его сюда?

Терехов.Он меня обещал познакомить с бабушкой.

Дмитрий (Терехову). Заткнись!

Мать (Терехову). Постыдились бы… Взрослый человек! Я сейчас в милицию позвоню. Нашли себе притон! Полотенце чистое взяли!

Терехов.Да, с полотенцем я как-то погорячился.

Дмитрий.Да замолчите вы оба!

Терехов.Вот опять… Простите, мэм. Нет, рай на земле — дело все-таки очень далекого будущего. Боюсь, я устану ждать. (Ушел в ванную и через минуту уже вышел одетый. Матери.) Извините за нечаянные волнения. Бабушке привет, старик. Передай ей, что я отношусь к ней с большим почтением. Адью.

И Терехов ушел. Иза ним рванулся Дмитрий.

Мать (удерживая Дмитрия). Куда!.. Не пущу!..

Дмитрий (вырываясь). Мать, я тебе сейчас все объясню. (Вырвался, убежал.)

Мать, оставшись одна, заплакала.

Дмитрий (хватая Терехова за руку). Погоди ты!.. Мать же пугается всего! Сейчас я ей все объясню…

Терехов (останавливаясь). А что это ты так хочешь, чтобы я уехал? Из-за Катрин, что ли? Так ты не бойся. Я уже, как говорится, воспоминание прошлого. Тебе это не понять, старик.

Дмитрий.Идиот ты, вот ты кто! Дурак!..

Терехов.Что я тебя, не узнал, что ли? Прикидывался. Теоретик… Я же тебя сразу узнал. Сначала испугался. Думал, все… Нашли, сволочи… Что, нервничает Боб?

Дмитрий.Не знаю я никакого Боба. Понял, не знаю.

Терехов.А потом смотрю… Да это же тот самый мальчонка, который за Катей приударял… Катька же мне тебя показывала.

Дмитрий.Что она показывала…

Терехов.Тебя, тебя. А потом, господи… Да это же тот самый, который у Боба… На побегушках.

Дмитрий. Яуши развесил… Слушаю его. Катька белая вся ходит…

Терехов.Неужели еще помнит? Не ожидал. Катька, конечно, птица. Таких больше нет… А я думал, ты мне в чай мышьяк подсунул. Потом выпил — вижу, ничего.

Дмитрий. Надо было.

Терехов.А теперь — серьезно. Мне от твоего чая ни жарко, ни холодно. Не та фаза. Доза нужна. Ну?..

Дмитрий.Нет у меня ничего. Нет, понял?

Терехов.Будь человеком, ты! Отдам же! Принесу! Нарком для наркома — друг, товарищ и брат.

Дмитрий.Ты был прав. От вас уже нечего ждать. Пока. (Ушел.)

Терехов посмотрел ему вслед, повернулся и пошел в противоположную сторону.

На следующий день Дмитрия вызвали в кабинет директора.

Дмитрий (в дверях). Ну, вызывали?

Директор молча, со значением, смотрит на него.

Из-за вчерашнего, что ли? Ну, считайте, что я пошутил. Понимаю, если бы где-нибудь перед комиссией сказал… Я, в принципе, за наглядную агитацию. Она воспитывает.

Директор (со значением). Так, значит, Лебедев. Уже и до этого дошел?