Паскаль Роз - Охотник Зеро
- Название:Охотник Зеро
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Макбел
- Год:2019
- Город:Минск
- ISBN:978-985-6347-87-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Паскаль Роз - Охотник Зеро краткое содержание
Девочка погружается в свой мир, не находя поддержки ни у своей матери, которая живет отрешенной от жизни, ни у авторитарной бабушки, которая властной рукой ведет домашнее хозяйство, ни у покорного дедушки, увлеченного своим хобби — математикой и астрономией.
В то же время мысли о своем погибшем отце неустанно преследуют девочку, которой кажется, что регулярные «налеты» летчика-камикадзе — это отголоски того страшного боя, в котором погиб ее отец, что это — душа погибшего летчика, которая не может до сих пор найти покоя.
Лаура взрослеет, поступает в университет, но ничто — ни блестящая учеба, ни любовь к талантливому молодому композитору Брюно — не может спасти девушку от навязчивого преследования Охотника. Когда Лаура покидает дом бабушки и дедушки и переезжает в новую квартиру, которую приобрел ей внезапно объявившийся в ее жизни отчим, ей кажется, что преследовавший ее гул японского истребителя растворился навсегда в новой атмосфере студенчества, друзей-однокурсников и веселых вечеринок. Однако летчик-камикадзе и здесь не дает ей покоя. И молодая Лаура готова идти до конца в поиске разгадки тайны, которая изменила ее жизнь.
Охотник Зеро - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Тогда я подхожу к окну. Смотрю, как Брюно выходит из подъезда и направляется к такси, которое ждет его, припаркованное во втором ряду. Может, хоть голову поднимет. Я переваливаюсь через подоконник, чтобы меня лучше было видно с земли. Водитель открывает багажник. Сначала из виду скрывается чемодан. Затем Брюно. Затем такси.
Я застыла, как вкопанная у окна, тупо всматриваясь в темную гладь канала, переливающуюся отблесками тусклого света фонарей. Я стою без движения час, другой, третий. К чему дергаться. Куда мне идти — направо или налево? Я — живой труп. Я машинально подняла руку, чтобы вытащить из ушей затычки, позабыв, что их там у меня нет. А ведь я не слышу ни малейшего звука. Цурукава тоже навсегда покинул меня. Я подошла к нашей еще недавно общей кровати и легла на живот со стороны, где спал Брюно. Я зарылась головой в его подушку. Я хотела задушить себя, покончить с собой раз и навсегда.
Незаметно для себя я заснула, и вот мне снится сон: сопрано, Брюно и Ноно сидят в вагоне-ресторане, перед ними на столе стоит блюдо со спаржей. На сопрано наброшена прозрачная греческая туника, стянутая на груди двумя острыми застежками, Брюно одет в смокинг и рубашку с накрахмаленным отложным воротничком; что же касается Ноно, то он сидит в облачении епископа (в Милане мне бросились в глаза его фиолетовые носки). Брюно похабно лапает за грудь сопрано, а Ноно освящает их союз, помахивая спаржей вместо кадила.
За этим сновидением следует другое, потом еще и еще, одна за другой причудливые, отталкивающие, кошмарные картины проносятся в моем воспаленном мозгу. Иногда в мои сновидения залетает Цурукава. Странно, он уже не за штурвалом своего истребителя, а, как настоящий охотник, крадется с ружьем наперевес. Перед ним тянется вереница голов, и он стреляет по живым мишеням, которые с треском разлетаются снопом кровавых ошметков. Я просыпаюсь в холодном поту, еле переставляя ноги, спускаюсь за покупками в Prisunic и возвращаюсь назад. В магазине я была не в состоянии даже пересчитать деньги, молодая кассирша помогает мне, с изумлением рассматривая странную покупательницу. Когда заканчиваются розовые таблетки, у меня все же хватает мужества отправиться к знакомому невропатологу. Я еле-еле уговорила его, чтобы он не устраивал заново полного обследования, а просто выписал мне новый рецепт.
Когда сновидения отпускали меня, я принималась думать о сопрано. Она такая красивая и, наверное, умеет любить. Я представляла, как они живут вдвоем в прелестной квартирке в Милане, она, спокойная, уверенная в себе, размеренным шагом кружит вокруг Брюно и разводит все его беды руками, красивыми холеными руками. Почему я не пригласила ее к себе на набережную Жеммап? Я тоже обязательно ее полюбила бы. Мы счастливо зажили бы втроем. Брюно сочинял бы для нее музыку. Они жили бы в своем привычном лихорадочном ритме, лишь изредка выныривая из света рамп. Они болтали бы до рассвета о своей музыке и засыпали бы к утру, крепко обнявшись, на кровати в нашей спальне, а я, вытянувшись на диване в гостиной, сквозь приоткрытые веки надзирала бы за влюбленными голубками. Как все просто, счастливая жизнь на раз, два, три.
Потом позвонила мама, чтобы поздравить меня с Рождеством. За окнами — елки, гусиная печенка и клошары. У меня дома — куча консервов и грязные простыни из-за этих консервов, которые я поглощала прямо в кровати. Бабушка жаловалась, что я перестала ее навещать. А еще Брюно прислал письмо. Оно провалялось целый день на столе, прежде чем я решилась его открыть. Он говорил, что не хотел мне писать, но не сделать это было выше его сил. Он надеется, что диссертация продвигается у меня хорошо, ну а он, что ж, он много работает. И попросил, чтобы я ответила на его письмо. И тут я заснула.
Вообще, я так много спала в те дни, что аппетит пропал начисто. Я лишь изредка выходила из дома за покупками, с трудом тащилась до Prisunic, останавливаясь каждые десять метров, чтобы перевести дух. Состояние, в котором я находилась, было хуже некуда, но понятия времени я все же не теряла. Я знала, что скоро конец января, когда должен был приехать Брюно.
Он прибыл без предупреждения. Я лежала в полудреме, когда услышала, как в прихожей щелкнул замок. Я, конечно, тут же заметила, что багажа у него с собой нет. Он широко распахнул окна, и яркое январское солнце затопило мою темную берлогу. Когда он вытащил меня из-под одеял, он от неожиданности вскрикнул, увидев мое изможденное лицо. Нет, я не больна, улыбнулась в ответ я. Он промолчал, хотя, я выглядела, пожалуй, не лучше мертвеца. Он был подавлен нашей встречей, это читалось по его лицу. Ну да, само собой. Сопрано сверкало, ярко освещая его жизнь, а я лишь вгоняла его в жуткую трясину существования. Я так и слышала мысли, проносившиеся в его голове: нет, это невозможно, я так больше не могу, я не могу жить тут, рядом с ней. Он прошелся по комнате и остановился перед Revox. Наконец, отважившись, он решился. «Я снял квартиру в районе Марэ». Он присел на край кровати. А я вдруг испытала ужасное облегчение: наконец мы оба признали поражение, которое мы потерпели в нашей любви. Мой голос ни капельки не дрожал. В нем звучала необычная для меня нежность, когда я сказала ему, что он все правильно делает. Я спросила у него, переехал ли он вместе с сопрано. Он лишь кивнул головой, и я поняла, что все эти три месяца я ждала лишь этого ответа. Не в том смысле, что он с ней будет жить, а в том, что он покидает меня насовсем. Моя жизнь просто остановилась, потому что ни у Брюно, ни у меня не получилось открыто, вслух заявить о нашем расставании. А теперь он возвращал меня к жизни, возвращал меня к себе. Спокойным голосом я попросила его закрыть окна, потому что слегка замерзла. Он попросил меня дать ему обещание, что я схожу к врачу. Я пообещала. Он сказал, что заберет Revox позже, и, вообще, если мне что-то нужно, он всегда поможет. Я выдавила из себя улыбку и нашла в себе силы проводить его до двери. Оставшись одна, я набрала ванну, потом переоделась в чистое, поменяла постельное белье и спустилась в тунисский ресторанчик, чтобы съесть куриного бульона. Свобода. Отныне ничто не встанет у меня на пути, моя судьба в моих руках.
Да, я возвращалась к жизни, и первым делом я отправилась на лекции профессора Бертена. Как будто нарочно я попала на тему, выходящую за рамки программы: традиции самоубийства в Японии, он рассматривал в исторической перспективе то, что он сам называл «жертвоприношением» камикадзе, произнося это слово с религиозным благоговением. Мы рассмотрели также происхождение этого слова: божественный тайфун. Я уже как-то читала про это: в XIII веке ниспосланный провидением смерч разметал монгольское войско и спас страну от вражеского нашествия. Но боги с тех пор растеряли свое могущество, передав его всесильной беспристрастной экономике. Так что не удивительно было видеть, что камикадзе мрут как мухи, тараня армаду Мак Артура: двести военных кораблей и тысяча семьсот самолетов, их атаковавших. Они вовсе не были ни орудием мести, ни орудием справедливости. Погибая, молодые японские летчики оставляли небо таким же бесконечно равнодушным, каким оно их встречало. Микрофон лектора вдруг затрещал. Бертен хлопнул по нему рукой, пощелкал кнопками, но все напрасно. Под тихое потрескивание микрофона он продолжал: «Отголоски их жертвоприношения еще долго будут звучать в умах людей. Солдаты Наполеоновской гвардии, американские морские пехотинцы, все солдаты во всех армиях мира имеют во время войны двойную цель: послужить своему отечеству и спасти свою шкуру. Японские же камикадзе обречены лишь на патриотический взлет: навстречу своей смерти. Когда была подписана капитуляция Японии, вице-адмирал Угаки взлетел с авиабазы Киушу вместе с парой десятков преданных пилотов, и вместо того, чтобы сдаться в плен, они предпочли исчезнуть в смертельной пучине моря». На этих словах Бертену пришлось прервать свою лекцию. Микрофон трещал все громче, перекрикивая лектора, заглушая его слова. Одна я точно знала, откуда взялся этот треск. Пока ждали техника, вызванного для починки микрофона, я повернулась к своему соседу: «Правда, они классные, эти камикадзе? — Да они просто отвратительные, если не сказать хуже. — А они мне нравятся, я тоже поступила бы так, как Угаки». По оторопевшему взгляду однокурсника я поняла, насколько чужой я ощущаю себя в мире, что меня окружает. К счастью, у меня есть брат, такого брата нет ни у кого на свете, он ждет меня, его зовут Цурукава. Моя судьба несет меня потоком к нему, как ручеек, спешащий влиться в большую реку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: