Диана Арбенина - Тильда [сборник]

Я впервые услышала ее, когда жила на Севере. Вроде это была черная виниловая пластинка… Что касается наследия Янки, дискографии, то выпущено всего четыре альбома. Вообще годы ее активности невелики, с 89-го по 91-й, это просто мизер. В 89-м был записан альбом «Продано», на дому у Сережи Фирсова, безо всяких студий, «Ангедония» записана в 89-м, «Домой» тоже в 89-м, и «Стыд и срам» уже посмертно записан в 91-м году Егором Летовым и «Гражданской Обороной». Они сделали очень неплохой альбом и совершили невозможное в то время, так как, повторю, не было никаких студий звукозаписи, вообще ничего не было, и, как видите, до нас дошло мало.

Стихи она начала писать в 85-м году. И, как я понимаю, все так бы и оставалось, потому что активно она запела только в 87-м – познакомившись с Егором Летовым, который тоже начинал в это время. В Омске, а она в Новосибе. И вот она приехала к нему из Новосибирска в Омск, и началось их, так сказать, путешествие по нашей огромной стране. Вообще миграция сибирских рокеров в то время была привычной. Каждую пятницу новосибирцы садились в паровоз, приезжали в Омск в субботу, чуть-чуть выпивали… Почему чуть-чуть – алкоголь был по талонам. Это миф, что панк-рок заливал как таковой, – ничего подобного. Больше было чая. И вообще в Сибири больше чая. Так вот, общались, спорили, веселились, курили, много курили, кстати, пели песни. А в воскресенье уезжали обратно в Омск. Это важные города, я их чувствую очень хорошо. Именно в Сибири, с Омска, началась наша снайперская первая гастроль. Я помню, как мы отправились с Сургановой в 98-м году в город Омск на двое суток. Ехали в паровозе, питались на каких-то станциях, причем так… залихватски, и постоянно пили чай у проводницы, заваривая из титана кипяточком. Я хорошо помню это путешествие, многочисленные кухни, многочисленное пиво, холодные аудитории, в которых мы пели. И играли обязательно на расстроенной гитаре. Настраивали мы гитару только так: не было никаких тюнеров, дзынь – что-то крутишь, дзынь – еще крутишь, все было так, самопально. При этом очень классно. Просто невероятно классно. И мне кажется, именно в такой атмосфере Янка и жила эти четыре года с 87-го по 91-й, когда начались ее первые концерты, начались эти автостопы. Они с Летовым и не только с ним путешествовали парами и катались от Ленинграда до Симферополя, и просто до Риги, и исколесили всю страну. Заезжали в Киев, я помню разговоры про то, как они были в Киеве, и у них не было денег, и они пытались доесть киевскую котлету – Янки тогда не было с ними – за каким-то ребенком. Котлета была большая, ребенок сидел с папой, и папа, увидев, что ребенок не может доесть, доел сам. Они обиделись. Думаю, именно в ту пору было то самое рок-н-ролльное братство, о котором сейчас слагаются легенды и которого мне лично сейчас тоже не хватает. Очень сильно не хватает.

Я люблю смотреть Янкины живые выступления. Их много в интернете. Пожалуйста, не поленитесь, посмотрите и послушайте эти песни, потому что она талант, безусловно. Я в восторге от ее голоса, ее манеры, она мне вообще напоминает нашу русскую Дженис Джоплин. Только она рыжеволосая, с абсолютно иным вокалом, подачей, но у них, на мой взгляд, совершенно одинаковый магнетизм, он одной природы. Ими любуешься, их впитываешь, ими дышишь. Дышишь этой свободой. При всей несвободе женщины, вообще человека из Советского Союза, который вырос из девочки в протестующую рок-н-ролльщицу. Я не знаю, на самом деле, как называла себя Янка, но мне не кажется, что она играла панк, по-моему, она играла рок. И она не красилась, не использовала никаких косметических ухищрений, не было желания, может быть, нравиться – в нашем привычном смысле. Она постоянно курила. И вот с этой сигаретой в руке, без желания завоевать, такая рыжая, смешная… Некоторые говорили, что она вообще была как медвежонок… Она буквально упаковывала в свою харизму. И я слушала ее песни в 90-х без остановки. Еще раз повторяю, говорят, она была депрессивная, но я этого не чувствую. Она была предельно честной – это да. Принципиальная – сто пудов. Острая и нервная – да, конечно. Надо слушать ее песни. И песни ее разные, и все меткие, с классным ритмом стиха. Не с текстом , а с ритмом стиха. И без срыва на нелепые рифмовки за ради мелодии. И она, безусловно, поэт. Я бы сказала, она – безусловный поэт.

Когда я готовилась к программе, уже стояла на пороге дома, чтобы выходить, то случайно услышала Янкину песню «Ты знаешь, у нас будут дети». Я этой песни не слышала до того никогда и не поверила, что это написала она. Скорее это бы написала Вероника Долина, у которой была песня «Когда б мы жили без затей». Ну буквально так:

Вот это – песня Вероники Долиной, а Янка волей-неволей продолжила эту тему, но настолько в своем ключе и настолько рок-н-ролльно, что меня это подкупило. Это такая девчонская, такая девочкина песня. Мы все привыкли, что она пела «Деклассированным элементам», «Рижская», «Ангедония», «Домой». Мы привыкли к брутальным песням, а тут такая молодая и такая неумелая нежность двадцатилетнего человека. Что касается, скажем так, неожиданных янкиных песен, то есть еще один интересный момент, песня «Печаль моя светла». Если не ошибаюсь, в июне 2013 года Massive Attack с Элизабет Фрейзер из Cocteau Twins исполнили ее кавер-версию. Я, когда об этом узнала, чуть не упала. Кавер-версию песни Янки «Печаль моя светла». И вот вам, пожалуйста, подтверждение того, что музыка границ не имеет, и никакие языковые сложности, а русское прекрасное прилагательное «хуево», на котором строится вся песня, очень даже шармисто и проникновенно звучит из уст Элизабет. Она, разумеется, не понимает в этот момент, насколько сильно выражается. Ведь и мы, произнося слово fuck, не можем до конца оценить силу впечатления, производимого на обычного среднестатистического американца.

Я тоже влюбилась в этот шедевр и сразу начала его петь на снайперских квартирниках. И как-то раз в Питере, когда мы играли на фестивале премии «Рок Fuzz» 2005 года, кто-то меня сильно расстроил, мягко говоря, перед выходом на сцену. И вот я вышла на сцену стадиона и запулила эту песню. И поняла, что Янку любят люди так, как не любят ни одну женщину, которая поет в нашей стране.

Одна из самых нежных и пронзительных Янкиных песен – «Столетний дождь». Я не знаю, о чем она и кому посвящается, но мне кажется, что в ней – ее Сибирь, ее Егор, ее рок-н-ролл, ее детство. В моем сознании Янка вообще какая-то маленькая. Ну понятно почему, рано ушла, двадцать четыре года. Такая чуть ли не восьмиклашка с чернильными кляксами на фалангах пальцев, сидящая где-то за последней партой, но явно не за первой – это исключено. И явно забивающая на то, что происходит на школьной доске, потому что интереснее уже тогда ей было то, что выводила ее рука в тетрадке в клеточку. За окном, конечно же, снег или слякоть. Ну или мороз, поскольку это Сибирь. И мешковатый свитер, который она носила очень часто под горло. И смерть мамы от рака в 86-м году. И мишка, которого она таскала с собой. Для меня она такая вот девочка рыжая, невероятная, сибирская. И этот ее «Столетний дождь»…