Алла Горбунова - Конец света, моя любовь [litres]

– Я работаю в полиции, – сказал атлетически сложенный, коротко стриженный Кирилл с оловянными, в никуда смотрящими глазами, – и, кажется, у меня наступило профессиональное выгорание. Кажется, что-то не то происходит, я не понимаю вообще. Я хотел помогать людям, бороться с преступностью, хотел быть хорошим, понимаете, а все время происходит что-то не то, и все вокруг как-то не так, в общем, я не понимаю. Вот, например, дали задачу: найти тех, кто наркотой занимается, для отчета надо, и мы с напарником стали людей останавливать, молодых, мы их останавливали, отводили в подвал здания полиции и там допрашивали, очень жестко допрашивали, нам сказали так делать, изучали содержимое их телефонов, планшетов, угрожали им, раздевали их, но мы не подкидывали ничего, мне вообще тяжело поначалу было бить людей, я хотел быть хорошим, а теперь ничего не хочу, теперь я робот, а вообще я нормальный человек, я смотрю «Игру престолов».

Татьяна была крепкой коренастой женщиной с суровым лицом родины-матери, видимо, постарше большинства здесь присутствующих. – Бога нет, – начала она свой рассказ. Замолкла, обвела всех глазами, – Бога нет, а я всю юность его искала. Была в разных сектах, с баптистами, с харизматами-неопятидесятниками, со свидетелями Иеговы, продала квартиру, ездила по всяким местам, чувствовала Бога, молилась, и было у меня счастье, когда мы с братьями и сестрами молились в лесу, взявшись за руки, и мистические переживания, все было. Я начала путешествовать по сектам в тринадцать лет. Страна лежала в руинах, люди скурвились, этому надо было противопоставить хоть что-то. Только ложь была кругом. Я могла бы убивать. Подумывала стать киллершей, но вместо этого пошла в секту. Мы хотели спасти весь мир, мы говорили с Богом. Я видела Бога в своем сердце так же ясно, как вижу вас сейчас в этой беседке. А потом однажды утром я встала и поняла: Бога нет. Ничто этому не предшествовало, а просто как-то вдруг стало понятно. Поняла, зачем люди ходят в эти секты. По психологическим причинам. А у меня психика умерла, и все психологические причины отпали. Я поняла, зачем мне Бог, и он стал мне больше не нужен. А нужен он мне был потому, что хотелось быть частью сообщества, семьи, хотелось какой-то альтернативы, и еще я очень боялась, что после смерти ничего нет, и еще мне хотелось, чтобы над всеми этими преступниками, которые нами управляют, был кто-то самый главный, сильнее их всех и лучше, и всех их на место поставил, и хотелось, чтобы была книга, в которой все ответы написаны, чтобы по ней жить и не мучиться. И вдруг мне это все стало не надо. И я спросила себя: желаю ли я Бога самого по себе, без всего вот этого? И ясно поняла, что все вот это мне было нужно, а Бог сам по себе совершенно ни к чему. Что с ним делать-то, с Богом. А раз он мне не нужен, то, значит, его и нет.

Накачанный, гипермускулинный Евгений вышел и негромко рассказал, что всю жизнь скрывает свою гомосексуальность и из-за этого живет как будто не своей, чужой жизнью и несчастлив. Он долго и сам себе не мог признаться, и родители у него были люди очень строгие, старой закалки, они бы не пережили. А теперь их уже и нет на свете, но Евгений женат, у него дети, друзья его считают мачо и бабником. Втайне от жены и детей он встречается по углам и притонам с другими мужчинами, в общем, ведет двойную жизнь. – И, похоже, это навсегда, – подытожил Евгений.

– Я ничего не добился, – сказал краснощекий пухлый Платон, – потому что я лентяй. Безвольный человек. Больше тут ничего не скажешь. Лежу на печи, ем калачи. Мама кормит. Жизни боюсь.

Вышел кудрявый Арсений в порванном на плече пиджаке и глубоким низким голосом произнес: Я поэт. Этим все сказано. Как сказала Марина Цветаева, поэт неизбежно терпит крах на всех других путях осуществления. Я терплю крах. Но я поэт. А поэт в России больше, чем поэт.

Когда все присутствующие произнесли свои краткие речи, после каждой из которых следовали инициированные ведущим аплодисменты, ведущий сказал: Внимание! Гип-гип-ура! За то, что вы пришли сюда, и за вашу откровенность вы все получаете второй шанс! Это дар от неизвестного благодетеля! Берите же его и наслаждайтесь им! Пусть мертвые хоронят своих мертвецов! Начинайте свою жизнь с чистого листа, и пусть все ваши мечты исполнятся!

– Второй шанс? Мне не нужен никакой второй шанс, – сразу возмутился Антон, – это чтобы я бросил употреблять вещества и вернулся к так называемой нормальной жизни? Нет уж, спасибо. Знаем мы эту вашу нормальную жизнь. Мы лучше с веществами.

– И мне не нужен второй шанс, – подхватила Вика, – если я начну жизнь как бы заново, на мне никогда не женится мой любимый мужчина, а я должна его дождаться.

– И я не могу бросить мужа, на что мне тогда второй шанс, – устало сказала Марта.

Поэт Арсений сказал: Ваше предложение абсурдно. Я же великий поэт, а лучше этого ничего нет и не бывает.

– Нет никакого второго шанса, – сказала Татьяна, – мне он не нужен, значит, его нет.

Алексей сказал: – У меня этих вторых шансов было, как говна нерезаного, и каждый из них я проебывал, и этот проебу, задолбали уже вашими вторыми шансами, дайте спокойно пожить человеку в безнадеге.

Чернобровая Дина задумалась, а потом как-то виновато сказала: – Извините, пожалуйста, но думаю, что моим маме с папой не понравилось бы, если бы я воспользовалась вторым шансом.

Душевнобольной Никита промямлил: Э-э… нет, спасибо, не нужно, мне уже лучше, не зря же мне столько раз электрошоковую терапию делали, не зря же это все, я как-то боюсь что-то менять, у меня и так все получится … э-э … скоро … стану большим ученым…

Лентяй Платон был с ним солидарен: Вот-вот, и я боюсь что-то менять. Не хочу напрягаться. Все равно не получится. Все равно все умрем.

Анна долго думала и тоже отказалась: Это моя жизнь, пусть она трудная, но я научилась жить со своей болезнью, и, во многом благодаря ей, я та, кто я есть. И я с подозрением отношусь к неизвестным благодетелям. Но я все-таки рада, что сюда попала. Я заметила объявление в баре, что ищут девушку для работы за стойкой, проживание на базе, зарплата нормальная. Я как раз ищу работу вдали от города, на свежем воздухе и чтобы было где жить. Попытаю счастья. Может, это и будет второй шанс. Мне кажется, второй шанс вообще есть всегда, пока ты не забился в смертной агонии, и не нужно его никому специально даровать. Шансов – вообще сколько угодно, пока ты живешь. Новый день – новый шанс. Я так живу, и не горюю о том, что утрачено безвозвратно. Так что я как-нибудь сама справлюсь.

Евгений разозлился: Какой еще второй шанс? Не быть геем? Быть геем и не скрывать? Говорю же, у меня жена, дети, репутация, я скован по рукам и ногам.

Кирилл же, обведя присутствующих своими оловянными глазами, одновременно равнодушно и как-то жалобно произнес: Мне ни от кого ничего не надо. – Все как-то не так. Я ничего не понимаю вообще.