Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Ну, то ж в карцэр, так в карцер. Как прикажите. Будут сами ехо и рэмонтировать – он сердито посмотрел на притиших матросов.

– Белоглазовы в карцер бегом марш! Передадите своему командиру БЧ, что вас на пять суток арэстовал заместитель командира эскадры товарищ капитан першего рангу Доскаль! А я поставил вам и им задачу отрэмонтировать карцер, покрасить и затем отсидеть там пять суток. Бегом марш на крейсэр! – скомандовал он, стоявшим за спиной матросам.

И оба матроса, подстегнутые его криком, как ударом бича, понеслись к трапу корабля, так и не поняв, за что же их все-таки наказали.

– Ну, а вы товарищ капитан третьего ранга – обернулся Доскаль к Верстовскому – Что скажите?

– А что сказать товарищ капитан первого ранга? – жестким голосом произнес Верстовский – Никто кроме вас на торец причала после приборки не выходил, и мусорить здесь было некому. Я находился на ходовом, и сам видел, как вы здесь курили.

Доскаль, аж задохнулся от гнева. А тут еще подлил огня в масло, захотевший видимо ему помочь, командир «Адмирала Грейга»:

– Ну, ты шо Леонид Викторовыч тут говориш? Як у тэбэ тилько язык, и повэрнувся сказать таку гадость про нашего уважаемого замэститэля командира эскадры? Ну, бросил сихарету, не заметил как случилось, проверял вашу службу уберет вовремя али нэт? Или плюнул на причал – малэнько, так чуточек, так мичман должен был сразу с тряпочкой, тут как тут и подтэреть. А у тебэ ниякой службы не видно. Не оправдывайся. Никаких проблэм, повэрь мне. Начальство, они шо, они як дети – думают думы вэликие о службе, флоте, о кораблях, о войне, о нас с тобой, и не опускаются так низенько до плевков али сигарэт. А ты шо этого разгилядяя оправдывеш? Ну прямо, как непонятливый якой. Скажи виноват – исправлюсь, и усе – инцидэнт исчерпан. А мичман шо – ну строгий выховор разгилдяю.

Доскаль побледнел, ему показалось, что всегда исполнительный и услужливый командир «Адмирала Грейга» над ним издевается. Да и этот Верстовский заулыбался краешками губ. Вроде как на концерт пригласили. И тут, отбросив все приличия, и покраснев, как вареный рак Доскаль заревел, как раненый медведь:

– Вы, что тут надо мной издеваетесь, командиры? Я им тут заплевал весь причал, сигаретами забросал специально? Вы хоть понимаете, что вы тут говорите, вместо того что бы принять вину, они видишь ли, вступают с начальником в дискуссии, ищут себе оправдания? Я сразу заметил этот плевок и сигарету, как только подошел, и если здесь поискать, то она здесь валяется ни одна сигарета, а как минимум на целую пачку. Ваши матросы и мичманы ходят в растерзанном виде, как сельские партизаны времен войны восемьсот двенадцатого года, а вы этим упиваетесь вместо того, чтобы навести порядок. Значит так! Верстовский вам строгий выговор за содержание причала и подготовку мичмана к наряду. Мичмана на пять суток на гарнизонную гауптвахту! Вам уважаемый, Павло Дмитриевич на вид ставлю за поведение ваших матросов и ваше язвительные выпады в мой адрес. Катер эскадренный к катерному причалу – скомандовал он провинившемуся мичману, и с этими словами направился к катерному причалу, находившегося у штабного домика.

Офицеры проводили его взглядом. Верстовский попытался что-то сказать, но Доскаль отмахнулся от него как от назойливой мухи:

– Я все, сказал вам, и выслушивать ваши оправдания не намерен! Доложите об исполнении моих приказаний мне на «Брест». Я туда наводить порядок на неделю.

Командиры остались стоять на торце причала, мичман побежал сопровождать высокое начальство, до стоявшего у катерного причала эскадренного крейсерского катера:

– Ну, шо ты Леонид так кипятишся, як дырявый самовар? Видишь, у начальства критические дни начались? Вернее нэдэля. Его комэск отправил на нэдилю в ссылку на «Брест», мне писарчуки в штабе казалы, а Жженова комэск отпустил домой. жинку побачить да потоптать малэнько. Треба ему это. Вот Доскаль и сливает на всех свое несогласие с решэнием комэска. Прэдставляю що он Жженову там наговорит. И как он офицеров и экипаж «Бреста» задергает за эту недилю. И так у них там тюрьма народов, а так будет каторга по полной форме. Поверь старому хохлу, многие там захотят на гауптвахту сэсть сами, чем быть в цом дурдоме – успокаивал Верстовского, более опытный командир «Грейга».

– Да мне все понятно Павел Дмитриевич и сочувствую я своим друзьям с «Бреста», но за что он меня наказал. Ведь при подчиненном? А во вторых, он же сам плюнул и сигарету бросил с причала – я видел это точно – он показал Командиру «Грейга» на свой ходовой мостик – Или одним можно нарушать, а другие должны безропотно все это сносить. Нет, приедет Сатулайнен с отпуска, доложу обо всем рапортом.

– Ну, дывысь Леня, я не советую тэбе против вэтра делать свои малые дэла. Пересидеть надо по тихому в уголке, глядишь ехо и повысят куда на флот али вышэ – командир «Грейга» ласково взял Верстовского под локоть и повел в сторону трапов кораблей.

Издалека было видно, как с трапа «Свирепого» слетали матросы со швабрами, обрезами и ветошью в руках. Их возглавлял старший помощник командира капитан-лейтенант Мурзин.

Внезапно раздалась сирена, и повернувшись командиры увидели огибавший причал эскадренный катер, и стоявшего на его борту капитана 1 ранга Доскаля, что-то кричавшего и размахивающего обеими руками.

Яйца, свои уберите из-за борта товарищ капитан 2 ранга – донеслись сквозь ветер разгневанные слова Доскаля, показывающие на кранцы, вывешенные по правому борту крейсера.

– Так мы «Анду» ждем. Сегодня торпедный боезапас принимаем. Потому кранцы и за бортом. Вон она уже подходит – закричал Оноприенко, побежав к самому торцу причала и показывая рукой, на появившийся из бухты Опричник ракетовоз «Анда» – У нас погрузка боезапаса!

Видимо, так ничего и не услышав, Доскаль замахал ему в ответ обеими кулаками.

– Вот, скаженный, как без него хорошо жилось? Ну, теперь хоть неделю отдохнем, пока он всю желчь на «Брест» изливает – пробормотал Павел Дмитриевич и засеменил на корабль.

К Верстовскому подошел старший помощник командира капитан-лейтенант Мурзин, лихо козырнув, пообещал, что на причале будет наведен идеальный флотский порядок:

– Да что ты Леня расстраиваешься? Эти подводники, извини отправляют естественные надобности прямо в воду с торцов причалов и причалы у них там как помойные и выгребные ямы. Особенно зимой по льду хорошо видно. А у нас тут больничный порядок, и на тебе и кто нам замечание делает – подводник только, что со своей подводы слез.

– Да ладно Саша давай наводи порядок за этим. Чувствую, что сожрет, он меня. У нас с ним взаимная неприязнь – и безнадежно махнув рукой, Верстовский направился к трапу корабля.