Джейми Макгвайр - Весь этот свет

– Миссис Маккинстри разрешила нам провести урок английского под большим деревом, что растет между школой и зданием актового зала, – сказал Эллиотт. Его длинные темные волосы от жары и влажности свисали блеклыми паклями. Он стянул их резинкой на затылке в некое подобие пучка, из которого большая часть волос торчала в разные стороны.

– Неплохая идея. Однако, – заметил мистер Мейсон, размышляя вслух, – есть вероятность, снаружи жарче, чем в помещении.

– На улице хотя бы ветерок обдувает, – сказал Скотти, отдуваясь и утирая плечом пот со лба.

Они с Эллиоттом занесли в класс стол. Свободной рукой Эллиотт нес стул и свою красную сумку. Я не заметила, что он ушел вместе с ней, хотя обычно я все подмечала.

Я посмотрела на потолочный вентилятор над головой мистера Мейсона. Веревочки не двигались. Кажется, система кондиционирования все-таки сломалась.

– О, боже, мистер Мейсон, – захныкала Минка, падая грудью на парту. – Я умираю.

Учитель перехватил мой направленный вверх взгляд, посмотрел на вентилятор и встал, поняв, что я вижу то же, что и он. Система вентиляции не работала. Кондиционер сломался, а аудитория мистера Мейсона находилась на солнечной стороне здания.

– Так, все на выход. Здесь скоро станет еще жарче. Вышли, вышли, вышли! – завопил он, видя, что ученики не спешат подниматься с мест, а только непонимающе переглядываются.

Все собрали свои вещи и вывалились в коридор следом за мистером Мейсоном. Учитель велел нам сесть за длинными прямоугольными столами, расставленными в общем зале, а сам отправился искать директрису Огастин.

– Я вернусь, – пообещал мистер Мейсон. – Либо школу закроют, либо мы проведем урок в кафе-мороженом.

Все весело загомонили – все, кроме меня. Я была слишком занята: прожигала взглядом Эллиотта Янгблада. Он сидел рядом со мной, на соседнем стуле, за пустым столом, который я выбрала.

– Ваше высочество, – кивнул мне Эллиотт.

– Не называй меня так, – тихо проговорила я, незаметно озираясь, чтобы посмотреть, не услышал ли кто. Меньше всего мне хотелось дать своим одноклассникам новый повод для издевок.

Эллиотт придвинулся ближе.

– Какие у тебя следующие уроки? Может, у нас еще есть общие занятия.

– Нету.

– Почему ты так уверена?

– Это благое пожелание.

Раздалось шипение, а потом по громкой связи зазвучал голос школьного секретаря, миссис Розальски.

– Внимание всем учащимся, пожалуйста, выслушайте объявление директора Огастин.

Раздалось какое-то шуршание, потом зазвучал голос директрисы Огастин, бодрый и живой, как у тридцатилетней женщины.

– Добрый день, ребята. Как вы могли заметить, сегодня система кондиционирования неисправна, и наши жизни находятся под угрозой. Уроки на сегодня, как и на завтра, отменены. Надеюсь, к пятнице все починят. Школа известит ваших родителей о дне возобновления учебы по телефонам, которые указаны в ваших анкетах. Вскоре приедут автобусы. Ученики, которые не пользуются автобусами и личными автомобилями, пожалуйста, попросите ваших родителей или опекунов забрать вас, поскольку нам приходится отменить уроки из-за угрозы теплового удара. Наслаждайтесь внеплановыми каникулами!

Все вокруг повскакали с мест и радостно закричали, а еще через пару секунд коридоры наполнились довольными, подпрыгивающими школьниками.

Я посмотрела на рисунок, который машинально начертила в тетради: трехмерный куб и алфавит, оплетенный толстыми ветвями плюща.

– Недурно, – заметил Эллиотт. – Посещаешь художественный класс?

Я захлопнула тетрадь и убрала в рюкзак, но не успела дойти до своего шкафчика, как Эллиотт меня окликнул.

– Как ты добираешься до дома?

Помедлив несколько секунд, я ответила:

– Иду пешком.

– Через весь город? Жара страшная.

– К чему ты клонишь? – спросила я, поворачиваясь к нему.

Эллиотт пожал плечами.

– У меня машина. Древний реликт, «Крайслер» 1980 года выпуска, но кондиционер тебя освежит, если поставить его на максимум. Я подумал, может, мы могли бы завернуть в кафе «У Браума» и выпить вишневого лаймада, а потом я подбросил бы тебя до дома.

При мысли о кондиционере и вишневом лаймаде у меня подкосились ноги. В городе не осталось других кафе, где можно было посидеть, кроме кафе «У Браума». Перспектива с ветерком проехаться в машине с кондиционером до самого дома казалась сладкой грезой. Но если Эллиотт подвезет меня до дома, то будет ждать, что я приглашу его зайти, а если он войдет в наш дом, то увидит…

– С каких пор у тебя машина?

Он пожал плечами.

– С шестнадцати лет.

– Нет.

Я повернулась на каблуках и направилась к своему шкафчику. У Эллиотта машина уже почти два года, и речи быть не может о том, чтобы кататься на ней. Он нарушил обещание.

Последние две недели у меня каждый день было домашнее задание, с самого начала учебного года, и теперь, уходя из школы налегке, я чувствовала себя не в своей тарелке. Я то и дело мысленно перебирала содержимое своего рюкзака. Каждые пятнадцать шагов или около того на меня накатывала паника. Я пересекла Мейн-стрит и повернула налево, на Саут-стрит, дорогу, ведущую к окраине и моей родной Джунипер-стрит. Чтобы попасть туда, мне предстояло пересечь всю западную часть города.

К тому времени как я доковыляла до пересечения Мейн-стрит и Саут-стрит, мне хотелось получить шляпу, воду и солнцезащитный крем. А еще я мысленно бранила себя за то, что отклонила предложение Эллиотта.

Солнце пекло мне макушку и обжигало плечи. Уже через пять минут ходьбы по шее и вискам у меня потекли капли пота. В горле пересохло, словно я наглоталась песка. Я зашла во двор мистера Ньюби и, борясь с желанием встать под дождеватель, несколько минут постояла в тени деревьев, прежде чем двигаться дальше.

У тротуара затормозил приземистый красновато-коричневый седан. Водитель перегнулся через сиденье и принялся крутить ручку, опуская стекло. В окне показалась голова Эллиотта.

– А теперь холодный напиток и кондиционер тебя не привлекают?

Я вышла из тени и, не удостоив его ответом, продолжила путь. Настойчивые люди всегда стараются настоять на своем. Сейчас Эллиотт хочет подвезти меня до дома, потом ему захочется войти в дом или даже пригласить меня погулять.

Автомобиль медленно полз по улице рядом со мной. Эллиотт больше ничего не говорил, хотя окно не закрыл, и охлажденный воздух утекал наружу. Я шла по газону между дорогой и тротуаром, молча благодаря судьбу за прохладный ветерок, исходивший из открытого окна «Крайслера».

Эллиотт то и дело посматривал на мое мокрое от пота лицо и через три квартала предпринял вторую попытку.

– Хорошо, нам не обязательно заезжать в кафе. Я просто отвезу тебя домой.