Наталья Солей - NOTHING: Почти детективная история одного знаменитого художника

Михаил, пораскинув мозгами, решил, что она на многое ради него пойдет.

И пусть не сейчас, не когда он расхаживает в солдатской форме, а потом, после службы, она все равно введет его в избранный круг своих друзей.

К концу службы Миша уже точно знал, что надо делать. После демобилизации он отправился домой повидаться с родителями, со своими сестрами и братьями, которых у него было аж шесть человек. Но долго рассиживаться в Нижнем не собирался. Дембельский аккорд должен был прозвучать именно дома, чтобы распрощаться с прошлым и уехать навсегда в другую жизнь, почти заграницу, в Ригу, где он планировал поступить в институт искусств.

Это была идея Вилмы. Михаил поначалу отказывался. Томно говорил, что ему трудно будет, что не та у него подготовка…

Однако поломавшись и внутренне ликуя, согласился с ней. В глубине души Михаил был уверен, что если будут какие-либо проблемы с поступлением, то, что бы его подруга ни говорила о недопустимости протекции человеку, поступающему в творческий вуз, ему она непременно поможет. Поможет сейчас и будет помогать всегда. Она – та крепкая база, которой у Михаила никогда не было и которая была ему абсолютно необходима. База эта надежна, ею можно пользоваться, пока будет в том необходимость, потому что Вилма всего только женщина и эта женщина полностью в его власти.

Получилось все так, как и предполагал Михаил. Поступил он с трудом, но все-таки поступил. В последний момент Вилма, как бы в тайне от него, позвонила ученику своего деда, чуть ли не ректору института, и Михаила зачислили, несмотря на то что вступительные экзамены он сдал на одни тройки.

Благодаря Вилме Михаил и внешне преобразился, превратившись из провинциального увальня в весьма стильного юношу. Она заставила его отказаться от рубашек в цветочек, подарила настоящие американские джинсы и черный классический джемпер, уместный на все случаи жизни, посоветовала отрастить волосы и бородку, которая зрительно убрала излишнюю округлость и придала лицу даже некоторую изысканность.

Именно Вилма придумала Михаилу и новое имя. Однажды он рассказал о том, как познакомились его родители. Отец служил где-то в Узбекистане, куда в те годы была завезена огромная греческая диаспора. Приятель, грек по национальности, познакомил его с милой русской девушкой. Рассказал и забыл. Эту историю Вилма неожиданно вспомнила, когда Миша, поделился своим любимым детским сновидением. Все в этом сне было пафосно: он стоит над огромной толпой, все кричат «ура», аплодируют ему, а из динамиков ликующий голос диктора сообщает, что вот наконец-то все увидели живого… Микиса Теодаракиса. Почему именно Микиса Теодаракиса, Самсонов и сам понять не мог, но с видением не поспоришь. Что привиделось, то и смотри. Очевидно, в те далекие годы этот греческий композитор был очень популярен в нашей стране и о нем так много говорили, что в детском сознании это имя ассоциировалось с какой-то безмерной славой и до такой степени въехало в уши, что стало являться Мише во сне. Вилму такой сон жутко развеселил, она долго смеялась, живо представляя эту картину. Потом, став вдруг какой-то загадочно-серьезной, она неожиданно спросила:

– А каким это образом греки оказались в Узбекистане?

Самсонов точно и сам не знал. Видимо, это связано с политикой, ведь все эмигранты были коммунистами.

– А почему бы тебе и на самом деле не стать Микисом Самсоновым? Просто – Микис. Может, этот сон был вещим? В этом имени есть интрига, история. Я верю – ты будешь знаменитым, и первый интерес к тебе появится из-за имени. Ведь приятель-грек твоего папы вполне мог познакомить его со своей сестрой гречанкой. Точно… Гречанка стала твоей мамой и назвала тебя Микисом.

– Мне нравится эта идея, – довольно сказал новоиспеченный Микис. С тех пор это имя стало неотъемлемой частью нового имиджа, с которым Самсонов постепенно и вполне органично стал вписываться в окружающую среду советского Запада середины семидесятых. Это его очень радовало, и было вполне достаточно для формального признака успеха. Собственно для Микиса именно формальные признаки всегда играли первостепенную роль, он к таковым и стремился. Ему были не интересны беседы и разговоры на кухнях в интеллигентных семьях его сокурсников, он никак не участвовал в студенческих посиделках. Общение, споры о просмотренных фильмах, о направлениях в искусстве, о книжных новинках Самсонова никогда не интересовали. Он не получал удовольствия от учебы или процесса работы. Радовало другое, а именно то, что он живет в красивом городе, учится в престижном вузе, бывает с Вилмой в шикарных домах у известных людей и собирается стать знаменитым. Важен только результат, а путь, по которому он к нему доберется, не имел значения. Главное – побыстрее. Микис знал, что у него все получится, поскольку не собирался возвращаться в прежнюю жизнь. Не хотел жить по схеме, в которую вписались уже многие его одноклассники, рано женившиеся, мало зарабатывавшие, ни к чему не стремившиеся, живущие в типовых квартирах со стандартными стенками и диванами, с обязательными коврами на стенах. Нет, такое бытие уже не для Самсонова!.

Все было бы замечательно. Но в какой-то момент Микис понял, что самоотверженная привязанность Вилмы его совсем не устраивает и даже в тягость… Ему всегда нравились ее взбалмошность и непредсказуемость, но со временем в Вилме что-то стало меняться. Она готова была сделать все, что бы Микис ни попросил, но и от него требовала постоянного присутствия рядом с ней, отчета, если он днем пропадал на час или два, а о вечере и разговора не было. Если Самсонов не оставался у нее ночевать, то за этим следовали бесконечные выяснения отношений и жуткие сцены ревности.

Как всякая влюбленная женщина Вилма всегда чувствовала, когда у него появлялась новая пассия, которых было предостаточно, и «разборки полетов» их взаимоотношений устраивались практически при каждой встрече.

Официально Микис жил в общежитии, хотя Вилма считала, что он живет у нее и все его вещи были в ее квартире. Но, справедливости ради, надо сказать, что так думали, по крайней мере, еще три жительницы Риги. Сам же Микис лихорадочно соображал, что ему предпринять, чтобы обзавестись собственной квартирой. Связывать свою судьбу с какой-либо из знакомых женщин только ради жилья он категорически не собирался. Жизненное пространство, измеряемое квадратными метрами, не было пределом его мечтаний.

Где-то к концу второго года обучения он случайно на улице познакомился с женщиной, которая (как это называлось в те времена) занималась спекуляцией. Позднее, в самом начале перестройки, она открыла первый в Риге бутик одежды ведущих домов моды Европы. Поначалу же ее бизнес, приносивший довольно приличный доход, носил нелегальный характер. Фирменных вещей в те годы в стране практически не было, «достать» их, как тогда говорили, было очень трудно, и стоили они в соотношении с доходами советских граждан баснословных денег.