Лора Шрофф - Ангелы на земле. Вдохновляющие истории о дружбе, предназначении и подарках судьбы

Но оно было именно таким.

Где-то через два часа мама заговорила по-итальянски: «Padre, vengo a casa pronto» – «Отец, я иду домой». Потом она попросила, чтобы мы взялись за руки и прочитали молитву Господу вместе.

«Теперь пусть каждый поцелует меня, скажет, что любит. И все, оставьте меня», – сказала она.

Затем она закрыла глаза и впала в кому.

Через три дня мамы не стало.

Ей было всего сорок семь лет.

Долгие месяцы после смерти матери я оставалась слишком опустошенной, чтобы задуматься над ее словами – о том, что она будет смотреть на нас с небес.

Это, конечно, была красивая идея, но я не думала, что она осуществима на практике. Я не могла представить, как моя мама сидит, в буквальном смысле слова, на облаке и наблюдает за каждым нашим движением. А главное, я не ощущала ее присутствия. Я о ней все время думала, я молилась за нее, но я не чувствовала, что она по-прежнему есть в моей жизни. Она ушла, вот и все.

Затем, через полгода после ее смерти, мне приснился сон.

Это случилось в ночь перед очень важным собеседованием. Готовя ужин в тот вечер, я случайно порезала палец. В больнице мне наложили восемь швов. Кровотечение и посещение больницы расшатали мне нервы. Рыдая, я легла в постель и уснула, будучи уверенной, что завалю собеседование.

Потом я увидела сон. Во сне рядом со мной стояла мама. Я подбежала к ней, поцеловала, сказала, как я скучаю по ней и как ее люблю. Ощущения объятий и поцелуев были сверхъестественно натуральными.

«Мама, ты слышала? – сказала я. – Я порезала палец».

Мама ответила: «Конечно, Лори, я знаю об этом».

Затем я сказала ей, что переживаю по поводу интервью.

«Лори, не волнуйся, – сказала она. – У тебя все отлично пройдет, и ты получишь эту работу».

Потом она снова поцеловала меня и сказала: «Теперь постарайся как следует выспаться».

Зарыдав, я проснулась, потом снова заснула. На следующее утро я испытывала странное умиротворение. Я пошла на собеседование, потом на перевязку, и у меня было ощущение, что все прошло отлично.

Я получила эту работу, как и обещала мне мама. Я знаю, многие люди скажут: «Ой, да это просто сон. Это неправда». И я ничем не могу доказать, что это больше, чем сон.

Но мои отношения с мамой – которые, как мне казалось, я навсегда похоронила, – не просто продолжились. Они стали глубже и крепче. Я понимала, что мама пришла ко мне во сне, потому что я в ней нуждалась, и она знала об этом. С того дня я начала сильно ощущать присутствие матери в моей жизни. Я чувствовала, что она наблюдает за мной, как и обещала.

И никто не сможет утверждать, что это неправда.

Тот сон стал переломным моментом. Я поняла, какую важную и непреходящую роль мама играет в моей жизни. Не только из-за ценностей, которые она мне привила, но потому что я верю, что она ежедневно направляет меня.

За последние пять лет связь с матерью, как мне кажется, усилилась.

На самом деле у меня просто развились способности к восприятию этой связи. Я могу не только ощущать ее, но и видеть знаки, которые мама мне посылает.

Я вспоминаю свое первое публичное выступление после публикации «Невидимой нити». От природы я никогда не была оратором. Я уже рассказывала, как впадала в ужас от необходимости говорить перед публикой. Тем не менее я согласилась выступить перед толпой слушателей на мероприятии благотворительной организации «Старшие Братья, Старшие Сестры» в Службе семьи в Уэстчестере.

В аудитории я увидела маленькую девочку с темными кудрявыми волосами. Она сидела на другом конце зала. Вокруг сновали люди, но почему-то мое внимание привлекла именно эта девочка. Я заметила, что она тоже на меня смотрит.

Я подошла к ней и сказала: «Привет, меня зовут Лора. Как тебя зовут?»

«Мария», – ответила она.

На какой-то миг я потеряла дар речи. Мою мать звали Мари, но по-итальянски это звучало как Мария, и многие называли ее именно так. Некоторые звали ее Мэри. Когда малышка произнесла свое имя, я немедленно подумала о матери. Я думаю, именно в этом крылась причина, по которой меня привлекла девочка! Мама таким образом дала мне знать, что сегодня она здесь, со мной. Я тут же почувствовала умиротворенность и расслабилась. Я попрощалась с Марией и немного погодя произнесла речь, совершенно спокойно и не нервничая.

С тех пор я перед всеми своими выступлениями обращалась к матери. Я начинала говорить с ней за сутки и продолжала сидя в машине. Я всегда просила, чтобы она была рядом, чтобы придала мне силы и прогнала тревожность.

«Если сможешь, – говорила я маме, – дай мне знак, что ты здесь».

И всегда на мероприятии ко мне подходила какая-нибудь девушка и говорила, что ее зовут Мари, Мария, Мэри. Не один или два раза.

Всегда.

Ладно, кто-то из вас может сказать, что Мэри – обычное имя. Да, оно было популярным, но с 1960-х годов его используют все реже. Сегодня оно даже не входит в сто самых распространенных детских имен. Конечно, всегда есть шанс, что в определенный день вам встретится кто-нибудь по имени Мари, Мария или Мэри.

Но есть и высокая вероятность, что этого не случится.

И тем не менее до сегодняшнего дня эта примета меня никогда не подводила.

Однажды произошло вот что. Я выступала в синагоге на Лонг-Айленде и по дороге на мероприятие волновалась, что не встречу там Мари, Марию или Мэри, потому что это традиционное католическое имя. Перед моим выступлением раввин протестировал микрофон, спев «Strangers in the Night» – любимую мамину песню. Я задумалась, не это ли ее знак. Но нет, сказала я себе, это не считается. Это не одно и то же.

Перед выступлением я обменялась рукопожатием со многими людьми, но удача не шла. Потом я подписывала экземпляры своей книги, знакомилась с читателями, и мне опять не везло. Когда в очереди осталось всего три человека, я уже была готова к тому, что сегодня вечером не услышу мамино имя.

Но тут мое внимание привлек предпоследний в очереди человек. Не знаю почему. Возможно, потому что эта девушка была прелестна и у нее были красивые темные волосы, как у моей мамы. Когда она дала мне книгу для автографа, я спросила, как ее зовут – мне хотелось написать личное обращение.

«Я Мари», – сказала она.

«Мари! – воскликнула я с непонятным ей восторгом. – Что ты делаешь в еврейской синагоге?»

«Ой, – сказала она, – это случайно получилось, меня пригласила подруга».

Я обняла и поблагодарила «свою» Мари.

Перед другим мероприятием, сидя в машине, я попросила маму: «Мамуля, ты можешь сегодня прийти пораньше? Я очень устала, и мне хочется все хорошо провести. Было бы здорово, если бы ты смогла присутствовать с самого начала».

Третий человек из тех, кого я встретила на мероприятии, носил имя Мари.

В другой раз я тоже попросила маму появиться пораньше. Я подписывала книги до мероприятия, а не после, когда устанавливаются более доверительные отношения и люди называют свои имена. Поэтому у меня было гораздо меньше шансов встретить Мари, Марию или Мэри. Но вдруг официант, который готовил зал к ужину, крикнул разносчице: «Эй, Мари, можешь помочь мне с этими тарелками?»