Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Она расстроено кивнула, в глазах блеснули слезы, и мне вдруг стало ее жалко – сидит такая несчастная, тушь поплыла, прическа отвратительная, и платье тоже не для ее комплекции, и духи эти. Машке этот запах подходил идеально, я обожал вдыхать тонкий аромат, отдающий клевером и сеном, исходивший от ее волос и кожи. Оксанка же напомнила про покос и деревню. Этакая доярка Нюра на сеновале. Дуреха, можно подумать, что запахом она меня может привязать! Это Машкин запах, только об этом я и буду помнить, неужели непонятно?

Оксана.

– …ну, что вы, женщина! Это совсем не ваш аромат, вам нужно что-то более тягучее! – убеждала меня крашеная вобла в парфюмерном магазине.

Терпеть не могу этих псевдоконсультантов – откуда ей знать, что мне идет, а что нет? Я этот аромат искала давно, с тех самых пор, когда унюхала его от Данькиной рубахи, и теперь эта мымра мне рассказывать будет!

– Я беру! – решительно пресекла я поток ее соображений об ароматах и направилась к кассе.

Ого, ну и цена, однако… Почти три тысячи рублей… Но отступать уже поздно, я все равно куплю эти чертовы духи, даже если мне придется голодать всю неделю, оставшуюся до получки. С моим весом это не проблема…

Сжимая в руках вожделенный пакетик с красивым логотипом, я вышла из магазина и, повинуясь какому-то внезапному порыву, зашла в парикмахерскую, оставив там свою косу и еще энную сумму. Парикмахерша долго убеждала меня не стричь волосы, но я была непреклонна, и пожилая женщина с тяжелым вздохом принялась за работу. Стрижка вышла неплохая или мне, окрыленной вдруг переменами, просто так показалось.

Максим на мой новый имидж почти не отреагировал, хмыкнул что-то и ушел в комнату, а я достала из шкафа новое платье, которое еще ни разу не надевала, облачилась в него и стала крутиться перед зеркалом. И в этот момент в замке повернулся ключ, и на пороге возник Даниил с таким лицом, словно не произошло ничего. Вроде как с работы вернулся. Вернулся…

Как ни в чем не бывало, он разделся, сунул ноги в тапки и пошел на кухню, спросив про ужин. Я растерялась, не могла никак найти нужную нить поведения, не знала, как себя вести. Накрыв на стол и проглотив его шутку про мышьяк, я села напротив и уставилась в лицо. Надо же, ни тени смущения, ни намека на раскаяние… Я бы глаза не поднимала, а он – хоть бы что! Наглец.

– Ну, давай поговорим, – отставив тарелку, предложил муж.

– О чем?

– О том, как жить будем дальше. Оксана, я понимаю, – он взял меня за руку, и я вздрогнула, – я виноват перед тобой… Ты вправе обижаться, вправе обвинять… Оксанка, я тебя об одном только прошу…не заводи больше разговоров об этом, ладно?

– О чем? – совсем уж глупо переспросила я, и Данька, вздохнув, ответил:

– О том, что у меня есть женщина. Да, Оксана, есть, и я тебе больше скажу – я никогда ее не брошу, просто потому, что она пропадет без меня…

– А я?! – вдруг выкрикнула я сорвавшимся, жалким голосом. – Я-то как же? Как мне жить, зная, что у тебя есть еще кто-то? Почему я должна терпеливо сносить это все, а? Неужели ты не понимаешь, что сейчас просто растоптал меня? Как мне жить с этим? Ты сидишь и заявляешь, что не бросишь эту бабу!

– Она не баба! – отрезал Данька, вставая. – Если бы ты знала, как она живет, то заткнулась бы!

– Да?! А как живу я?! Пусть она об этом подумает! Нельзя строить свое счастье на руинах чужого! – завизжала я, срываясь в истерику.

– Все, замолчи! – он обхватил меня и потащил в ванную, там засунул под душ и включил воду. Это отрезвило, я осела в ванне и заплакала навзрыд, мокрая и растрепанная, новая прическа пришла в полный беспорядок, остатки косметики потекли по лицу. Данька вытащил меня, стянул мокрое платье, закутал в полотенце и повел в комнату. – Ну, хватит, Ксюша… не плачь.

Он давно не называл меня этим именем, и это тоже не добавило мне спокойствия, я продолжала реветь над своей разбитой вдребезги жизнью. Как я должна реагировать на его заявление о том, что он не бросит свою любовницу? Посмеяться и предложить образовать шведскую семью?

– Даня… давай разведемся, – жалко попросила я, размазывая по лицу слезы.

Он посмотрел на меня так, словно я попросила о чем-то неприличном.

– С ума сошла? А Максим? И потом, я не собираюсь уходить от тебя. Но и Машку не брошу, просто не могу.

Ага, Машка, значит… понятно. Очень редкое имя.

Ночевать он остался дома, не уехал. Утром сам проводил Максима в школу, а меня предложил довезти на работу, но я отказалась – взяла выходной, нужно было собраться с мыслями, привести все к какому-то общему знаменателю, а на работе, естественно, этого не сделаешь.

Прокрутившись по дому до обеда, я пошла в аптеку, вспомнив, что у меня закончился чай для похудения, который я пила постоянно. Медленно обходя витрины, я вдруг зацепилась взглядом за что-то знакомое. Вернее – за кого-то. Это опять была женщина в длинном пальто с капюшоном, та самая, что попалась мне дважды в тот день, когда я выгнала Даниила из дома. Сейчас у меня появилась возможность рассмотреть ее как следует – капюшона на ней не было, и лицо больше ничто не скрывало. Под глазами – огромные черные тени, нос заострившийся, губы чуть тронуты помадой кирпичного цвета, и это выглядит гротеском каким-то, контрастируя с нереально бледной кожей. Волосы выкрашены в черный цвет, коротко острижены, открывают длинную шею и маленькие уши с небольшими серьгами из черных агатов. Рука, потянувшаяся к окошечку и взявшая висящий на пружинке карандаш, маленькая, такая тонкая, что, кажется, вот-вот сломается. Мне на ум сразу пришло сравнение – Эльвира, Повелительница Тьмы. Это фильм такой американский, про ведьму. Если бы этой дамочке отрастить волосы подлиннее, набрать несколько килограммов и сделать силиконовый бюст пятого номера, то она запросто могла бы дублировать актрису, сыгравшую ведьму в кино. И дело не в том, что она некрасива, напротив – очень даже миловидная, просто общий вид такой…странный.

Женщина, тем временем, спрашивала у аптекарши:

– …и долго его ждать?

– Если сейчас заказ сделаете, через три месяца привезут. Митоксантрон редко спрашивают, у него цена высокая, – равнодушно ответила девушка. – Будете заказывать?

– А есть выбор? – вздохнула «Эльвира». – И быстрее – никак?

– Никак.

– Хорошо, пишите, – сдалась моя незнакомка, протягивая девушке листочек со своими данными.

– Мы вам перезвоним сразу, как только лекарство придет, – пообещала аптекарша, убирая бумажку в толстую тетрадь.

«Эльвира» накинула на голову капюшон и так обреченно двинулась к двери, что у меня сжалось сердце. «Видимо, чем-то серьезным болеет», – подумала я и протянула в окошечко пятисотрублевую купюру:

– «Грацию», пожалуйста, две упаковки.