Лариса Миронова - На арфах ангелы играли (сборник)

– Боже мой, что за чушь!

Гули откинулась на спинку стула и приложила ладонь с оттопыренным пальцем ко лбу.

– Нет, не чушь. Я в курсе. И я настою на том, чтобы вам дали другого инспектора, моя же дочь слишком доверчива и простовата для того, чтобы вести подобные дела. Вы её подставите, а потом ещё и оклевещете. То есть сделаете всё то, что делают в подобных случаях ловкие предприимчивые люди вроде вас. И не советую вам вовсе трогать её… Будут последствия. На этом я с вами прощаюсь.

– Постойте, вы мне угрожаете? Боже. Какая дикость! Вы – интеллигентный человек! – удерживала её непробиваемая Гули, сопровождая слова жестами гостеприимства. – Вы очень, очень ошибаетесь! Вы не правы! Если бы вы знали – как! Я желаю вам только добра! Вы совершаете непростительную ошибку, поверьте мне. И очень скоро об этом пожалеете!

– Всего и вам доброго, – сдержанно сказала Наталья Васильевна и вышла из кабинета, про себя добавив: «Пропади ты пропадом, чертова ведьма».

Гули и точно напоминала элегантную инфернальную силу, ловко и со вкусом упакованную в стильный дизайн. Её черные глаза гипнотизировали и усыпляли бдительность, но Наталью Васильевну это могло только разозлить, к счастью, гипнозу она не поддавалась, чего, однако, не скажешь о её дочери. Сумасшедший муж на её глазах мучил свою собственную мать, а она не могла даже вспомнить, как это было. А когда и с ней начал вытворять такие же фокусы, она не понимала – за что и как он вообще такое может. Все ужасные события прошлой жизни напрочь стирались, словно исчезли из её памяти, оставляя лишь туманное пятно смутных ощущений, никогда не переходящих в ясные образы.

Она почему-то вспомнила руки Гули. Было в них что-то такое, что смутно тревожило её. Множество перстней, колец, как это часто бывает у такого типа женщин, но нет, не это… Ах, да! Ну конечно! Ногти! Накладные ногти! Лак, словно ярко-желтый налет яда гончих верма, он опасен для всех, кроме самих ведьм. Этот яд превращает людей и животных в злобных псов.

Так гласит предание.

И снова кабинет с видом на Пушкинскую. Похоже, я здесь прописалась, подумала женщина и грустно улыбнулась своему отражению на безупречной полировке шкафа.

– Петр Сергеич, – сказала она с тяжелым вздохом, – опять я вас буду мучить.

– Я знал, что вы вернетесь… Мучайте на здоровье, – вальяжно ответил хозяин и скрестил руки на животе. – Возможно, эти мученья будут не напрасны. Что-нибудь дельное родится, как знать? – Он приглушенно засмеялся. – Надеюсь, вы не станете меня пытать с пристрастием, где находится центр мирового сионизма, и давно ли я у них на службе или нечто аналогичное в этом роде?

Он снова засмеялся – посыпались мелкой дробью камешки-невидимки. Наталья Васильевна вежливо улыбнулась.

– Простите, я уже понемногу начинаю привыкать к вашей манере шутить. Но, к моему несчастью, вы правы! Куда ни кинь, везде клин, вы правы и насчет Гули. Она крепкий орешек, боюсь, мне не по зубам. Ей, похоже, действительно что-то от нас надо. Если бы дело было только в здании, она могла бы купить какого-нибудь алчного инспектора с потрохами! Но нет! Зачем-то ей надо, чтобы именно моя дочь сделала это! Почему? Не знаю и не догадываюсь. Как выкрутиться из этой ситуации, плохо себе представляю. И, самое ужасное, всё это отражается на Сонике. Я не страдаю манией величия и параноидальной идеей преследования также не одержима, верите или нет, я вовсе не склонна преувеличивать свою собственную значимость в этом мире, но все-таки что-то нехорошее вокруг нас действительно постоянно происходит. Возможно, и такое допустимо, меня с кем-то путают. Но результат плачевен – жить нам становится всё сложнее.

– А вы что думали, когда проводили Восстановительный съезд ВКП(б) в 1986 году?

– Господи, не знаю, чья это была выдумка. Глупейшая выдумка! – истерично рассмеялась женщина.

– О которой сразу три газеты – популярные тогда, на заре перестройки из-за своих боевых публикаций на общественно-политические темы, – «Советский цирк», «Вечерний Киев» и балтийские «Новости» эту выдумку, как вы теперь выражаетесь, напечатали?

– Если бы вы знали, сколько усилий я приложила, чтобы добиться опубликования опровержения этой глупости!

– И добились?

– Увы – нет.

– Зато вы с этого момента стали персоной нон грата на общественно-политическом поприще.

– Да я и не стремилась занимать там хоть какое-нибудь значимое место! Я просто пишу о том, что я думаю по тому или иному вопросу. И всё! Иногда мне хочется, чтобы мои публикации обсуждали. И не более того.

– Возможно. Но так сложилось! И ничего теперь не попишешь! Очень часто придуманный миф, явно придуманный, оказывается более живучим и реальным, чем реально существующая действительность. Но вот вы попали в поле подозрения. И, соответственно, все те, кто вам близок и дорог. А вас более всего волнует судьба Соники.

– Похоже, девочку держат в заложниках, как это ни странно звучит. Петр Сергеич вальяжно улыбнулся.

– Совсем не странно, ибо так оно и есть. Совсем необязательно сажать людей в тюрьмы, расстреливать… Можно просто и тихо создавать невыносимые условия жизни для самого персонажа и его близких. Это проще и совершенно безвредно для системы… Главное – запустить в действие механизм. А дальше всё пойдет как по маслу. Сознание людей не меняется веками, их природа остается той же… Круг замкнется очень быстро. Стоит только сказать – ату! И множество обычных, повседневных людишек дружно начнут поедать себе подобных. Братца Сони бьют в школе старшеклассники, он боится ходить на занятия. Его наказывает мать, потому что ее вызывают в школу по поводу успеваемости. Он, после ночи крутых разборок с мамой, не в состоянии хоть что-то запомнить и опять получает новые двойки. И опять наказание и бессонная ночь, ибо мама приходит домой поздно. Вся в делах. Приходит к семейному очагу, когда детям уже давно пора спать…

– К сожалению, это так.

– Ну вот, мальчишку, наконец, исключают из школы. У мамы, конечно, не хватает ни времени, ни воли, ни здоровья, чтобы организовать его учебу. Всё, на что её хватает, так это на очередную сиюминутную взбучку. Прокричалась, ручками помахала, сняла стресс… и успокоилась, даже как будто раскаялась в излишней жестокости, отсюда наутро тортик, который провинившийся и побитый мальчик съедает в одиночку. И так повторяется много раз. У ребеночка вырабатывается условный рефлекс. И он уже подсознательно старается воспроизвести ситуацию конфликта с таким сладким разрешением. Потом велосипед, а там и своя иномарка. Ах, не хотите давать, так у меня дружки из Солнцево, не дорого берут, кстати. Так что на размышления времени не очень.

– Да что за кошмарный сценарий!