Йозеф Кебза - Высота

Майор долго рассматривал шаржи. Затем глубоко вздохнул, забрал книги, модель, фотографии, рисунки и вышел на улицу. Его встретил резкий, морозный ветер, и, пока он шел к своей машине, глаза у него заслезились. При таком ветре в этом не было ничего удивительного.

Миновало несколько долгих недель. Природа с нетерпением ждала весны. Река набухла, и по ее мутной быстрине поплыли крупные льдины. Снег начал таять и вскоре исчез даже в глухих лесных уголках. Но неожиданно зима будто спохватилась. Пруды и реки снова покрылись льдом, на равнины и косогоры вновь лег снег.

Технико-эксплуатационной службе аэродрома приходилось много работать, чтобы поддерживать в готовности взлетно-посадочную полосу. Частая смена погоды осложняла жизнь эскадрильи и всего полка. В звене Слезака пилотам и техникам тоже приходилось нелегко. После ухода Хмелика прошло немало времени, но командир полка пока не давал никаких указаний о подготовке к штурму рекордной высоты. Тем не менее трое поручиков были уверены, что это произойдет, и усердно занимались теоретической подготовкой. Как только выпадала свободная минутка, они собирались в общежитии дли в классе теоретической подготовки и начинали рассчитывать, чертить, спорить, снова и снова проверять пути к успеху. Слезак исходил при этом из замечаний Матоуша, которые Йозеф сделал перед своей неудавшейся попыткой. Однако, чтобы быстрее достичь цели, необходимо было проверить их на практике.

В звено пришел новый летчик, молодой поручик Полак. Радек много с ним работал. Поскольку летного опыта у поручика было немного, рассчитывать на его участие в установлении рекорда не приходилось. Слезак в душе не верил, что командир полка разрешит участвовать в попытке всем троим, скорее всего, он даст согласие на полет одного летчика. И этим единственным должен быть он, Слезак, командир звена. Но можно представить, как тяжело будет тогда Годеку и Владару. Иногда Слезак испытывал такое нетерпение, что готов был идти к майору Коларжу и просить разрешения поговорить с командиром полка. От этого шага его удерживало опасение, что таким образом он вряд ли поможет делу. Кучера не любил, когда кто-то из подчиненных пытался оказывать на него давление. Поэтому летчики выжидали.

Свободное время, которого было не так много, Радек проводил с Иткой. Радовало, что она перестала заводить разговоры о его службе и все усерднее готовилась к свадьбе. Правда, она упрекала его за то, что он мало бывает с ней. В таких случаях Слезак боялся, как бы она снова не начала возражать против его работы. Но Итка молчала. И он решил, что она со всем смирилась, а это было ему на руку.

Поручик Владар по-настоящему увлекся Бланкой. При любой возможности он стал ездить в Прагу. Годек смеялся:

— Я знал, что однажды и с тобой такое случится.

— Ну ладно, ладно, — отбивался Владар. — Я-то уж ни в коем случае не буду ходить на задних лапках, как ты.

— Конечно, — соглашался Годек. — Ты будешь делать только то, что прочтешь в глазах своей жены. И однажды поймешь, что тоже ходишь на задних лапках.

Майор Хмелик нес посменное дежурство на КДП. Теперь своих бывших пилотов он слышал большей частью по радио. Встречаясь с кем-нибудь из них, он обычно приветливо здоровался, разговаривал, шутил, но не упоминал о новом штурме высоты. Казалось, замысел этот похоронен навсегда.

И тут произошло событие, которое выдвинуло на первый план вопрос о преимуществе в высоте перед противником. Случилось это в пятницу 16 марта.

В природе еще не ощущалось никаких признаков наступления весны. Землю прикрыла плотная облачность, дул северный ветер, поднимая с замерзшей пашни в районе аэродрома тучи пыли.

Поручик Годек сидел возле окна в помещений для летчиков, находящихся на боевом дежурстве, поглядывая время от времени то в окно, то на кроссворд в газете. Дежурство проходило спокойно, и поручику иногда приходилось бороться с зевотой. В углу тихонько наигрывал транзисторный приемник.

Годек отложил в сторону газету и прибавил звук в приемнике. Передали сигналы точного времени: наступил полдень. Прослушав последние известия, он нашел легкую музыку и под ее звуки задумался о предстоящем вечере, который обещал быть веселым. Нервный пенсионер Калоусек и сегодня, наверное, начнет стучать в стенку, но ему придется смириться: нельзя же отменять торжество! Следовательно, правила общежития, о которых Калоусек говорит на каждом собрании жильцов, но которые сам же не выполняет, потому что всегда вытряхивает свои пыльные одеяла и простыни из окна, не обращая внимания на то, что окна живущих под ним жильцов открыты, будут наверняка нарушены.

«Схожу к нему, извинюсь заранее, — решил Годек. — Вероятно, у нас будет шумно. Может быть, простит». Он представил, что сейчас делается дома. Жена бегает из одной комнаты в другую и наводит порядок. Малыш цепляется за ее юбку. На кухне готовится праздничный ужин, ведь сегодня придут гости — Радек со своей невестой, Владар и поручик Полак, новичок. Будут отмечать двадцатипятилетие Ирки. Двадцать пять лет!

Он улыбнулся и посмотрел на часы. Кажется, дежурству конца не будет. Годек стал крутить ручку приемника, то, усиливая, то ослабляя звук. За этим занятием он чуть не прослушал звонок телефона.

«Вот те на!» — промелькнуло у него в голове, и он бросился к столику. Говорил оперативный офицер командного пункта.

— Есть! — отчеканил Годек и выбежал на улицу.

Тут же к самолету побежали техник и механик. Они помогли ему устроиться в кабине, сняли с пиропатронов катапультного сиденья предохранительные чеки. Годек запустил двигатели и движением рук показал, чтобы убрали тормозные колодки. Через две минуты его самолет уже оторвался от взлетно-посадочной полосы.

Оглядевшись, Годек обратил внимание на странный серый цвет земли. По берегам извилистой реки громоздились пласты льдин, вынесенных туда половодьем и теперь накрепко прихваченных морозом. Вода спала, а льдины остались, напоминая обессилевших огромных зверей.

Самолет пробил пелену облаков и вырвался на залитый весенним солнцем простор. Летчик взял нужный курс.

В просвете между облаками виднелось пятно города. Земля была уже далеко внизу. Через некоторое время послышался голос оперативного офицера командного пункта. Спокойным тоном он сообщил, что самолет-нарушитель пересек границу и идет навстречу самолету Годека.

— Я — Сто тридцать третий, вас понял, — подтвердил Годек получение сигнала, после чего изменил немного курс и продолжил полет в направлении нарушителя.

Через несколько десятков секунд он увидел иностранный самолет. «Супер-Сейбр» оставлял за собой ясно видимый белый след. Но он исчез, как только самолет резко взмыл вверх. Годек завершил разворот и также перевел самолет на кабрирование. Стрелка высотомера показывала пятнадцать тысяч метров, но «Супер-Сейбр» продолжал набирать высоту. Годек покачал головой: согласно тактико-техническим данным, Ф-100А достиг потолка, тем не менее его серебристый корпус продолжал лезть вверх.