Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Где этот дом? — спросил Лейкин, глаза которого так расширились, что могли бы выскочить из орбит, если бы расширились ещё больше.

Абадонин не медля вписал в блокнот и адрес дома, и телефон, по которому можно связаться с хозяйкой, и инструкции, как добраться. Лейкин схватил листок с информацией, и не сказав даже спасибо, поторопился к своим приятелям.

Узрев, что Лейкин покинул Раису, Клионер пригласил её на танец. Она пожеманилась для приличия, но ровно столько, чтоб не спугнуть столь важного человека.

— Рая! — воскликнул Клионер, ощущая ладонями тёплое тело, качаясь под душевную мелодию. — С вами так легко танцевать! И вся вы такая очаровательная. Вам надо бы стать киноактрисой. Скажите мне, если не секрет, кем бы вы хотели быть в Америке?

— Киноактрисой хорошо бы, — сказала Раечка, глядя вниз, на его остроносые мокасины. — Но боюсь, у меня на то нет способностей. Я, может быть, здесь моделью стану.

— Рая, вы себя, наверное, не знаете. К тому же, чтобы сниматься в кино, особый талант совершенно не нужен.

— А что нужно? — спросила Рая, облизнув его мёдом рысиных глаз.

— Личное знакомство с режиссёром, — сказал Клионер, идя напролом.

И понял, что запутался в приоритетах: то ли Раису важней соблазнить, то ли продолжить с ней разговор, цель которого — уговорить на участие в порнофильме. Для предыдущего порнофильма он не сумел найти иммигранток, которые даже за оплату, за небольшую, правда, оплату, согласились бы сбросить всю одежду и играть в сексуальных сценах. Я бы не прочь, — сказала одна, — но если бы как-то скрыв лицо, чтобы меня не узнали знакомые. Пришлось обратиться к американкам, имевших опыт подобной работы, то есть пришлось на них потратиться, а русским — пришлось недоплатить, что обернулось их недовольством, осложнением в личных отношениях, критикой в местной русской газете.

Намёк Клионера был слишком прозрачен, и Рая решила промолчать. Здравый смысл ему подсказал, что с Раей сейчас лучше выпятить дело. Поскольку если получится дело, то получится и другое.

— Раечка, — мягко сказал Клионер. — Я так мало о вас знаю. Например, что вы делали до эмиграции?

«Так я тебе и расскажу», — подумала Раиса и сказала:

— Да так, ничего особенного.

— А всё же, — настаивал Клионер. — Поймите, я ведь вами интересуюсь не просто от того, что вы такая привлекательная. Я вами больше интересуюсь, как потенциальной киноактрисой. Мне не интересны идеальные характеры. Мне важен живой, земной человек с его недостатками, шероховатостью. Поэтому в ваших интересах быть со мною очень откровенной. Вы можете, конечно, обмануть, выдумать что-то привлекательное, приукрасить прошлую жизнь, но я проницательный человек. Например, по некоторым деталям я понял, что вы жили в деревне, работа у вас была простая, у вас было немало почитателей, замуж вы вышли по расчёту, для того, чтоб эмигрировать в Америку.

Раиса прошлую свою жизнь держала в большом секрете. Пристававшим с расспросами говорила, что работала учительницей, секретаршей, но ей было стыдно признаться в том, чем она на самом деле занималась, бросив учёбу в десятом классе.

— Ну хорошо, — сказала она. — Только всё, что я расскажу, останется между нами.

— Вот вам крест, — сказал Клионер и в самом деле перекрестился. Раису это несколько поразило, так как по внешности Клионера она полагала, что тот был евреем.

— У меня отец русский, — сказал Клионер, заметив тень на лице Раисы. — Оба родителя неверующие, но я всегда тянулся к православию.

— Я в России была дояркой, — выдохнула Раиса.

— Дояркой! — воскликнул Клионер.

— Да тише вы! — буркнула Раиса, озираясь на танцующих неподалёку. — Услышат. Вы же пообещали.

— Извините. Буду теперь тихо.

«Дояркой! — подумал он вдохновенно. — А что если действие моего фильма развернётся на русской ферме? И эта девица — героиня? Все сексуальные сцены — в амбарах, рядом с коровами, на сене… И съёмки дешёвыми получатся. Найду полузаброшенную ферму…».

— Раечка! Рая! — сказал Клионер в маленькое розовое ушко, до которого в медленном танце нетрудно было губы дотянуть; сказал он это с пафосом творца, которого внезапно поразила дух захватывающая идея. — Доярка в России! Гениально! Может быть, хватит нам танцевать? Я должен о многом вас расспросить. Пойдёмте, сядем за мой столик.

— Я не одна, — сказала Раиса и поглядела на свой столик, который всё ещё пустовал.

— Знаю. Вы с Лейкиным. Я отпущу вас, как только ваш ухажёр вернётся. Но это будет, похоже, не скоро.

— Почему это, вы думаете, не скоро?

— А вон он, чокается с приятелями.

— Ну что вы, расслабьтесь, — сказал Клионер, усадив Раису за свой стол. — Представьте, что я корреспондент, приехал взять у вас интервью.

— Нет, только не интервью. Я интервью давала в России. Говорила всё правильно, что думала. И на свою голову наговорила: после интервью меня уволили.

— Да что вы! Да что вы там такого? Кому вы там такого наговорили?

— Корреспонденту нашей районки. Про безобразия на ферме.

— Рая, а что если нам представить, что я не газетчик, а писатель, хочу написать о вас роман. — Он извлёк ручку и блокнот. — Скажем, как называлась ферма?

— Утьмобогородская.

— А деревня?

— А деревня звалась Утьмой. На нашем бугре церковь стояла, Утьмобогородская, до революции. Большевики церковь взорвали, и из её стен и обломков сделали ферму, товаро-молочную.

— Большая ферма? — писал Клионер.

— Какое! Большая была в Душаново, у них было стадо в пятьсот голов. А у нас никогда больше ста пятидесяти, из них шестьдесят коров было дойных, двадцать первотёлок и семьдесят молодняка.

— Ну и память у вас, Раечка! А сколько на ферме было доярок?

— Три. Ну, ещё два пастуха — Пичужкин и Подколзин. Раздатчик кормов — Витька-хромой. Слесарь Шавкунин ещё был.

— А слесарь что делал?

— Ну как что? Важное. Следил за исправностью холодильников и вакуумной установки. Шавкунин был также бригадиром. Кобель был. Испортил двух доярок.

— Как это можно испортить доярку? — спросил Клионер, как бы не поняв.

— Животы им надул. А сам в кусты. Ничего не знаю, — отговаривался.

— А вам, Раечка, не надул? — спросил Клионер.

— Мне не надул! — вспыхнула Рая.

«Во сюжет! — воспламенилось воображение режиссёра. — Три доярки и бригадир. Сначала по очереди с каждой, потом, к концу, развернуть оргию. С коровами и свиньями на заднем плане. А то и животных включить в оргию. Как советовал этот…, как его? Не чудно ль начать с такой, скажем, сцены: доярка обрабатывает вымя, в ведро — пенистая струя, а бригадир заходит сзади… Да, не мешает подключить раздатчика кормов и пастухов. Хорошо б и какого-то интеллигента»…

— А какое у вас было начальство?