Лора Шрофф - Ангелы на земле. Вдохновляющие истории о дружбе, предназначении и подарках судьбы

«Дорогой Санта, – написала Джои в своем письме, – мне бы хотелось получить на Рождество куклу-русалочку с бантиком. Спасибо. С любовью, Джои».

Шарик Джои плыл по небу много часов, а потом начал постепенно снижаться. Мужчина по имени Терри Гардин вышел с работы, посмотрел вверх и увидел летящий к нему шар. Его очаровала эта картина, и он несколько минут наблюдал за приземляющимся шаром. Затем он подобрал его и прочитал записку. По его спине пробежал холодок.

Записка была написана девочкой с редким именем Джои. Мать Терри, которая недавно умерла, тоже звали Джои.

В итоге Терри выяснил, в каком детском саду запускали шары, и подарил Джои на Рождество маленькую Русалочку с бантиком.

Но настоящим подарком стала не Русалочка.

У Терри с матерью к моменту ее смерти были напряженные отношения и целый ряд нерешенных проблем. И тут в небе появился красный шар и оказался у него в руках, как будто мать отправила послание сыну.

Как написал Терри в новостной колонке Сан-Диего, красный шар «буквально спустился с небес, чтобы все исправить».

Эта история слишком красива, чтоб в нее поверить. Вы же сами видите странности? Шарик Джои мог приземлиться в любом другом месте – на оживленном шоссе, на дереве, около футбольного поля. Вместо этого он довольно долго парил над головой Терри, словно привлекая его внимание, а затем медленно опустился рядом. Он должен был оказаться в нужное время в нужном месте – и он это сделал.

А потом для Терри две Джои слились воедино. Между ними было несколько поколений; они принадлежали к разным мирам, но вместе они сотворили чудо. Наивное письмо пятилетней Джои залечило рану Терри, от которой, как ему казалось, не было лекарства. С другой стороны, добрый поступок Терри укрепил веру ребенка в то, что в нашем мире есть добро.

Некая невидимая сила смогла связать обеих Джои и Терри, чтобы создать момент, от красоты которого захватывает дух.

Я не уверена, что раньше увидела бы в красном шаре инструмент связи с потусторонним миром.

Но последние пять лет настолько меня изменили, что теперь я это вижу. Встретив столько земных ангелов и услышав так много вдохновляющих историй, я начала лучше осознавать связь, существующую между нами.

Очевидно, я стала более наблюдательной. Более внимательной. Открытой. Способной отдавать. Авантюрной. Я начала лучше понимать свое место в этом мире.

Теперь я ближе к своему истинному «я».

Пять лет назад, назвав свою книгу «Невидимая нить», я не вполне осознавала ключевую часть пословицы, которая вдохновила меня взять это название. Пословица говорит о том, что нити растягиваются и переплетаются, но никогда не рвутся.

Истории о Себастьяне и красном шаре открыли мне глаза на истинное значение этой пословицы. Любовь, соединяющая нас здесь, на Земле, продолжает нас связывать после смерти. Эта связь безгранична, нерушима, бесконечна.

Вот поэтому любой самый маленький добрый поступок наполняет нашу жизнь Божественной благостью.

30. Радуга

Я поделилась с вами историями необыкновенных людей, которые поведали мне о своих нерушимых связях. Теперь мне хотелось бы рассказать о себе.

Когда мне было чуть больше двадцати лет, моей матери Марии поставили диагноз – рак матки. Она храбро сражалась с недугом и была намерена победить. Отец отвез ее в госпиталь «Memorial Sloan Kettering» на Манхэттене, в нескольких минутах ходьбы от моего дома в Нью-Йорке. Каждый вечер после работы я проводила у нее по многу часов. Ее несколько раз клали в больницу и выписывали, пока однажды дома мы не обнаружили ее без сознания. Маму немедленно отвезли в реанимацию.

Когда мы вошли, возле матери стоял священник и давал ей последнее напутствие. Мы с сестрой Анеттой видели, как ей тяжело было сделать даже маленький вдох. Потом агония прекратилась. Ее врач, доктор Очуа, повернулся к нам. «Она умерла», – сказал он. На меня нахлынула волна эмоций. Мне бы следовало испытать облегчение, ведь мама ужасно страдала. Но я чувствовала только огромное горе, потому что знала, какой трудной была мамина жизнь. Мне было грустно, что на ее долю выпало так мало счастья.

Мы с сестрой продолжали плакать, когда произошло НЕЧТО. Нечто, не поддающееся объяснению.

Всего через несколько минут после того, как мою мать объявили мертвой, она начала дышать.

«О господи, ваша мама жива! – закричала медсестра, которая первой заметила это. – Говорите, говорите с ней!»

А потом мама открыла глаза.

Я была в шоке. Я не понимала, что происходит. Она повернулась к нам и улыбнулась – нежной, умиротворенной и прекрасной улыбкой. Медсестра замерила ее основные физиологические показатели – они оказались гораздо лучше, чем в последние месяцы. Сначала мама не могла говорить четко, но внезапно к ней вернулись живость и ясность мысли.

Спокойным голосом она произнесла: «Мне дали силы сказать вам все, что я хотела, но не могла».

Это было потрясающе. Я ничего не понимала. У доктора Очуа на этот счет тоже не было объяснений. Он был абсолютно уверен, что она мертва. Но она просто… взяла и вернулась.

«Я хочу со всеми поговорить», – сказала мама.

Мы подходили к ней по одному. Сначала моя сестра Анетта, потом я. Я крепко держала маму за руку.

«Ты всегда была такой хорошей дочерью, – сказала она мне. – Временами я тебя не понимала, но я знаю, что ты сильная и добрая».

Это правда. Я безумно любила мать, но мы были очень разные. Я вела себя своевольно и дерзко, и мы часто ссорились. Несмотря на это, мы всегда стояли друг за друга и были очень друг к другу привязаны. Наша связь была нерушимой.

«Лори, я так тобой горжусь, – сказала мать, лежа на больничной койке, – я тебя очень люблю».

Такие слова надеется услышать каждая дочь. Каждая дочь уповает на них и в них нуждается.

Мать также поговорила с моим отцом и братом Стивеном, а чуть позже – с братом Фрэнком и сестрой Нэнси, поспешившими в больницу, чтобы увидеться с ней. Выполнив свою задачу, она попросила нас собраться вместе и рассказала, что произошло после того, как доктор Очуа констатировал ее смерть.

«Я увидела тот свет, – пояснила она. – Он гораздо прекраснее и умиротвореннее, чем мы можем себе представить. В глубине сердца я знаю, что оттуда смогу заботиться о вас. Я буду заглядывать в ваш мир и стараться сделать так, чтобы все было хорошо».

Моя мать была в абсолютно ясном сознании, и казалось, она не испытывает боли. Поэтому доктор Очуа разрешил нам забрать ее домой. Но когда мы ей об этом сказали, она воспротивилась.

«Я не хочу домой, – просто сказала она. – Я хочу остаться здесь, пока не отойду в свой новый дом».

Мы снова были в шоке. Ни у кого не было времени обдумать происходящее, но тем не менее мы хотели верить, что мама каким-то чудесным образом исцелилась. Нам в голову не приходило, что ее необъяснимое «выздоровление» могло быть временным.