Наталья Патрацкая - Малахитовая исповедь [СИ]

Отец Андрюши свою квартиру оставил первой жене и их общим детям. С матерью Андрюши у него был общий бизнес и два общих сына. Они снимали трехкомнатную квартиру и жили спокойно. Когда мальчик учился в классе 4 или 5 его отец внезапно умер. Мать его особо не работала, всегда жила за спиной мужа. Специальности у нее практически не было. Трехкомнатную квартиру она снимать больше не могла, гражданство она так себе и сыновьям не оформила.

Первое время она вместе с детьми жила в одной комнате трехкомнатной квартиры первого сына своего мужа от первого брака. Работала она на такси и чаще ночами. Именно в это время Сережа и Андрюша больше сдружились. Они росли одного роста. Но Сережа был крупный, а Андрюша элементарно тощий. Когда он приходил в гости к Сереже, то пил только чай с большим количеством сахара. Еду он отодвигал рукой.

Мать его стала ухаживать за отцом хозяина таксомотора, а потом с детьми перешла к нему жить в двухкомнатную квартиру. Но и этот старичок скончался. Тогда она нашла молодого мужика, но к этому времени ее старший сын нашел девушку и ушел к ней жить. Поэтому с молодым отчимом Андрюша жил вместе с матерью.

После шестого класса и Сережа остался без своего отца, который как-то быстро умер. Друзья по несчастью дружбу между собой не прекращали и постоянно играли в сети в игры своего времени.

Вторым другом Сережи был Кирюша, который жил рядом со школой. Тут немного другая ситуация. Бабушки Сережи и Кирюши работали вместе на одной фирме инженерами. У бабушки Кирюши было два сына, один из них и был его отцом. Но счастье длилось не очень долго, родители Кирюши развелись, он остался с матерью, которая вышла замуж за бизнесмена и родила еще двух детей. Разница в возрасте между Кирюшей и младшими детьми его матери была больше 10 лет.

Мать Кирюши со своим новым мужем сняли особняк, в котором Кирюше выделили целый этаж, куда друзья иногда приезжали. У отца Сережи тоже был трехэтажный особняк, его родителя всегда жили врозь по гостевому варианту. И вообще у него была тяга к зданиям подобного типа.

Три друга к девятому классу жили — были без своих родных отцов. И это в обычно время. Парни выросли к окончанию девятого класса под метр девяносто. С таким ростом надо еще уметь обращаться, поэтому они ходили в качалку, подтягивались на турнике. Сережа и Кирюша сбросили по 10 килограмм, а Андрюша всегда был худым.

А на молодом стройном теле в черной толстовке и простая цепь смотрится драгоценностью.

У Сережи была мечта, чтобы у его детей был дед. Сам он рос вдали от своего отца, лишь в каникулы они виделись чаще, поскольку он жил летом у отца. Когда ему было 12 лет, отец его умер и мечта оборвалась. Дед Сережи по линии матери пропал без вести в середине девяностых годов в возрасте 52 года, будучи абсолютно здоровым человеком без вредных привычек. Сережа деда своего не видел, но он застал в живых своего прадеда. Отец деда сменил и пережил двух жен, он прожил 93 года.

Лохмотья снега, в темно-синем небе, догоняя друг друга, увеличиваясь в объеме до маленького снежка, нежно опускались на землю. Женские чувства от дум, могут увеличиваться, как снежный ком, но, падая на теплую землю, немедленно растают.

И чего он спрашивает у женщины, то чего ей не надо? А, спросить у нее то, чего она хочет, он не может! Ну, вот опять, забежал, посмотрел, убежал, словно он в Интернет зашел и вышел. А вот еще один, по тому же принципу, зашел, посмотрел, вышел. Смотрины сегодня что ли? — думала Тая, глядя на темную синеву за окном, где снегопад, наконец, прекратился. «Если женщина просит». Да, ничего она у них не просит, пусть входят и выходят.

А, что если? Не надо.

У сердца есть забавное качество, оно может любить, но многократное обиженное любимым человеком, закрывается герметично, как люки на МКС. Миниатюрные МКС продаются в виде пластмассовых игрушек, а может и чувства бывают пластмассовыми, легко обижаемыми? Настоящие чувства дольше терпят обиды, хотя, все оплачивается любовью, абсолютно все. Где компромисс, там любовь и деньги, или их смутная замена, о которой человек себе не признается, но любая любовь в принципе, меркантильна. Уши у Таи от таких мыслей заалели, или это ее кто-то из входящих — выходящих вспоминает. А она их не вспоминает, она думает за жизнь, на фоне темных стекал зимнего вечера.

Тая не смогла сбросить весь лишний вес и взлететь на высокие каблуки. Какая все это ерунда, но как она близка к мелодраме. Каждая пара обуви может рассказать о любви, о небольшом увлечении, о пережитых чувствах, о непонятых тревогах Тая ходила с прической, пиком которой была коса, заплетенная из конского хвоста. Да, такая она! Вне моды. У нее был редкий по нынешним временам стиль. Тая проливала слезы лужами, и сама их вытирала, и возвращалась к себе домой. Она вновь сидела перед стертыми носками и каблуками сапог и только что не рыдала. Она вспоминала слова бабушки о том, что обувь есть для улицы, для машин, для помещений.

Она иногда покупала обувь на тонкой подошве и на высокой шпильке. Сапоги такого пошива все одноразовые, как говорила мать, в них пройдешь раз по асфальту — и в ремонт. Идти в мастерскую ей страшно не хотелось, но и ходить в таких сапогах было нельзя. Покупать новые сапоги?

Хотя за суммарный ремонт обуви она как раз отдаст столько денег, что хватило бы на новые сапоги, такие, какие мать носит, и носит без единого ремонта. Мать всегда рассчитывала на себя и практичность в обуви и одежде.

Погоревала девушка над последними сапогами без шпильки, кожаными, высокими, у которых каблуки стерлись под углом, словно они дешевые. Дешевые сапоги так не стираются, они выносливые, а на эти сапоги она столько нервов положила и денег, а они оказались для богатых: носила неделю — выброси.

Слезы то набегали, то высыхали, так проскочило часа три.

Наконец, она все сапоги свернула и засунула в большой пакет и, всхлипывая от жалости к себе, пошла в ремонтную мастерскую.

Ах, эти высокие каблуки!

Но как на них ведутся мужчины! Так думала Тая, семеня в сапожках на высоченных каблуках со скрытой платформой. Что делать, если ее рост был мал, а она постоянно заглядывалась на высоких парней. Вот опять она дружила с молодым человеком, который был выше ее на полторы головы. Из-за этого она с утра до вечера ходила на высоких каблуках. Это не жизнь, а сплошной цирк.

Стоило ей снять обувь на каблуках, как она становилась крошечной девушкой, вечным подростком. Но если она надевала обувь на каблуках, она взлетала вверх, туда, куда ей природой путь был заказан.

Девушка постоянно задавала дома один вопрос:

— В кого я такая маленькая?

Слезы накатывались на ее глаза от отчаянья. Годы шли, но ее рост существенно не изменялся. На вид она становилась плотной, сильной девушкой. Она понимала, что с такой внешностью парней не завоюешь, да и подружки ехидничали на все лады.