Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Вообще-то Понте делла Торри, построенный Гаттапоне из Губбио (куда я чуть было не уехал, заплутав по дороге из Урбино), ведет к интересной церкви Сан-Пьетро, которую тоже хотелось бы посетить, но сейчас он закрыт – Стефания сказала, что это из-за пристрастия к мосту самоубийц: на узком каменистом проходе сложно совладать с собой перед раскинувшейся вечностью.

Я ответил Стефании, что смерть на мосту (или даже с моста) – красивая и даже благородная. Она засмеялась, но несколько, как показалось, смущенно. Кажется, моя фраза ей не понравилась. Почему-то очень долго рассказывал ей про Лермонтова и его «Демона».

В намеренно простецком Сполето (разумеется, лишь показавшемся мне таковым – ведь, судя по подвальным экспозициям, здесь много чего вокруг да около наверчено – один римский амфитеатр чего стоит, и вообще-то это весьма важный итальянской истории город) стоянка за территорией исторического центра вышла бесплатной. В Орвьето такой номер не прошел – это темный и весьма интровертный город, близкий по темпераменту к Урбино. Предельно закрытый. Застегнутый на все пуговицы. Но при всем этом словно бы захваченный врасплох своим Дуомо, застывшим на главной площади ажурной волной.

После ритуальной пиццы и ритуального кофе я отправился в другой «город выходного дня» – в Орвьето, где меня никто не ждал, кроме тамошнего Дуомо. Да и тот, впрочем, не особенно на мне фиксировался. Так случайно зарифмовались в один день два кафедральных собора и два города с похожими именами и весьма разными характерами. Хотя Орвьето тоже находится на самой что ни на есть верхотуре – бедекер говорит про плато высотой 300 метров, но что это значит, честно говоря, не очень понятно. Твиты из Орвьето

Чт, 01:28 : Сначала главная городская церковь возникает как видение в промельках прокопченных улиц, пустынным миражом, обещая оазис, – и точно: на большой площади куст горит и не сгорает. Музыка нечеловеческой силы – не охватить, не наглядеться, не отойти в сторону.

Чт, 02:03 : Врата Дуомо сделаны современным скульптором Эмилио Греко (его персональный музей разместился по соседству в кирпично-ржавом строении).

Чт, 02:09 : Вход в собор – 4 евро.

Чт, 02:21 : Главный лайфхак Дуомо в Орвьето будет про бесплатные боковые входы, сквозь которые можно проникнуть как через выход. Никто не следит.

Чт, 02:2 2: Неоднократно упоминается, что Буонарроти вдохновлялся фресками Синьорелли из Орвьето перед тем, как начать свой «Страшный суд».

Чт, 02:44 : Эти фрески действуют как приступ и ускользание – остаются воспоминания об умственном и физическом спазме, а они теперь вновь на расстоянии и, как всегда, недоступны.

Чт, 02:45 : Попадая в такие места, укрываешься растерянностью в три пористых слоя – за что хвататься? Куда смотреть? Что следует обязательно запомнить? А если невозможно ухватить, то как запечатлеть, сфотографировать, застенографировать, расшифровать?

Чт, 02:50 : Изобилие и масштаб, напоминающие панику и бешенство зрачка, не способного ни угомониться, ни зацепиться хоть за что-нибудь, кроме самых больших и сочных (изобразительно или сюжетно – а тут же оно и вовсе соединено) кусков, застревающих, нет, не в горле – в хрусталике, кажется, навсегда.

Чт, 02:52 : Все силы я растратил на Капеллу Нова с Синьорелли, а напротив нее еще одно живописное чудо – Капелла дель Корпорале (Покрова).

Чт, 03:14 : Пока я рассматривал и щелкал историю Чуда в Больсене, изложенную шершавым языком средневековой фрески, из-за незаметной шторки вышел служка, подошел к алтарному хранилищу, открыл дверцу ключом и что-то оттуда взял или же положил на место. Меня он тупо (демонстративно) не заметил: Капелла дель Корпорале – «место для молитвы» в соборе, оккупированном туристами, поэтому я тут же почувствовал себя «нарушителем конвенции». И тоже «не заметил» служку. Тем более что все-таки тоже был при деле. Хотя и без ключа. Собор Успения Богородицы

Дуомо в Орвьето – это, конечно, ожог роговицы, тем более когда солнце бьет фасаду прямо в лоб, рассыпая брызги по витражам и внешним мозаикам. Кажется, я не видел церкви красивее и душеподъемней, пока не попал в Сиену, чей собор исполнен в схожей манере чередующихся архитектурных кулис и избыточно упорядоченных украшений.

Строгая, четко расчерченная геометрия составляющих, каждая из которых прорисована с усилием, спорит с насыщенностью всех возможных промежутков, разукрашенных мозаиками и скульптурой, резьбой по мрамору, розовому при закате, барельефами и горельефами, деталями стрельчатых арок, башен и готических наверший. Все это запускает ритм, зарождающийся внутри чередований музыкой взвихренной и подвижной. Но ухватить за хвост ее невозможно: музыка вдавлена внутрь и кажется отпечатком, оттиском на мраморе неведомой силы, которую совершенно не заботит реакция живых существ. И это несмотря на повышенную тщательность расчета, схлестывающегося с геометрией и побеждающего ее регулярность выплесками разноцветных нарядных сцен и скульптурных эпизодов по краям хитросплетенной розы и треугольных мозаик всех трех регистров.

Приходится бегать с фотоаппаратом мимо ворот, выхватывая то одну деталь, то другую – целое в кадр и в сознание попросту не умещается. Кажется, что, передоверив камере функцию зрения, можно избежать этого омута, внезапно встающего отвесно с конца XIII века.

Ступор почти – то есть превышение всех ожиданий, ведь, приезжая в любой новый город, никогда не знаешь, на что напорешься. В этом Дуомо мне нравится все – точно рассчитанный декор, внутреннее смешение стилей, тактичное вмешательство современности, полосатая кожа ничем не загроможденного интерьера и этот нежно-кремовый фасад, кажущийся добрым и человечным.

Внутри Дуомо – деловитая пустота, но мы-то знаем, где искать драгоценные грибницы фрескового искусства да трюфеля шедевров, вмурованных в стены, – все там же, в угловых капеллах, по бокам от алтаря, который тоже ведь эффектно расписан Уголино ди Прете Иларио (считается, что это один из самых сохранившихся фресковых циклов XIV века), но близко не подойти – перекрыто все, поэтому никаких крупных планов.

Боковая капелла Нуово (Сан-Брицио) расписана Лукой Синьорелли с мощью и силой алтарной фрески, настолько живопись в ней универсальна и всеобъемлюща, когда начинает казаться, что после такого визита жизнь уже не будет прежней, что-то в ней сдвинется с привычной точки, так как момент переживания – опыт причастности словно бы к сверхсвидетельству.

Идти надо сразу же туда, пока мозг чист и невинен.

Росписи эти интересны, помимо прочего, еще и тем, что начинал их Фра Анджелико, который, закончив большую часть потолка, уехал из Орвьето и более не вернулся. Вместо его угловатой почти проторенессансности здесь расцвели песни и пляски, клонящиеся к вычуре и маньеризму, вместо спокойного и гармоничного видения расцвело иное, прямо противоположное по настрою…