Джули Кэплин - Маленькое кафе в Копенгагене [litres]

– Ладно, тайные глубины побоку. – Бен так улыбался, что мне казалось, будто на меня направлен прожектор. – Да здравствует простота и откровенность.

Это прозвучало немного резковато.

– Можно и так. – Зато мой шепот был еле слышен.

– Усёк. – Но почти тут же насмешливый огонек в его глазах погас, и мы долго смотрели друг на друга, а потом он опустил голову, а я подняла лицо ему навстречу.

Это не было похоже на наш первый поцелуй. Тот родился неожиданно, под воздействием импульса, мы бросились в него сломя голову. К сегодняшнему мы подошли не сразу. Взгляды украдкой. Невольные жесты и движения. Скрытые сигналы. И растущее напряжение. Когда наконец этот поцелуй случился, он разгорался медленно, словно бикфордов шнур, постепенно набирая жар.

Мы будто решили наверстать все упущенное время, начиная с того вечера в Лондоне. Нежный, медленный и глубокий, он не прерывался, пока наши губы знакомились. Сначала лидировал Бен, он вел меня, а я следовала за ним, мы были как партнеры в танце – знакомые друг с другом целую вечность, чутко улавливающие каждое движение.

А когда между нами установился постоянный, легкий ритм, его язык коснулся моего, поцелуй стал глубже, в небо взвились фейерверки. Шок. Восторг. Меня захлестнули невероятные эмоции, а тем временем его объятия становились все крепче. Звуки музыки отступили на дальний план – не более чем приятный фон. Я целиком сосредоточилась на нем, на его прикосновениях, сердце мое неслось вскачь. Мне хотелось одного: чтобы этот момент длился вечно.

Когда наконец я оторвалась от него, чтобы вздохнуть, голова шла кругом, как от алкоголя, но как приятно было увидеть, что и у него глаза такие же пьяные.

Ошеломленные, мы просто молча смотрели друг на друга.

– Кейт. – Он погладил меня по щеке. – Тот вечер в Лондоне.

Невысказанный вопрос горел в его глазах. Я сглотнула, ладони вдруг стали холодными и влажными, я не могла выдавить ни слова, боясь, как бы все нечаянно не испортить.

Долго мы стояли молча. Я не решалась первой нарушить молчание.

Ласково улыбаясь, он провел пальцем по моей шее, потом палец спустился к ключице. Я стояла не шевелясь, как будто замерла на краю скалы над пропастью.

– В тот вечер… – Он так глубоко вздохнул, словно собирался прыгать в воду с высоченной вышки, не зная, какая внизу глубина. – В тот вечер… – Серо-голубые глаза впились в меня, и мне вдруг вспомнилась магия того вечера. – Ты… ты прямо засела у меня в голове. Я зациклился на тебе, мне казалось, что ты особенная, уникальная, и еще… Я никогда… никогда не говорю подобных вещей… но я подумал, что это предопределение.

Он нервно закусил губу.

Не раздумывая, я стиснула его руку, потому что точно понимала, о чем он говорит. Это же чувство напугало меня до смерти, потому я тогда и сбежала. Бен был намного смелее, он решился произнести это вслух, открыться перед мной.

– Мы тогда были на одной волне. А потом, когда оказалось, что ты… это ты, – его лицо исказила горькая усмешка, – меня как холодной водой окатили. Я понял, что ошибся. Что ты совсем не та, за которую я принял тебя в тот вечер. Потому я вел себя так резко и по-хамски. Видимо, подсознательно стремился наказать тебя за то, что разрушила иллюзию. И довольно долго пребывал в таком настроении, но потом все же понял, что ошибался. Ошибался насчет тебя.

Я молча сжимала губы. Меня переполняли грусть и понимание. Потом – и откуда только в голову иногда приходят такие мудрые мысли – я промолвила:

– Самое лучшее в ошибках то, что их можно исправить.

– Скажи, в тот раз, когда мы впервые встретились…

Я нерешительно подняла взгляд на Бена, и между нами что-то промелькнуло, неуловимое, то ли искра, то ли рябь в воздухе. Я хотела закрыть на это глаза, проигнорировать. Притвориться, что этого не было, но Бен был дьявольски упорен, как сыщик, который не успокоится, пока не добьется своего. Вот только я была не его…

– Я почти слышу, как ты все это отрицаешь. Да я сам ни разу не романтик. Но ты скажи, скажи, что ничего такого не почувствовала. Ты говорила, что испугалась.

Блин. Искренность, порожденная адреналином, очень плохая штука.

– Что тебя испугало? – От его тихого голоса меня корежило, слова извивались, как змеи.

Я не могу ему сказать. Ну не могу. Тогда я слишком откроюсь перед ним. А я все еще боялась. До сих пор. Боялась, что подпущу его слишком близко. Что могу влюбиться. Мне некогда было ни в кого влюбляться.

На первом месте – карьера. Никогда раньше я не подвергала это сомнению. Просто делала, что должна была делать. Получить достойную работу для меня было самым важным. Я была первая в своей семье, кто пробился. Не как мама. Не как братья. Не как папа, который ненавидел свою работу, но держался за нее всю жизнь, потому что был кормильцем семьи.

А Бен? Да бросьте, нужны ли ему серьезные отношения? Может, все это просто на раз, мимолетная страсть, вспыхнувшая сегодня, угаснет завтра – как этот фейерверк. После Джоша я вообще сомневалась, что способна понять мужчину.

А Бен все сверлил меня глазами в ожидании ответа.

– Испугалась того, что… это может оказаться всерьез и слишком много для меня значить.

Что ты можешь слишком много для меня значить .

– А сейчас?

Я перевела дух.

– Я и сейчас боюсь, но на этот раз убегать не собираюсь.

– Давай попробуем плыть по течению. Просто жить сегодняшним днем. А бояться бывает полезно. Страх делает нас осмотрительнее. – Над парком неслись крики и визг – это люди катались на Демоне. Бен посмотрел в ту сторону и вдруг заулыбался. – А иногда так и задумано, чтобы люди боялись. Адреналин, острые ощущения. Вот зачем они на это идут. Так почему бы нам сегодня не поступить так же – просто радоваться?

– Ладно, – сдавленным голосом сдалась я, вспомнив аттракцион и то, как он все время держал меня за руку. Следующий поцелуй был медленным и уверенным, он скрепил наш договор. В мягком прикосновении его губ было обещание и была надежда.

Но и этот поцелуй закончился, я задышала с такой жадностью, как будто вынырнула из-под воды и, пошатываясь, пыталась восстановить равновесие. Взглянув на светящиеся неоновые полосы в небе, я произнесла дрожащим голосом:

– Такой поцелуй стоит поездки на Демоне.

– Это жалоба или похвала? – спросил Бен, снова привлекая меня к себе и легко целуя в уголок рта.

Губы и так пощипывало, а от этого нового прикосновения мне стало щекотно, пульс снова участился, как в лихорадке, и я закрутила головой, пытаясь увернуться.

– Какая уж там жалоба, если я чудом выжила!

Его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке – довольный собой альфа-самец.

– Обращайтесь.

Настала очередь мне созорничать:

– Хм, впрочем, всегда есть куда расти.