Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

После того, как Марк Левицкий выдал секрет свой Клионеру, а тот его назвал белибердой , он отошёл от стола режиссёра с ощущением оплёванного человека. Потом он долго сидел на задворках раскрутившейся свадебной компании, невидяще глядя на танцующих и веселящихся людей, и то и дело себя наказывал посредством дёргания за ухо за то, что не дал Клионеру сдачи, ну не физически, конечно, а каким-нибудь едким хлёстким словцом. «А вместо того, — ругал он себя, — я, идиот, ему улыбнулся и чуть ли не в ноги поклонился».

Он сделал попытку с помощью водки заглушить точившее унижение, но водка на вкус оказалась противной, и его едва не стошнило. Он сжал себе голову ладонями, крепко зажмурился, облокотился и долго так, сгорбившись, сидел. В компании знал его только жених, но тот был пьяно разгорячён, и если бы Марк на столе валялся, он мог бы и этого не заметить. Когда Марк открыл глаза и выпрямился, перед ним стоял незнакомый мужчина.

— Марк Левицкий? — спросил незнакомец.

— Да, это я, — Марк привстал со стула, силясь припомнить человека.

— Политехнический институт. Мы с вами жили в одном общежитии. Правда, на разных этажах. Абадонин моя фамилия.

— А, Абадонин, — воскликнул Марк, делая вид, что признал незнакомца. — Как же. Конечно. Это же надо! Политехнический, и Америка. Всё же, наш мир удивительно тесен.

— Ещё как тесен, — кивнул Абадонин.

— Вы садитесь, — сказал Марк и растерянно огляделся, ибо что приглашать человека, коль за таким длинным столом, какой был у свадебной компании, не оказалось свободного стула. — Надо же. Пять минут назад было столько свободных мест…

— Оркестр, заметьте, не играет. Никто не танцует, — сказал Абадонин. С этим он в сторону шагнул, выхватил стул непонятно откуда, сел рядом с Марком и ухмыльнулся: — Сколько уж минуло зим, да лет, а я, тем не менее, не забыл один любопытнейший фотоснимок. Да вы не смущайтесь, все его видели. Помню, как девочки возбуждались, ай да Левицкий! — перешёптывались. Признайтесь, скольких вы соблазнили с помощью этой фотографии?

— Вот, и для вас это не секрет! Но я, на самом деле, не причём. Я не пытаюсь отрицать, что на той фотографии — это я, но меня сфотографировали врасплох, это когда я вышел из душа. Семён Полушкин, сосед по комнате. Подкараулил меня, и врасплох.

— Как же. Помню Семёна Полушкина. Мы с ним как-то на лыжах катались. Но вы мне зубы не заговаривайте. Я вас спрашиваю о девочках.

— На меня женщины не бросаются, — тихо сказал Марк.

— Будет вам скромничать. А София?

— София? — смешался Марк.

— Вы же сказали, что мир тесен. Хотите, я назову всех девочек, с которыми вам удалось переспать благодаря той фотографии? Кроме Софии, Лиза Пинегина, Маша Морозова, Вера Медынская… Что, довольно перечислять? Правда, и десятка не наберётся, хотя с вашим-то дарованием можно было иметь много больше. Но дело, полагаю, не в количестве. Кому-то и тысячи недостаточно, а для кого-то и две слишком много. Всё дело в качестве ощущений, переживаний, воспоминаний. Цифры — бесстрастны и циничны, им всё равно к чему приклеиться. Они — как тёртые проститутки, которым плевать, кто на них ложится, лишь бы выкладывали деньги. Возьмите, к примеру, любую цифру и приложите её к чему-нибудь. Скажем, четыре. Четыре камня. Четыре трупа. Четыре ангела. Четыре поцелуя. Четыре таракана…

«Ужас какой-то, — думал Марк, пока Абадонин плёл о цифрах. — В той общаге все знали всё. Как хорошо, что она позади, и во времени, и в расстоянии»…

— …А Клионер мой хороший приятель, — услышал Марк слова Абадонина. — Хотите, я с ним поговорю? Он, как вы знаете, подбирает актёров для нового кинофильма, постановку которого я финансирую. Вы показали ему фотографию, но он не понял, в чём ваш талант.

— Он со мной говорить не хотел.

— Захочет! — твёрдо сказал Абадонин. — Кстати, фотография из России, — он похлопал себя по груди, — вот здесь, в моём кармане лежит. Мне будто чей-то голос сказал: прихвати фотографию Левицкого. Я, кстати, её у Семёна купил. Помню, тридцатку заплатил. А из России вывез случайно, смешалась с личными фотографиями.

— Итак, — продолжил он, — сделаем так. Я сейчас подсяду к режиссёру и с ним коротко побеседую, а вы не зевайте, на нас поглядывайте, и как только я сделаю этот знак, — Абадонин продемонстрировал, — вы немедленно подходите.

— Спасибо, конечно, — сказал Марк. — Но Клионер мне уже отказал.

— Ерунда! — возразил Абадонин. — Неужто забыли закон Ньютона о том, что каждому действию соответствует равное и противоположно направленное противодействие? Keep trying, — как говорят в Америке, и более мудрого совета я, кажется, не встречал.

Абадонин ушёл к столу Клионера. Наблюдая за тем, как они беседуют, Марк поёжился в тот момент, когда Клионер, на него обернувшись, удивился лицом и брезгливо поморщился. Отметил и то, как Абадонин сказал Клионеру что-то такое, от чего тот ещё раз обернулся, и взгляд его в этот раз был оценивающим. Потом Абадонин поднял руку с пальцами, сложенными в колечко, и это был знак, о каком договаривались.

Марк неохотно поднялся со стула. По пути к столику Клионера он то ли взглядом на что-то отвлёкся, то ли задумался глубоко, но он проворонил тот момент, когда Абадонин уходил. То есть, сидит человек за столом, и вдруг, оказывается, не сидит.

— Итак, — сказал Клионер, кивнув на фотографию перед ним, — вы настаиваете на том, что ваш фаллос не опадает?

— Хотите проверить? Прямо сейчас?

«Может, — подумал Клионер, — этот тип сексуальный маньяк, сумасшедший, а то просто гомик? Придумал хроническую эрекцию для завлечения других гомиков… А если он, в самом деле, не шутит… Актёр порнофильма с такой аномалией может мне очень пригодиться. Внешне его не сравнить с Литовкиным, но у красавчика Литовкина, игравшего роль в „Из России с похотью“, фаллос был таким непослушным, что это подпортило многие сцены. Парился в бане, например, окружённый голенькими девицами, усердно их лапал за все места, но чтоб от него добиться эрекции… И если главную роль в фильме будут играть не такие красавцы, как Литовкин или Картовников, а такой пшибздик, как Марк… Нет, в самом деле, стоит подумать».

— Как это проверить? — Спросил Клионер. — Ну, не сейчас же. Не в ресторане…

— Лучше сейчас, — настаивал Марк. — Это у вас отнимет минуту.

«Да, что делать, — вздохнул Клионер. — Ради финансов Абадонина придётся идти в сортир с этим пшибздиком».

В туалете Марк приспустил штаны, и Клионер сумел убедиться в том, что эрекция присутствовала.

— Да, — кивнул он. — В данный момент вы, в самом деле, как я вижу… Но как вы докажете, что вот это у вас постоянное явление? Может, вас всегда возбуждает обнажение фаллоса перед другими? А в других ситуациях…