Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – больших и малых [litres]

– Мы на прошлой неделе свинью забили, – сказала она и открыла дверь кладовой, где на блюдах лежали груды рубленого мяса, отбивные, печень и тускло поблескивал студень.

Я доел, надел свои сухие ботинки на толстые носки, которые мне одолжил Дэн, и начал прощаться, но тут миссис Купер сунула мне под мышку объемистый пакет. Ясно было, что в нем лежат кое-какие сокровища из кладовой, однако ее взгляд заставил меня прикусить язык. Невнятно пробормотав слова благодарности, я пошел к машине.

Церковный колокол отбил четверть десятого, когда я подъехал к Скелдейл-хаусу. Я чувствовал себя прекрасно, был набит вкусной едой и с удовольствием вспоминал быстрое выздоровление коровы. Помимо этого, на заднем сиденье у меня лежал пакет. Вообще, улыбается же иногда удача, и тогда попадаешь на ферму, где только что зарезали свинью, и получаешь подарок от гостеприимных хозяев, но те сосиски я никогда не забуду.

Я одним прыжком преодолел ступеньки и рысцой побежал по коридору, но, как только я повернул за угол, мое движение было остановлено. Я увидел Зигфрида, напряженно прижимающего спину к стене. На плече у него висел длинный гибкий кожаный зонд. Нас разделяла полуоткрытая дверь кабинета мисс Харботтл, которая сидела за своим столом.

Я радостно помахал ему:

– Привет, привет, что, вызов к подавившемуся животному?

Лицо Зигфрида исказила гримаса боли, и он взмахом руки остановил меня. Затем он начал красться мимо двери на цыпочках, как канатоходец. Он уже проскользнул мимо двери и его напряженность стала спадать, как медный наконечник зонда на его плече стукнул по стене, и в ответ раздалось знакомое бурчание из угла, где сидела мисс Харботтл. Зигфрид взглянул на меня с отчаянием, понурил голову и медленно пошел в комнату.

Смотря ему вслед, я размышлял о том, как же развивались события с тех пор, как он нанял секретаря. Теперь между ними шла откровенная война, которая придала новый, дополнительный интерес нашей жизни тем, что открыла возможность для наблюдения за тактикой двух сторон.

Поначалу казалось, что Зигфрид одержит легкую победу. Он был работодателем, и все думали, что мисс Харботтл окажется легкой жертвой его эффективной стратегии. Однако мисс Харботтл была настоящим бойцом, причем изобретательным, и, когда она пускала в ход возможности, имевшиеся в ее распоряжении, ею нельзя было не восхищаться.

И действительно, на прошлой неделе общее положение складывалось в ее пользу. Она играла с Зигфридом, как опытный рыбак с лососем. Она постоянно вызывала его к своему столу и задавала ему разные мелкие вопросы. Ее покашливание превратилось в злобный лай, звуки которого добирались до каждого уголка дома. А теперь у нее было новое оружие: она стала выписывать идиотские канцеляризмы Зигфрида на отдельные полоски бумаги – туда тщательно заносились ошибки в правописании, в сложении, неверные записи.

Мисс Харботтл использовала эти бумажки как боеприпасы. Она не трогала ни одну из них, пока в делах не было напряженности, а ее работодатель занимался практикой. Она хранила их до того момента, когда он начинал нагнетать обстановку. Тогда она совала бумажку к его носу и говорила:

– А как насчет этого?

При этом она всегда хранила бесстрастное выражение лица, и было невозможно увидеть, какое удовольствие ей доставляет его съежившийся вид – как у животного, которое погоняют кнутом. Но конец был всегда одинаков: жалкие объяснения и извинения Зигфрида, а мисс Харботтл, лучась сознанием собственной правоты, исправляла запись.

Когда Зигфрид зашел в комнату, я продолжал наблюдать за ним через полуоткрытую дверь. Во-первых, я знал, что мои утренние вызовы могут подождать, а во-вторых, меня снедало жуткое любопытство. Мисс Харботтл казалась оживленной и деловитой, она постукивала пером по записи в регистрационной книге, а Зигфрид шел к ней, шаркая ногами и бормоча слова извинений. Он сделал несколько неудачных попыток сбежать, и через какое-то время я увидел, что он начинает закипать. Он стиснул зубы, а глаза его вылезали из орбит.

Зазвонил телефон, и секретарь взяла трубку. Ее работодатель попытался приблизиться к двери, но она с видимой радостью сказала:

– Полковник Брент хочет поговорить с вами.

Как зачарованный, Зигфрид вернулся на свое место. Полковник Брент, владелец скаковых лошадей, уже давно занозой сидел в наших головах со своими жалобами и постоянными просьбами провести проверку его животных. Звонок от него означал гарантированный подъем кровяного давления.

Именно так и было в то утро. Минуты шли, и я видел, как лицо Зигфрида наливалось краской. Он отвечал сдавленным голосом, который постепенно превратился в крик. В конце разговора он бросил трубку на рычаг и оперся о стол, тяжело дыша.

Затем я, не веря своим глазам, увидел, как мисс Харботтл потянула на себя выдвижной ящик стола, где она обычно хранила свои бумажки. Она выловила одну из них и протянула ее Зигфриду под нос.

– Что это? – спросила она.

Я подавил желание закрыть глаза и продолжал в ужасе глазеть на сцену. В течение нескольких секунд ничего не происходило, и Зигфрид неподвижно стоял в кабинете в напряженном молчании. Потом он изменился в лице, одним решительным взмахом вырвал бумажку из руки секретаря и начал методично рвать ее на части. Он не сказал ни слова, но, отрывая клочки, все ближе напирал на мисс Харботтл, которая вынуждена была двигать свой стул назад, пока не уперлась в стену.

Это была странная картина. Мисс Харботтл, со слегка приоткрытым ртом, с крашеными кудряшками, в тревоге стоявшими дыбом, напряженно выпрямила спину, а Зигфрид с разъяренным видом в безумном исступлении продолжал рвать бумажку. Сцена закончилась тем, что Зигфрид, разорвав бумажку на мелкие кусочки, метким броском отправил ее в корзину, как заправский копьеметатель. Обрывки полетели аккуратной кучкой, как конфетти, какие-то из них упали мимо, а Зигфрид, не говоря ни слова, намотал на руку зонд и уверенным шагом вышел из комнаты.

В кухне миссис Холл развернула пакет и достала пирог, кусок печенки и гроздь восхитительных сосисок. Она бросила на меня вопросительный взгляд.

– Похоже, сегодня утром вам повезло, мистер Хэрриот.

Я откинулся на дубовый буфет.

– Да, миссис Холл, мне тоже так показалось. Наверное, очень здорово быть начальником нашей конторы, но знаете ли, жизнь помощника – это тоже неплохо.

День начинался плохо. В четыре часа утра Зигфрид поймал брата, который только что вернулся с вечеринки по случаю встречи звонарей.

Это мероприятие имело место ежегодно и начиналось с прибытия в Мойкем автобуса со звонарями местных церквей. Однако они лишь ненадолго останавливались на море, а когда не направлялись из одного паба в другой, то пили пиво из кувшинов, привезенных с собой.