Джон Ирвинг - Сын цирка

— Я думала, они сразу приведут тебе глаза в порядок, — холодно сказала Мадху.

Девочка говорила на хинди. Фаруку показалось, что когда дети оставались с ним, вместе или порознь, они старались говорить по-английски. Теперь дети перешли на хинди и маратхи. В самом лучшем случае доктор с трудом понимал хинди, а маратхи был ему недоступен совершенно.

— Очень важно, чтобы вы вели себя, как брат и сестра, — напомнил им Фарук, однако настроение у мальчишки было не лучше, чем у Мадху.

— Если бы она была моей сестрой, я бы ее сейчас избил. — Ганеша отвел глаза.

— С такой ногой у тебя ничего не получится, — огрызнулась Мадху.

— Спокойней, спокойней! — Дарувалла решил говорить по-английски, поскольку почти наверняка знал, что и Мадху и Ганеша поймут его. Кроме того, по-английски его слова должны звучать более авторитетно. — Это ваш счастливый день, — сообщил Фарук детям.

— А что означает «счастливый день»? — спросила Мадху.

— Ничего не означает, — бросил ей Ганеша.

— Это такое словосочетание, но оно означает многое. Что вам повезло, вы уезжаете из Бомбея и направляетесь в цирк, — сказал Дарувалла.

— Значит, вы имеете в виду то, что мы счастливы, но вовсе не в этот день, — ответил молодой философ с обезображенной слоном ногой.

— Слишком рано говорить о том, что мы счастливы, — заключила девочка-проститутка.

С таким настроением они приехали в миссию Святого Игнатия, где их поджидал решительно настроенный миссионер. Мартин Миллс устроился на заднем сидении машины «Амбассадор», излучая безграничный энтузиазм.

— Сегодня ваш счастливый день! — объявил фанатик детям.

— Мы это уже обсудили, — ответил ему доктор Дарувалла.

Стрелки часов показывали только 7. 30 утра начинающейся субботы.

Через час они были в здании аэропорта для внутренних авиалиний в Санта-Круз, однако им сообщили, что рейс на Раджкот отложен до вечера.

— Эти индийские авиалинии! — воскликнул Дарувалла.

— По крайней мере, они честно об этом сказали, — заступился за авиалинии Вайнод.

Доктор решил, что они смогут поискать более комфортабельное место для ожидания, чем аэропорт Санта-Круз. Пока Фарук вел детей обратно к такси, Мартин Миллс отошел и купил утреннюю газету. По дороге в Бомбей, забитой машинами в этот утренний час пик, миссионер потчевал их выдержками из «Таймс оф Индиа». Только к 10. 30 им удалось добраться до отеля «Тадж», поскольку доктор принял эксцентричное решение ждать отлета в Раджкот, сидя в холле отеля «Тадж Махал».

Мартин Миллс начал чтение.

— Послушайте вот это, — не унимался он. — Два брата зарезаны… Полиция арестовала одного нападавшего, однако двое других быстро скрылись на мотоцикле.

Как опытный учитель английского языка, миссионер стал обсуждать правильность употребления слов и грамматических конструкций в заметке Ему очень не понравился глагол «скрылись».

— «Скрываться» — очень популярное здесь слово, — объяснил ему Фарук.

— Иногда сама полиция скрывается, — заметил Ганеша.

— Что он сказал? — переспросил миссионер.

— Когда случается преступление, часто скрывается сама полиция. Они переживают, что не могут предотвратить преступления или не могут поймать преступника, поэтому полицейские сами скрываются, — объяснил Фарук.

При этом он подумал, что такой образ действии не характерен для детектива Патела. Как сообщил ему Джон, заместитель комиссара полиции намеревался провести с ним целый день в номере отеля «Оберой», отрабатывая тактику втирания в доверие к Рахулу. Доктора обидело и то, что ему не предложили поучаствовать в этом мероприятии, и то, что они не захотели подождать его возвращения из цирка. Ведь потребуется сочинить и отобрать возможные реплики, которыми будут обмениваться Джон и Рахул. Хотя сочинение диалогов и не было ежедневной работой доктора, но все же составляло его хобби.

— Правильно ли я понял вашу мысль? — спросил Мартин Миллс. — Иногда, когда совершается преступление, скрываются и преступники и сама полиция, — произнес миссионер.

— Именно так, — откликнулся Дарувалла.

Фарук не чувствовал уверенности в том, что позаимствовал слово «скрываться» из лексикона детектива Патела. Сценариста распирала гордость творца. В новом сценарии он только что приложил газету «Таймс оф Индиа». Созданный им персонаж по имени мистер Мартин всегда читал вслух что-то очень глупое для придуманных им детей. Фарук подумал, что жизнь, пожалуй, всегда подражает искусству.

— Вот очень честное мнение, — объявил миссионер, который дошел до раздела «Мнения читателей», печатавшего письма в газету «Таймс оф Индиа».

— Послушайте вот это. «Нашу культуру нужно менять. Культуре надо учить еще в начальной школе, обучая мальчиков не писать на улице», — прочитал миссионер.

— Другими словами, ловите их, пока они еще маленькие, — заметил Дарувалла.

Ганеша сказал что-то, отчего Мадху засмеялась.

— Что он сказал? — заинтересовался Мартин.

— Он сказал, что нет никакого другого места, чтобы пописать, кроме открытого воздуха, — ответил Дарувалла.

После этого Мадху прошептала что-то Ганеше, с чем тот явно согласился.

— А что теперь сказала девочка? — спросил миссионер.

— Она сказала, что предпочитает писать в припаркованных машинах, и особенно нравится ей делать это ночью, — добросовестно пересказал доктор слова Мадху.

Когда они подъехали к отелю «Тадж Махал», рот у нее был полностью заполнен соком бетеля. Капли кроваво-красной слюны стекали с уголков губ.

— Не вздумай жевать бетель в отеле! — предупредил доктор.

Девчонка выплюнула пережеванное месиво на переднее колесо такси Вайнода. И карлик и сикх-привратник с отвращением наблюдали, как пятно расплывалось на подъездной дорожке к входу в отель

— В цирке тебе тоже не разрешат есть паан, — напомнил доктор девочке.

— Мы пока еще не в цирке, — с недовольным видом заметила маленькая шлюха.

Подъезд к отелю был сплошь забит различными такси и дорогими автомобилями. Мальчишка-калека что-то сказал девочке, которая от этого развеселилась.

— Что он сказал? — не унимался миссионер.

— Он сказал, что здесь много машин, в которые можно пописать, — ответил Дарувалла.

Затем Фарук услышал, как Мадху сказала Ганеше, что уже была в такой же дорогой машине, наподобие тех, что стояли у отеля. Ее слова не казались пустой похвальбой. Фарук подавил в себе желание перевести иезуиту и эту информацию. Хотя доктору нравилось шокировать Мартина Миллса, ему показалось, что уточнение того, чем занималась девочка-проститутка в такой роскошной машине, будет излишне похотливым.

— А что сказала Мадху 9 — спросил иезуит доктора.