Димфна Кьюсак - Солнце – это еще не все

Подъемник пришел обратно, они сложили на площадку саквояжи, картонки, хозяйственные сумки, нажали кнопку и проводили их взглядом.

– Идемте! – крикнула Лиз. – Спустимся вниз по лестнице! Не возражаете?

– Ничуть, – ответил Иоганн, следуя за ней и снова злясь, потому что она могла бежать в темноте по узким ступенькам, а он должен был спускаться медленно, чтобы не споткнуться и не упасть в густые заросли по обеим сторонам лестницы. Что-то зашуршало в кустах. Неужели змея? Говорили, что наступил сезон змей.

– Ой! – вскрикнула Лиз, и Иоганн, словно эхо, вскрикнул следом за ней: его лица коснулась паутина, и в этот момент свет из дома упал на громадного паука, качающегося перед самым его носом.

– Не бойтесь, – крикнула Лиз, – он совершенно безвреден!

Ну и местечко!

Когда он добрался до последней ступеньки лестницы, Лиз уже след простыл, и он пошел вдоль боковой стены дома, который был гораздо больше, чем он предполагал, и выглядел удивительно современным. Он услышал, что где-то Элис успокаивает рассерженную Ли-Ли, и направился на ее голос.

– Иоганн, отнесите этот ящик в кухню! – приказала Лиз. – Справитесь?

– Разумеется.

Схватив охапку свертков, Лиз пробежала мимо по дорожке и скрылась в темноте. Он пошел за ней и неожиданно очутился в ярко освещенной кухне, какую можно увидеть только на рекламных картинках.

Посреди кухни, прижав руки к груди, стояла Элис, глаза ее сияли от восхищения.

– Посмотри, Мартин! – воскликнула она, едва фон Рендт и Мартин вошли в кухню. – Брэнк к нашему приезду покрасил кухню! Ах, совсем забыла, ты же с ним еще на знаком!

И она окликнула мужчину, который шел по саду с последними пакетами.

– Вот ваш новый хозяин, Брэнк, – весело проговорила она. – Мартин, это Брэнк.

– Значит, вы – Брэнк? – Мартин критически оглядел его. – Вижу, вы тут неплохо поработали.

– Рад, что вам нравится, – ответил Брэнк, слегка поклонившись.

– А это моя племянница и двое наших друзей, – оживленно продолжала Элис. – Они недавно прибыли из той же части света, что и вы: мистер фон Рендт и мистер Фишер.

«Какое лицо! – подумал Иоганн. – Попробовать бы написать его! Словно старинная резьба. Высокие скулы, глаза, сидящие так глубоко, что трудно угадать их цвет; густые прямые брови; глубокие складки, идущие от носа к подбородку, подчеркивающие тонкие губы, непропорционально тяжелый подбородок, впалые щеки. Такое лицо надо лепить, а не писать, – решил он, – иначе как же передать неуловимую печать таинственности, лежащую на нем?» Он даже начал мять в пальцах невидимую глину.

– Брэнк не совсем обычная фамилия, – сказал фон Рендт. – А как вас зовут по-настоящему?

– Бранкович! – весело воскликнула Элис. – Но он предпочитает, чтобы его называли Брэнком. А имя у него такое трудное, что невозможно выговорить… Ну, выпейте чего-нибудь, и Мартин покажет вам окрестности, пока мы с Лиз будем готовить ужин. Наверное, вы все умираете от голода. Мы быстро управимся. У Брэнка все приготовлено, даже пиво поставлено в холодильник.

Иоганн смотрел на фон Рендта, а тот не сводил глаз с Брэнка, словно тоже собирался написать его портрет. Странный человек этот дядюшка!

– Ну так как же? – требовательно спросил фон Рендт.

– Что именно? – хладнокровно спросил Брэнк.

– Как вас зовут?

Помедлив, Брэнк сказал:

– Слободан.

Фон Рендт расхохотался.

– Действительно трудное имя.

– Да. – И Бранкович посмотрел на него из-под тяжелых, прямых бровей. – На нашем языке оно означает «свободный человек».

Фон Рендт снова громко расхохотался.

– Давно вы в этой стране?

– Я приехал еще до войны.

– Ах так? А ваша национальность?

– Австралиец.

Фон Рендт сделал нетерпеливый жест.

– Попросту говоря, серб?

– Пока я не принял австралийского гражданства, я был югославом.

– Такой нации не существует.

«У старика здесь определенно заскок», – подумал про себя Иоганн.

– Это пусть решает ООН, – ответил Бранкович и улыбнулся.

Его улыбка стерла печать таинственности. Перед ним был просто приятный человек с необычным лицом.

Они ужинали на большой веранде. Элис устроила, как она говорила, «холодный дачный ужин»: устрицы в раковинах, огромный омар, белоснежное мясо которого отливало перламутром на красном фоне панциря, молодой салат, помидоры, огурцы и фрукты: груши, персики, абрикосы – таких больших абрикосов Иоганн никогда не видел. И в завершение – солидная коробка мороженого.

Иоганн ел молча, прислушиваясь к шепоту волн. Над заливом сгустилась тьма, и лишь силуэт высокого горного кряжа прорезал небо цвета бледной лаванды. Сумерки в этом краю не задерживались. После захода солнца темнота наступала сразу, хотя небо на западе еще пылало последним отсветом лучей закатившегося солнца.

Ужин прошел оживленно; фон Рендт не переставая восхищался домом, а Мартин настолько оттаял, что рассказал, как их отец купил этот участок, чтобы было где держать «Керему». В детстве они приезжали сюда на воскресенье и жили в комнатках над лодочным сараем, а потом отец построил уютный четырехкомнатный домик, который и простоял до тех пор, пока Элис не разрушила все, соорудив тут вот этот особняк.

– Неправда! – полушутя-полусерьезно запротестовала Элис. – Я только соединила две маленькие комнатки в одну, расширила веранду, ну и построила спальни внизу.

Все засмеялись, даже Мартин.

– Моя дорогая Элис, все, что вы тут сделали, выше всяких похвал, – заверил ее фон Рендт. – Лучшего не придумаешь.

Элис просияла.

Лиз посмотрела на отца. Мартин что-то говорил через перила веранды Бранковичу и улыбался. По-видимому, Бранкович ему понравился.

И Лиз с облегчением вздохнула. Судя по всему, это воскресенье будет удачным, не в пример предыдущим.

После ужина Элис оставила мужчин покурить, сказав:

– А мы с Лиз пока приготовим постели.

– Не могу ли я помочь? – осведомился фон Рендт.

– Нет, – решительно ответила Лиз. – Вы, Иоганн и папа в бригаде мойщиков посуды. У нас здесь правило: кто готовит еду, посуды не моет.

– Увы, я с этим правилом уже успел познакомиться, как только приехал в Австралию, – печально сказал фон Рендт.

– Но если вы против… – растерянно пролепетала Элис.

– Тетя! – укоризненно заметила Лиз. – Нельзя подавать Иоганну дурной пример! Давайте начнем наш отдых так, как было задумано. К тому же Карл ведь теперь австралиец.

– Однако в присяге, которую я дал, про мытье посуды ничего не говорилось!

– Тогда мы попросим правительство внести в нее этот пункт.

– У нас всего три спальни, – извиняющимся тоном сказала Элис. – Ничего, если мы поместим Иоганна с вами? Или, если он не возражает, его можно устроить на веранде. Лиз обычно спит на открытом воздухе.