Моника Вуд - Один на миллион

— Но ведь ваши родители не говорили по-английски. Откуда они могли знать, что вы говорите плохо?

— Они были иностранцы, но не глухие же, — ответила Уна. — Мод-Люси занималась со мной бесплатно, просто потому, что я ей нравилась. Она занималась со мной каждый день.

— Вдобавок к школе? — спросил мальчик, отпрянув и в ужасе позабыв отогнуть палец.

— Вместо школы. Школа провоняла немытыми мальчишками и дымом. Учительница ненавидела девочек.

Вместо школы Уна каждый день поднималась на третий этаж к Мод-Люси. К неспешной полнотелой Мод-Люси, которая стриглась до дерзости коротко, питала отвращение к пассивному залогу, держала у себя пианино, кошку и шкаф с книгами в темных толстых переплетах. К Мод-Люси, у которой в комнатах пахло чернилами и лавандой. Которая утверждала, что ей не нужны мужчины. Которая мечтала о ребенке и воспринимала Уну как замену ему. Которая угощала ее глаголами, как шоколадными конфетами.

— Боже мой, вот до чего ты меня довел. — Уна посмотрела на свои пальцы.

Мальчик вдруг спрятал свои руки. Спустя мгновение он спросил:

— А вы скучали по маме с папой? Когда сбежали из дома с цирком?

— Не с цирком, — ответила она. — Уж не воображаешь ли ты, что я скакала по арене на слоне?

— Нет, что вы.

— Ты уж, небось, вообразил, что я отплясывала на спине у слона, верно?

Он засмеялся, как будто развеселившись. До сих пор он не проявлял чувства юмора, только различную степень серьезности.

— Разлука с родителями далась мне легче, чем ты думаешь, — сказала она. — К тому времени я себя ощущала скорее дочерью Мод-Люси, чем своих родителей. Но тем летом ей пришлось уехать к себе в Вермонт, чтобы ухаживать за больной тетушкой. А мои родители строили планы, как вернуться на родину. Так что уйти из дому было нетрудно. Мне исполнилось четырнадцать, довольно большая девочка. Скучала я только по Мод-Люси.

Мальчик немного помолчал.

— По-моему, тут один человек любит мою маму. Это секрет. — Он отвел глаза в сторону. — Может, однажды он станет моим папой.

— А, ну это немного другое.

— Иногда мне кажется, что этот человек и правда мой отец. Примерно как вы считали Мод-Люси своей мамой.

— Я поняла, о чем ты.

— Мой настоящий папа — отличный музыкант.

Он указал в окно:

— Это какая птица?

— Зяблик, — ответила она.

Мальчик схватил рюкзак, вытащил чистый блокнот и добавил зяблика в свой список.

— Теперь восемь, — сказал он. — Осталось еще двенадцать.

Он всматривался в зазеленевшие кусты спиреи [7] Род листопадных декоративных кустарников семейства розовых. : наконец-то наступила весна.

— Мне не хватает утреннего щебета, — сказала Уна. — У птиц такие высокие голоса.

— Я должен научиться распознавать пять птичьих голосов.

— Увы, не смогу тебе помочь.

— Будь у птиц голоса пониже, вы могли бы их слышать.

— Тут уж ничего не поделаешь, таков замысел Божий.

Мальчик немного подумал.

— А ваши мама с папой живы?

— Господь с тобой! Ты считать умеешь?

Он помолчал, считая в уме.

— Что с ними стало?

Вот уж чем вообще никто на свете не интересовался.

— Они подшлифовали свой английский, — сказала она. — Ушли с работы и открыли бакалейную лавку. Работали там, пока хватало сил, пожили и умерли. Как это происходит со всеми людьми.

— Не со всеми, — ответил он. — Взять хотя бы вас.

Внезапно его подсчеты, похоже, завершились результатом, который так взволновал его, что это отразилось во всем теле.

— Слушайте, — сказал он и встал. — Мне пришла в голову одна мысль.

Его веки дрожали. Он схватился тонкими руками за голову, словно пытался удержать ее на плечах.

— А что, если… мисс Виткус, что, если вы… самый старый человек на планете?

Уна могла бы отнестись к этой новости по-разному.

— Господи, — сказала она. — Надеюсь, что нет.

Он вприпрыжку шагал по кухне, все еще сжимая голову руками, словно удерживал рвущееся ликование.

— Слушайте, мисс Виткус, вы ведь можете попасть… в Книгу… рекордов… Гиннесса!

— И получу денежный приз?

— Во-первых, вы получите сертификат, — говорил он, его голос взмывал вверх. — Во-вторых, вы получите почет. В-третьих, вы получите бессмертие!

— Ну, это все довольно трудно измерить в деньгах, я полагаю, — сказала она.

Тут в дверях возник несносный командир скаутов и увез мальчика домой.

В пабе «Побег из тюрьмы» пахло пивом и ветхостью, но его посетители фонтанировали энергией: всем под тридцать, девушки с тонированными волосами, в откровенных блузках, парни с накачанными бицепсами и искусственным загаром. Они любили танцевать, эти парни, положив руки на извивающиеся бедра партнерши, словно управляли ею. Им нравился старый добрый рок-н-ролл, музыка их родителей.

Куин приходил сюда играть каждую неделю вместе со старыми приятелями, с которыми когда-то сколотил группу под названием «Раздолбаи». В пору бесшабашной молодости они сочинили несколько средненьких мелодий, а со временем превратились в возрастную кавер-группу.

— Может, ты заработался, — говорил Куину Ренни.

У «Раздолбаев» начался второй перерыв, и Куин возле барной стойки потягивал сильно охлажденную колу. На этот напиток он перешел после того, как одиннадцать лет назад в ночь, когда родился мальчик, пообещал Белль завязать.

— Ничего я не заработался, Рен.

Куин сбился с тональности и пропустил вступление, чего никогда раньше с ним не случалось. Он просто совсем не спит, вот и все, но говорить об этом не стал.

Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы его жалели.

— Когда ты последний раз отдыхал? — гнул свое Ренни.

— Мне не нужно отдыхать, Рен, мне нужно больше работать. У меня… долг.

— Долг? У тебя же никаких кредитов, — это прозвучало с завистью.

— Ситуация изменилась.

— Могу подбросить тебе парочку смен, — сказал Ренни.

У него был интернет-магазин, который не раз выручал Куина, когда тот оказывался на мели. Своим заработком музыканта Куин за долгие годы научился управлять, он представлялся ему в виде речного русла, которое то выходит из берегов, то пересыхает. Фокус заключался в том, чтобы удерживаться на плаву в этом живительном колеблющемся потоке и во время приливов, и во время отливов. Ему это удавалось лучше, чем многим. «Не бойся работы, солнышко, — говорила ему его молодая мать перед смертью. — Для тебя это будет самым лучшим занятием».

— Это не тот долг, Рен.

Он слышал, как Гэри и Алекс болтают за столиком с молодыми учительницами, которые отмечают день рождения. Его товарищи выросли вместе с ним в районе трехэтажек на Манджой-хил. Сейчас Ренни управляет своей интернет-империей, у Алекса юридическая фирма, Гэри держит кабинет хиропрактики. «Побег из тюрьмы» для них — свет в конце недели. Им приходится быть отцами смурных или веселых детей, подстригать газоны, заполнять налоговые декларации, выполнять нудные поручения по дому, и в минуты нередкой тоски им кажется, что хорошо бы поменяться местами с Куином, который выбрал жизнь профессионального музыканта.