Моника Вуд - Один на миллион

Говорит мисс Уна Виткус. Записываем ее воспоминания и фрагменты жизни. Часть номер шесть.

Начинаем. Первый вопрос.

…

Ревущие двадцатые? Дай-ка подумать. Век джаза? Великая депрессия? Ясно, к чему ты клонишь. Если тебя интересует история двадцатого века, возьми почитай учебник. Скажи своему мистеру Как-его-там, что люди не живут в параграфах и разделах.

…

А, Линкман. Так вот, скажи мистеру Линкману, что мисс Уна Виткус провела Век джаза, стирая пеленки и читая «Современную Присциллу».

…

Это журнал по домоводству. Но про Великую депрессию я тебе одну вещь скажу. Даже две вещи, ты ведь любишь списки.

Во-первых, некоторые люди пережили ее очень даже неплохо.

Во-вторых, думаешь, что переработку отходов изобрели сейчас? Мы в свое время повторно использовали бумагу из-под мяса.

…

Сначала смываешь с нее пятна.

…

От мяса. От свинины там, говядины и так далее. Потом смачиваешь уксусом всю поверхность. Потом высушиваешь и используешь заново. У себя в магазине мы заворачивали в эту бумагу гитарные струны.

…

Давай-ка поищем вопрос, на который я могу ответить. Ага, вот: про людей, которые на вас повлияли. Задай мне его.

…

Разумеется, Мод-Люси сразу приходит в голову, кто ж еще. Это если говорить про детство. А потом Луиза. Луиза была гораздо позже. Иногда я вижу ее, отчетливо, как луну в полнолуние.

…

Нет, не буквально. Буквально не вижу, боже мой. Но она здесь, перед моим мысленным взором.

…

Вот как? И сколько лет он отсутствовал?

…

Пять лет — это большой срок для ребенка. В моем возрасте уже нет. В моем возрасте пять лет — все равно как глазом моргнуть. А что было, когда он вернулся?

…

Бог ты мой. А во второй раз он надолго ушел?

…

А тебе нравится новый друг твоей мамы? Это и есть тот самый секретный человек, который, может, станет в будущем твоим отцом?

…

Ты как-то раз упомянул об этом, вскользь. Между прочим, не у тебя одного неплохая память.

…

Похоже, он очень хороший человек.

…

Конечно, ты любишь своего папу. Должна заметить, однако, что не будет преступлением полюбить и маминого нового друга, если он хороший человек и к тебе относится по-доброму.

…

Конечно, конечно. На чем мы остановились?

…

Ах, да. Луиза была особенной: королевская осанка, гордый взгляд — просто красотка, ей-богу. К сожалению, я превращалась рядом с ней в мышь. Я ушла от Говарда, чтобы стать профессиональным секретарем, так что ты ведь не думаешь, что я была мямлей? Но есть такие женщины — они повелевают, и ты подчиняешься.

…

Благодарю тебя. Нет, я совсем не такого склада. Мне всегда требовалось заполнить себя, а если ты относишься к такому типу людей, то ищешь человека, который способен заполнить тебя. Она была способна.

…

В академии Лестера не было женщин, если не считать меня и поварих, которые хозяйничали на кухне, и тут ворвалась Луиза — как осенний листопад. Да, мы были своего рода подругами, я и Луиза. Академия Лестера была для нас как остров в океане, я умирала от голода, а Луиза накормила меня.

…

Мальчики у нас были хорошие, следует признать. Ничего общего с нынешними. О присутствующих не говорю.

…

Да, конечно. В основном они приезжали из Бостона. Плата за обучение была нешуточная, но на плаву академию поддерживала втайне от всех грозная миссис Эммалин Симпсон, праправнучка основателя школы. Миссис Симпсон росла в Лестере, где у женщин не было никаких устремлений, но каким-то образом умудрилась получить степень бакалавра искусств в колледже Свартмора.

…

О, это такое прямо аристократическое место, в Пенсильвании, кажется. Каждый год в июне она посещала нас, пышные седые волосы, перламутровые гребни, платье за восемьдесят фунтов, одного платья хватило бы на портьеры.

…

Цель у нее всегда была одна: чтобы на уроках английского языка и литературы больше внимания уделялось женщинам-писательницам.

…

Таким, наподобие миссис Брэдстрит [12] Анна Брэдстрит (урожденная Дадли, 1612–1672) — первая американская поэтесса. . Миссис Симпсон обычно выдвигала свое предложение, а мужчинам предоставляла принимать свое, так сказать, решение, после чего выписывала ежегодный чек. На прощание обязательно дарила мне коробку итальянских конфет.

…

Это поэтесса, из числа первых поселенцев. Довольно много писала про своего замечательного мужа.

…

Ничего страшного. Я сама про нее поздно узнала.

…

Так вот, миссис Симпсон умерла. Попечители думали, что старая мошенница завещала свои деньги приюту для бездомных кошек. Но нет, она поступила лучше, гораздо лучше! Ее гигантское состояние — миллионы и миллионы — переходило академии Лестера, но при одном условии. Отныне в академии для мальчиков на факультете английского языка и литературы должна преподавать женщина.

…

Да, я согласна. Бездомные кошки тоже заслуживают наследства. Но ты не представляешь, как эти попечители заламывали себе руки на заседании совета! А как же традиции академии Лестера — закатывали они глаза.

…

Нет, напротив, это было ужасно забавно. Один за другим они вставали и начинали нудить: традиции, традиции, традиции. Они бы ели эти свои традиции, если б могли. Причесывались традициями. Ну и денек был. Женщина на факультете? Немыслимо. Я вела стенограмму, это входило в мои обязанности, и некоторые слова приходилось опускать, потому что для них нет стенографических значков.

…

Конечно, они согласились. Денежный аргумент убеждает лучше всего. И вот осенью 1954 года появилась Луиза, женщина, которая одна может сделать погоду.

…

Хм. Умная. Это во-первых. Независимая. На самом деле, ее невозможно описать — нужно было ее видеть. Война очень изменила некоторых женщин. Не забывай, что это происходило после Второй мировой войны.

…

Ничего страшного, я подожду.

…

Некоторых женщин, верно. Глядя со стороны, можно подумать, что я тоже одна из этих женщин, которых изменила война. Я потеряла бедного Фрэнки. Я ушла от Говарда. Я уехала из своего города и начала новую жизнь. Но в душе я оставалась все той же девочкой, которой была всегда, лошадкой на привязи, если не считать единственного побега из стойла в возрасте четырнадцати лет, о его последствиях я уже рассказала этой твоей штуковинке — под давлением, нужно добавить.

…

Не извиняйся. Ты хороший мальчик. Твоя готовность слушать равна моему желанию рассказывать. Но я хотела объяснить, как война изменила Луизу — она потеряла двоих сыновей в один день, но эта потеря, казалось, сделала ее самой собой.

…

Сделала ее живее. Ярче. Ей было сорок два, а выглядела она на тридцать. Мне было пятьдесят четыре, а выглядела я на шестьдесят.