Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – больших и малых [litres]

– Я всегда ветеринаров вызывал. Настоящих, опытных. – Глазки метнулись в сторону моего правого уха. – И никогда они такой возни не затевали. Какой толк от лишних хлопот? Зачем вам придираться понадобилось?

Вот именно – зачем? Зачем наживать в лице этого человека врага? Он пользовался в округе большим влиянием. Первое лицо в местном Союзе фермеров, член всех сельскохозяйственных комитетов на мили вокруг. Богатый, преуспевающий человек, и, хотя он многим не нравился, его уважали, к нему прислушивались. Он мог очень навредить начинающему ветеринару. Почему не написать удостоверение и не отправиться домой? То есть удостоверить, что я осмотрел означенное животное и, по моему мнению, причиной смерти был удар молнии. Так просто! И Крэнфорд будет умиротворен. На чем все и кончится. Зачем по пустякам настраивать против себя эту опасную личность? Да и вообще, это вполне могла быть молния.

Я посматривал на мистера Крэнфорда, стараясь перехватить его взгляд, но в последнюю секунду он успевал отвести глаза.

– Извините, но мне кажется, нам следует заглянуть внутрь этой коровы. Я позвоню Мэллоку, попрошу, чтобы он ее забрал, а завтра утром мы ее осмотрим. Я буду ждать вас у него в десять. Это удобно?

– А куда деваться? – прошипел Крэнфорд. – Одна глупость, но, видно, придется вас ублажить. Только позвольте вам напомнить, что корова была отличная и стоила все восемьдесят фунтов. Я таких денег терять не могу. И хочу получить, что мое по праву.

– Не сомневаюсь, мистер Крэнфорд. Но прежде чем ее заберут, мне надо взять мазок на сибирку.

Фермер все больше закипал. Как столп методистской молельни, он был вынужден стесняться в выражениях, а потому вложил все свои подавляемые чувства в злобный пинок, который пришелся точно по тазовой кости покойной коровы, так что он несколько секунд прыгал на одной ноге, а потом захромал к дому.

Оставшись один, я надрезал ухо и намазал кровью пару предметных стеклышек. Разговор получился не слишком приятный, и завтрашний тоже не сулил ничего хорошего. Я аккуратно уложил стеклышки в картонную коробку и отправился в Скелдейл-хаус, чтобы посмотреть их под микроскопом.

Так что компания, собравшаяся на следующее утро во дворе живодерни, не лучилась бодростью и дружелюбием. Даже Джефф, хотя его лицо и хранило обычное выражение Будды, на самом деле был глубоко оскорблен. Выйдя во двор, я услышал от него довольно бессвязный рассказ о происшедшем накануне, однако я сумел собрать мозаику в единую картину. Джефф выпрыгивает из своего фургона на лугу Крэнфорда, обводит мертвую корову пронзительным взглядом и ставит свой мгновенный блистательный диагноз: «Застой в легких! Сразу видать по глазам и как шерсть по хребту лежит», а затем безмятежно ждет восторженного аханья и похвал, которые неизменно следовали за его коронным номером. И тут мистер Крэнфорд просто заплясал от бешенства. «Заткни свою идиотскую пасть, Мэллок, чего ты знаешь-то? Эту корову молнией убило, заруби себе на носу!»

И вот теперь, нагибаясь над тушей, я не находил никаких признаков хоть чего-то. Кожа была содрана, но не открылось ни единой гематомы. У всех внутренних органов вид совершенно нормальный.

Я выпрямился и запустил пятерню в волосы. Котел негромко побулькивал, выбрасывая клубы смрадного пара в и без того уже благоухающую атмосферу. Две собаки деловито лизали холмик мясной муки.

И тут я оледенел от ужаса. У собак оказался конкурент. Златокудрый малыш засовывал в муку указательный пальчик, потом клал в рот и сосал с блаженным видом.

– Поглядите туда! – охнул я.

Лицо живодера просияло отцовской гордостью.

– Угу! – весело сказал он. – Моя мука по вкусу не одним псам да кошкам. Замечательная штука, а уж питательна!

К нему вернулось хорошее расположение духа, он чиркнул спичкой и безмятежно запыхтел короткой трубкой, обильно инкрустированной свидетельствами его жутковатого ремесла.

Я заставил свои мысли вернуться к причине моего появления тут.

– Джефф, пожалуйста, рассеките сердце, – сказал я.

Джефф ловко располосовал могучее сердце сверху донизу, и я тут же понял, что получил ответ на свой вопрос. Предсердия и желудочки были почти заполнены пушистыми выростами из клапанов. Бородавчатый эндокардит, частый у свиней, но очень редкий у рогатого скота.

– Вот что убило вашу корову, мистер Крэнфорд, – сказал я.

Крэнфорд нацелил нос на разрезанное сердце.

– Чушь собачья! Вы что, хотите, чтоб я поверил, будто такие малюсенькие штуковины свалили взрослую корову мясной породы?

– Не такие уж они малюсенькие. Вполне достаточные, чтобы преградить путь крови. Мне очень жаль, но ваша корова погибла от болезни сердца.

– А молния как же?

– Боюсь, ни малейших признаков. Вот, сами посмотрите.

– Ну а мои восемьдесят фунтов?

– Я очень сожалею, но это не меняет фактов.

– Фактов! Какие там еще факты! Я вот утро потратил, приехал сюда, а вы ничего мне такого не показали, чтоб я свое мнение изменил!

– Мне больше добавить нечего. Картина абсолютно ясная.

Мистер Крэнфорд замер в обычной своей позе нахохлившейся птицы. Он прижал ладони к пиджаку и шевелил пальцами, словно поглаживая свои любимые банкноты, которые от него ускользали. Ушедшее в воротник лицо, казалось, заострилось еще больше.

Потом он обернулся ко мне и предпринял жуткую попытку улыбнуться. А его глаза, нацеленные на мои лацканы, мужественно пытались подниматься дюйм за дюймом. На мимолетный миг они встретились с моими и тут же с тревогой метнулись вбок.

Он отвел меня в сторону и обратился к моей гортани. В его хриплом шепоте зазвучала улещивающая нота.

– Вот что, мистер Хэрриот, мы же с вами понимаем, что к чему. И вы не хуже меня знаете, что для страховой компании это почти и не убыток вовсе, не то что для меня. Так почему вы не можете написать, что молния ее убила?

– Даже если я знаю, что дело не в молнии?

– Так, чтоб ей, какая важность-то? Написать-то вы можете? Никто и знать не будет.

Я почесал в затылке:

– Меня, мистер Крэнфорд, беспокоит, что я буду знать.

– Вы будете знать? – в полном недоумении произнес фермер.

– Вот именно. И напрасно вы… я не могу выписать вам удостоверение на эту корову, и все тут.

Растерянность, недоверие, разочарование сменялись на лице мистера Крэнфорда.

– Ладно! Так я вот что вам скажу. Я этого так не оставлю. Поговорю с вашим хозяином насчет вас. – Он резко обернулся и показал на корову. – Никаких признаков болезней тут нет. И нечего меня за нос водить, будто причина – эти штучки в сердце. Просто вы своего дела не знаете! Не знаете даже, что это за штучки!

Джефф Мэллок извлек изо рта свою невообразимую трубку:

– А я вот знаю. То самое, что я говорил. Застой в легких получается, когда молоко из молочной жилы назад в тело попадает. Добирается, значит, до сердца, ну, тут уж все. И что вы там видите, так это, значит, свернувшееся молоко. Вот оно что такое.