Дарья Симонова - Пыльная корона

Получалось, в Бога она верила посильнее многих. И по-монашески соблюла свой обет. Сколько бы ни влюблялась — о детях ни-ни.

Конечно, теперь, когда отнимали «Особый дар», она жалела, что одна, что нет у нее сына-защитника. Что мужчины все преходящи-уходящи. И что она так не вовремя рассталась с Санни. Точнее, однажды проснулась в другую реальность и поняла, что ее время закончилось. К ней вернулся ее старый любовник. Он сказал: «Надька, мне кранты, у меня рак, и я должен доживать свой век с тобой». Впрочем, у него получилось не «Надька», а «Гадька». Вот старая балаболка! Поди не рак у него, а насморк, но, чтобы уличить симулянта, нужно выдержать паузу… и вообще-то «Гадька» по нему соскучилась. Он был первый, кто помог ее бизнесу, кто посадил росточек, из которого вырос ее капитал. Не он ли ее и кинул теперь, чтоб получить плоды с выращенного деревца, — вот вопрос! Возможно, об этом лучше не знать до поры до времени — и тогда прояснится тайный умысел. Пока он делает вид, что озабочен Надюшиной бедой и думает, как помочь…

Санни в отъезде. Если он вернется не вовремя, то… все решится естественным путем. Но интуиция подсказывала Наденьке, что на сей раз он не вернется. И вообще она сейчас почти не думала о нем. Ее впервые так нагло шантажировали. Она получила ультиматум: либо подписывает дарственную на «Особый дар» — злой каламбур! — либо на нее заводят уголовное дело по статье «умышленное причинение вреда здоровью, повлекшее за собой смерть». Однажды она плохо замела следы, потеряла бдительность, опьяненная безнаказанностью. Тогда действительно все получилось некрасиво. Втюхивали они вместе с компаньонкой одну как будто бы панацею. И Надежда Особова как медик знала обо всех ее побочных эффектах. Собственно, только побочные эффекты у этого новшества и были, а эффект основной — у мизерного процента подопытных. При некоторых заболеваниях панацея могла вызвать летальный исход. И подвалил Наде заказец: как бы посодействовать одной доброй женщине поскорее отправиться на тот свет. Конечно, впрямую таких вещей никто не говорит, но Наденьке разжевывать было не нужно. Слово «эвтаназия» тогда еще не было в ходу. Ну… она подумала, почему бы не помочь. И закрыла глаза на то, что квартирный вопрос в сюжете был не на последнем месте. Не ее ума дело. Ее дело — освободить человека от мук, тем более что гонорар был хороший.

А теперь объявились конкурирующие наследники. Где они раньше были, такие могущественные! Менты и прочая юридическая шушера. Наде их не одолеть. Уже третий человек из тех, к чьему мнению она прислушивается, советовал ей отступить, иначе не миновать тюрьмы. Среди них и бывшая компаньонка по шарлатанству, с которой они травили народ всякой химией. Но ей-то терять нечего, она промышляет по мелочи каким-то сводничеством, переходящим в сутенерство, и гейша — это ее шальная идея. От которой, конечно, не было никакого толка. Так, игрушка-пустышка. Да и сама Арина куда-то исчезла. Все мечтала найти какого-то мужика, который исчез и которого она никак не забудет. Надя по пьяной лавочке пообещала ей помочь — но это было вовсе не то, что Арина подумала. Охотиться за беглым бабником-авантюристом Наденька не собиралась. Она решила сделать своей подопечной подарок — истинный, особый! — на день рождения. А именно: устроить свидание вслепую. Конечно, с человеком небедным. Он и прождал ее у водяных часов в романтичнейшем месте… Но Арина вежливо отвергла этот дар. Глупая молодежь. Пройдут годы — и она пожалеет о своей гордыне.

Когда Наденька начинала думать о своем окружении, ее обуревали приступы изнурительной подозрительности. В предательстве она еще не заподозрила разве что дворника-таджика — руки не дошли. Надя помнила, что Арина-гейша всегда ее внимательно слушала. И что там несла Наденька ей после пятой рюмки — уже не узнаешь. И не так страшен черт, как его малютки. Колокольчиково-сладкоголосая Арина — засланный казачок… И так далее и тому подобное… Наденька по законам детективного жанра подозревала всех. Если копнуть поглубже, то все враги. И ненаглядный Санни не исключение. И Руфка, мать ее через коромысло. Вот почему она не приходит сейчас, когда Надя наконец не прочь с ней напиться? И прокричать с надрывом о своей судьбе, и устроить пьяное свинство — в первый раз они бы поменялись ролями. Руфину с ее нейронной интуицией алкоголика могло бы пронзить озарение — хоть такая польза после стольких лет мучений. И вот где она теперь… Есть ли на свете хоть один близкий человек, который появляется именно в тот момент, когда он нужен?!

Скоро, наверное, уже завтра, уговаривала себя Наденька, гнев и отчаяние начнут сменяться бойцовым азартом. Она придумает, что делать дальше. Она выкрутится. Потом медленно, но верно начнет включаться внутренний утешитель, который примиряет нас со случившимся. В сознание вползает целебная змея покоя, которая приносит вечную благую весть о том, что все могло бы быть гораздо хуже. И нужно благодарить судьбу за то, что она уберегла от куда более страшных вещей. Такие минуты — как раз для встречи с бронзовым мальчиком. Это было место силы. И… талисман. Эта скульптура приносила Наденьке удачу. Печаль у чужого надгробья наводила на правильные мысли, после чего начинался поворот к светлой полосе. Разумеется, всякий раз Надежда боялась, что правило не сработает — ведь мистиком она была слабеньким, скептическим и циничным. Иногда, чтобы унять корыстную тревогу, она несла могилке подхалимские тюльпаны. Оправдывая себя тем, что хотя бы принесет пользу несчастным истлевшим телам и их могилку не сроют раньше времени. Места-то здесь дорогущие…

И на следующий день она собралась в паломничество. Несмотря даже на весеннюю распутицу. Март перевалил за середину, а снежище повалил сочный, рождественский. Но слякоть можно пережить. Главное — унять волчью тоску. Догнали ее старые грехи, и ничего тут не склеишь. Уехать, что ли, на полгодика на Восток — в Индию, в Таиланд, пожить там по дешевке, отмокнуть, обнулиться. Так теперь делают многие, но на Восток Наденьку совсем не тянет. Ей более мила Европа, на худой конец — прибалтийские пейзажи. Будь она хоть мало-мальски воцерковленным человеком, поехала бы к племяннице. Она живет в монастыре недалеко от Пярну. Готовится к постригу. Задурили голову бедной девчонке. А ведь она самая славная из всей Надиной родни. Братец постарался распылить свое семя, так что племянников Наденьке хватало. Но ведь в монастыре она с тоски помрет! Хотя если ненадолго, когда сезон и можно купаться, съездить на любимый остров Сааремаа… возможно, это выход. Ах да, она ж совсем забыла, что снова не одна, а с нагрузкой в виде болезного, но еще не совсем поблекшего апологета мужского шовинизма. Старая любовь… ржавеет, конечно, но не сдается и хватает тебя за шиворот костлявой куриной лапкой. Куда ее девать? Шутки шутками, но если он и правда болен… Брать еще один грех на душу? Как на притчу, за день до катастрофы с магазином, Надя ерничала, предлагая своему старому коняшке облегчить муки «золотым» уколом, после которого он обретет вечный покой. И вот как ей аукнулись эти шуточки.