Захар Прилепин - Ополченский романс

На блокпостах стояли чумазые, кое-как одетые ополченцы.

Александр точным щелчком включал освещение в салоне.

Ополченцы склонялись к заранее открытому окну и вглядывались в пассажиров.

Вострицкий смотрел на ополченцев.

От ополченцев пахло дымом, они грелись у костров и питались с костра. Чем-то они напоминали монахов, вышедших на рыбный лов и узревших столько чудес, что перестали им удивляться.

Александр предъявлял удостоверение депутата новоросского парламента.

У Вострицкого брали паспорт, почти каждый раз с уважением переспрашивали: “Русский?” – и удовлетворённо возвращали документ, порой даже не листая.

– Тут русских любят, и очень ждут, – пояснил Александр. – В каждом заезжающем с хорошим чувством подозревают гэбиста или ещё какого спеца, который теперь-то уж точно всё поправит.

Вострицкий втайне именно так себя и чувствовал: приехавшим всё поправить.

Совсем стемнело; Александр сказал, что дорога будет длинной, потому что линия фронта проходила где в пяти, где в семи километрах от трассы, а где – чуть больше, чем в километре, – поэтому часто приходилось петлять; к тому же, если ехать по прямой, то дорога вообще выведет на Дебальцево – а в Дебальцево стоит в полукольце ВСУ.

С темнотой на дороге начали попадаться всякие домашние зверьки – в основном кошки. Александру приходилось то и дело притормаживать.

Один кот застыл, ослеплённый фарами, и пришлось его объезжать.

Другой представитель кошачьих, оглядываясь на ходу округлившимися от ужаса глазами, несся вперёд, не сворачивая, пока машина не остановилась вовсе, – лишь тогда зверь ушёл на обочину, и разом пропал из вида. Когда машина тронулась и набрала скорость, Вострицкий успел заметить сидящую на траве собаку, смотрящую пронзительным человеческим взглядом.

В другой раз он был безусловно уверен, что видел у обочины ставшего на задние лапы грызуна: хомяка, или кого-то наподобие.

– Много контуженных… – сказал Александр.

– Что? – не понял Вострицкий.

– Много контуженных собак, кошек, – повторил Александр. – Не слышат ничего. Оглохшие.

Вострицкий махнул головой.

– И всякий раз, когда останавливаемся, чтоб не сбить, в нас вроде как проще попасть. Хотя… – Александр помолчал. – Машину подстрелить и ребёнок сможет.

Ещё через минуту Александр вдруг добавил:

– Они и есть дети. В детстве, помнишь, зверей мучали: лягушек, ящериц. И на ум не приходило, что им больно. И эти такие же. Хотя с чего я говорю “эти”. Я ж сам украинец такой же… Сейчас ещё один блокпост будет.

На блокпосту хмурый худощавый мужик далеко за сорок озабоченно сказал – будто и не Александру, а сам себе:

– Навстречу, нам передали, идёт вооружённая колонна.

– Чья? – спросил Александр.

– Не наша, – ответил ополченец.

Чуть пригнувшись, он вгляделся в лицо Вострицкого, уже подававшего паспорт.

– Русский? – спросил ополченец.

– Да, – ответил Вострицкий.

Ополченец не взял паспорт, но сделав перечеркивающее движение рукой, отошёл в сторону – и пропал в темноте.

Александр тут же включил скорость и двинулся вперёд.

Они даже не стали обсуждать: стоит им ехать дальше или переждать.

Вострицкий с ленцой подумал, что они безобразно легкомысленны, но на том и остановился в своих размышлениях.

С голодными и уставшими людьми так часто бывает: к чему стоять на месте, мёрзнуть и тосковать в машине, думают они, – если можно добраться к дому, выпить чая, сделав себе бутерброд с мягкой булкой и сытным куском колбасы, и лечь спать в тепле, под одеялом.

На дороге, наконец, перестало попадаться зверьё. Видимо, большие селения остались позади, и досюда звери не добирались.

Непринуждённо болтая, двое в машине катили дальше.

Местами дорога становилась совсем плохой, и приходилось еле ехать, с кочки на кочку; потом снова всё пошло на лад, и Александр вёл мягко, лишь изредка объезжая что-то видное ему и невидное Вострицкому, который попросил разрешения курить – и курил. Затягиваясь, он внимательно следил, чтоб пепел не упал раньше срока и бережно доносил сигарету к приоткрытому окну.

– Самое неприятное в такое время – колесо пробить. С запаской в ночи ковыряться. Лучше не надо бы, – поделился Александр.

Спустя полчаса, на следующем блокпосту, к ним навстречу вышли сразу трое бойцов, причём один держал автомат наготове, направив ствол чуть выше крыши автомашины.

– Свои, свои, – добродушно выкрикнул в окно Александр, подкатываясь к стоявшему ближе всех ополченцу и одновременно включая освещение в салоне.

Вострицкий засмотрелся на кнопку аварийки, вспыхивающую красным.

Ему хотелось спать.

Он был очень доволен сегодняшним днём, и не желал никакого продолжения, а только сна.

– Вы откуда такие? – спросил ополченец. Он был бородат и удивлён.

– С “нуля” катимся. Гостя с России везу, – Александр в который уже раз показал в раскрытом виде свои документы. – Парламент Новороссии.

– Там колонна ВСУ дорогу переходила, – сказал ополченец, не глядя на документ. – Вы не столкнулись с ней? Пять километров отсюда.

– Нет, – ответил Александр беззаботно.

– С полчаса назад переползали трассу. С Дебальцева вышли, их там поприжали. Длинная колонна… Автобус шёл с Донецка по трассе, как раз вам навстречу, – так укропы повыгоняли всех пассажиров с автобуса, водителю ногу прострелили, в автобусе окна переколотили, а нескольких пассажиров с собой увели.

– Не было автобуса на дороге, – сказал Александр, ничему не удивившись. – Стекло битое было, я объезжал, помню.

Ополченец пожал плечами.

– Может, спихнули в кювет, – сказал он. – Или завели, да уехали на нём. Автобус – чего ж нет? Пригодится.

Александр согласно кивнул.

– Минут в пятнадцать с ними разминулись, – сказал ополченец. – А то и в пять.

Александр снова кивнул.

Вострицкий тоже остался совершенно равнодушен к этой новости.

– Что там у тебя за удостоверение, – спросил ополченец, потянувшись за “корочкой”, которую Александр уже готовился прибрать в один из многочисленных карманов. – Оружие хоть есть у вас?

– ПМ, – сказал Александр.

– И всё?

– Всё.

– Тебя б расстреляли, – удовлетворённо сказал ополченец, глядя на удостоверение Александра.

Ополченцу явно нравилось, что украинская военная колонна не явилась в эту ночь к их блокпосту, и опасность миновала. Ему хотелось обсудить случившееся.

– А пассажир из России, говоришь? – спросил он. – Его б тоже расстреляли, – ополченец по-доброму засмеялся. – Или нет. Забрали бы с собой. Неделю пытали бы на предмет того, что он террорист. А потом обменяли бы… Фарт вам нынче, братики.

Александр ещё несколько раз коротко кивнул, не вступая в разговор.