Леонид Иванов - Леший

— А и правда, Анемподист Кенсоринович! Может, это для сугреву-то выкроишь? — поддакнул Иван.

Леший встал, крякнул и начал надевать полушубок.

— А то давай я сбегаю, — выразил готовность Степан.

— Сидите уж, сам схожу. А вы пока на столе всё как следует разложите да порежьте по-человечески. А то знаю вас, как нехристи какие.

Леший скоро вернулся с двумя бутылками водки и заворчал по поводу сервировки, устроенной совсем как на лесном пеньке.

— Мы это мигом исправим! — встрепенулся Фёдор и пошёл к дежурной за тарелками под мясо и рыбу.

— Ты бы гостинцев-то бабе снёс, — крикнул ему вслед Леший. Фёдор в дверях развернулся:

— И то правда. Нам всё одно самим столько не съесть.

На правах старшего Леший положил в газету сала, вареного мяса, отломил ножку тетерки.

— Скажи, пусть не брезгует деревенским угощеньем. Чем богаты, мол, тем и рады.

Фёдор вернулся с тремя суповыми тарелками и вилками.

— Ой, мужики, а каких я там в коридоре фифочек видел! Обалдеть! Дежурная говорит, что из области с какой-то проверкой. Может, в гости позовём?

— Так они к нам и пошли! Из области-то, — сразу же усомнился в успехе предприятия Иван.

— Ой, одна там такая вся! — не унимался Фёдор. — Титьки — во! — он поставил далеко перед собой ладони с растопыренными пальцами. — Ой, я бы с такой на койке пружинами-то поскрипел!

— Ты только ночью зубами во сне не скрипи, а то я ужас как не люблю этого звуку, — заметил Леший. — С войны ишо не люблю. У нас один в землянке так скрипел зубами, что немцы слышали. Вот с тех нор и не переношу этово скрипу. А ты слюни-то не пускай, не твово поля ягоды. Пей лутче да закусывай, а то запьянеешь.

Мужики разлили первую бутылку в гранёные стаканы, что стояли на столе вокруг наполненного кипячёной водой графина. Немного плеснули Веньке.

— Вы это, сдурели што ли? По полному-то на голодный желудок, — предостерёг Анемподист.

— Да мы за два раза, — откликнулся Фёдор. — Ну, мужики, за нас, за всё хорошее.

И отпил ровно половину налитого. Посмотрел на стакан, прищурился, поставил на стол и смачно крякнул:

— Эх, всяк пьёт, да не всяк крякнет! Хорошо пошла. Сразу кровь по жилам веселее побежала.

После второй бутылки мужики изрядно захмелели. Венька, не привычный ещё к спиртному, разрумянился, потом начал икать, быстро уклался на свою постель и моментально затих. Захмелевший Фёдор всё порывался идти знакомиться с городскими женщинами, что жили в двухместном номере рядом с дежурной. Он настолько образно расписывал их достоинства, что сбил-таки с панталыку и Степана, которому тоже захотелось увидеть, что это там за титьки, которые просто свели с ума их тракториста. И как ни урезонивал Анемподист своих захмелевших земляков, они под предлогом отнести тарелки и попросить чаю вышли из номера.

Фёдор отдал дежурной тарелки, узнал, что кипяток есть, а вот заварка кончилась, постучал к женщинам. На неуверенное «Да! Войдите!» широко распахнул дверь и ввалился в комнату:

— Девушки, мы знакомиться пришли. Не откажите в любезности.

Всё же годы супружества с бывшей несостоявшейся корреспонденткой не прошли для Фёдора даром. Кое-какому обхождению с дамами он научился, но проверяющие из области эту галантность не оценили.

— Мужчины! Вы что хотите? — строго спросила та, чьи груди и свели с ума Фёдора, которому дома в постели подержаться было не за что.

— Вас хотим! — чистосердечно признался Фёдор и выжидательно прислонился к ободверине. Из-за его спины Степан жадными глазами ощупывал городских женщин, одетых в красивые китайские шёлковые халаты с большими разрезами, в которых виднелись соблазнительно открытые чуть не на половину желанные округлости.

Та, которая особенно глянулась Фёдору, с явным презрением медленно повела взглядом от спутанных кудрей мужика вниз, скользнула по грубому обветренному лицу с большим носом в форме картошки, остановилась на вывязанном Марьей замысловатом узоре свитера, видимо, пытаясь запомнить рисунок, внимательно посмотрела на широченные стеганые ватники, завершила осмотр гостя его растоптанными промасленными и провонявшими соляркой валенками.

— Выйдите, пожалуйста, вон!

— Я что? Я ведь и жениться могу, — растерянно заговорил Фёдор.

— Я разве не очень внятно сказала? — повторила строгим, не терпящим возражения голосом дама из области. — Выйдите, пожалуйста, вон! Или вы хотите, чтобы я милицию вызвала? Дежурная! — крикнула она в коридор громким голосом.

Дежурная была настороже и появилась в тот же миг.

— Выпроводите, пожалуйста, этих пьяных наглецов. И закройте плотнее дверь. — Она произнесла это начальственным тоном и демонстративно отвернулась к окну.

— Вы уж, пожалуйста, не шумите тут. А то не ровён час и правда милицию вызовут. Перед ними тут самое высокое начальство лебезит, дак вы уж поаккуратнее, — уговаривала постояльцев дежурная, подталкивая в сторону отведённого им номера.

— Ну, что, накобелировались? — спросил со своей кровати Леший.

— Да ну их, не больно и надо! — отмахнулся Фёдор. — Гонористые больно. Им рабоче-крестьянский класс не по нутру. Брезгуют. — Он сел на кровать, тяжело скрипнул пружинами. — А всё таки я бы с этой, которая в халате с красными цветами, поскрипел пружинами.

— А я их и не разглядел совсем. Вроде бабы как бабы. Одёжа тольки дорогая. А ежели раздеть, от наших в байне не отличить, — философски заключил Степан, стаскивая стёганые штаны и укладывая их на пол в изголовье кровати. Минут через десять незадачливые ухажёры крепко спали по обе стороны от Лешего. А ему не спалось. Снова пришла в голову озорная мысль.

Анемподист достал из кармана своих штанов ножик, срезал на ватниках Степана все пуговицы, положил их ему же в карман, потом то же самое проделал с ватниками Фёдора и с озорной улыбкой тут же заснул крепким здоровым сном.

Наутро Фёдор долго нащупывал пуговицы, ворчал, что с похмелья не может их найти, а когда нашёл в кармане, во весь голос заматерился. Через минуту к его нецензурному монологу присоединился басовитый рык Степана:

— Ну, што за шкодник растёт, а? Где этот шнурок грёбаный? То крапивой в жопу тычет, то пуговицы на штанах срежет. Придушу гадёныша.

Но Венька, спозаранку разбуженный Анемподистом, уже бегал по кабинетам военкомата, выясняя подробности про призывную комиссию.

Степан долго ходил по комнате, держа одной рукой спадывающие тяжёлые штаны, чтобы отправиться в расположенный в деревянном сарае метрах в двадцати от Дома колхозника туалет. Едва он отпускал из пригоршни края штанов, чтобы надеть полушубок, те моментально сползали вниз, оголяя кривые волосатые ноги.

А Фёдор растянулся на кровати и заявил, что поскольку без пуговиц штаны на нём не держатся, рулить он всё равно не сможет, а потому будет спать до тех пор, пока пуговицы сами не прирастут или этот пришалимок Венька не пришьёт их обратно. А Леший над мужиками подтрунивал: