Александр Журавлев - Смертный приговор с отсрочкой исполнения

Как немцев от Москвы отогнали, мы в конце 44-го года вернулись. Но в Москве жизнь была не легче. Поэтому, когда отца направили служить в военный авиационный учебный полк в Сибирь, он взял меня с собой.

Жизнь прекрасна, но ее законы жестоки. А в Москве по улицам провели колонну немцев, взятых в плен Белоруссии при их окружении армией Рокоссовского.

Были же люди! А теперь только могила. Вот и моя могила находится на Ваганьковском кладбище.

Как войдете, так по главной аллее до конца, это 1–2 километра. Далее направо примерно 150 шагов и справа, в третьем ряду — огромная, двойная, углом, серая гранитная глыба. И в ней мой портрет, который я заблаговременно врезал к своему семидесятилетию. Там же портрет матери, Журавлёвой-Троицкой Антонины Николаевны, и отца, Журавлева, Ивана Ильича, а также моей первой жены красавицы Эммы Владимировны и сестры Розы Ивановны. Площадь плиты большая, и там вполне уместятся портреты и жены Тони, и брата Льва Ивановича Журавлева, которые живы, но находятся в тяжелом состоянии. Хорошо, что я предусмотрел такой памятник. Тут всем родственникам место для портретов хватит. Теперь я вижу, что правильно врезал свой портрет заживо. Вряд ли кто-нибудь будет посещать мою могилу после моей смерти. Да и хоронить-то меня будет некому. 24 кандидата, защитивших диссертацию, — неизвестно где, близко вокруг меня их нет. О трех докторах наук, моих учениках, вообще ничего не слышно.

Такая же история и с великими людьми, похороненными на Ваганьковском кладбище. Стоит посетить их могилы: Климент Аркадьевич Тимирязев; Сергей Есенин; Владимир Высоцкий; художник Шишлов; Демихов, много знаменитых спортсменов и артистов.

В общем, на Ваганьковском вспомните большую часть истории России. Стоит посетить и найти мою могилу. Она нестандартная, к тому же это и спортивная задача.

И почти все эти могилы заброшены, даже могила К.А. Тимирязева, хотя его именем назван самый большой сельскохозяйственный вуз — Тимирязевская с/х академия. Я уже предлагал их ректору и председателю месткома учредить традиционное посещение могилы в дни рождения и смерти К.А. Тимирязева. Пока результатов не вижу. А меня если кто-нибудь будет вспоминать и посещать, так это друг Любовь Яковлевна Жаркова, к который я в течение 40 лет ежегодно по 1–2 раза в год ездил в Саранск на улицу Терешковой. Она моложе меня на 18 лет, а после нее обо мне никто и не вспомнит.

Это состояние, когда надо что-то делать, надо обязательно делать, а ты видишь, что ничего сделать не можешь, ничего, ибо перед тобой стена. И ты понимаешь, что эту стену ты не пробьешь.

Такое состояние, состояние отчаяния, у меня впервые. Рак это стена, как бы кто бы с ним не боролся, он выигрывает. После 2-х лет борьбы с помощью медицины нашей и всей Европы скончался наш великий певец Хворостовский.

Передо мной газета «Комсомольская правда» от 19 марта со статьей: «Олег Табаков 5 лет боролся с раком». И что? Все-таки рак победил, и большой артист Табаков погиб… А у него, как и у меня, был рак простаты. Сколько мне осталось жить, я даже предположительно определить не могу. Рак у меня диагностировали 5 декабря, в конце 2017 года. В четвертой стадии. А когда у меня возник, сколько лет я с ним уже ходил? Этого врачи мне сказать не могут. А в анализе написано: аденокарцинома занимает 50 % площади биоптата.

Так что получается: определенность — я точно скоро умру от рака, но когда — неопределенно.

И мысли… как это меня не будет. Ничего не буду видеть, слышать, чувствовать и даже нюхать. Ничего. И куда же денется весь этот внешний мир… Его что, не будет? А он будет, но не будет меня. И кончится все только для меня! Как это?! Поневоле начинаешь думать о религии, хотя все равно ее не воспринимаешь.

А что остается. Вот от великого Хворостовского останется его голос. Его не перекроют столетия. А вот что останется от больших артистов — Табакова; вот только что скончался большой артист Анофриев… Да их забудут сразу после раздела их имущества. Так у Табакова — три квартиры и 22 миллиона наличных. Большой артист. Слишком их много, больших артистов.

Передо мной еще один номер «Комсомольской правды» с описанием больного, у которого рак простаты… и у меня рак простаты. У него неоперабельный рак, и у меня неоперабельный рак. И вот врачи ему сказали: жить вам не больше четырех месяцев. А мне врач упорно отказывается отвечать на этот вопрос. Ошиблись врачи: тот больной прожил два года. Хворостовский — два года, Табаков — семь лет. То есть спасения нет. Я в отчаянии. Врачи в один голос успокаивают: «Не волнуйтесь, с вашим раком долго живут. Вполне успеете умереть от других причин». Утешили.

Что после меня останется? Вопрос прямо или косвенно мучает любого живого. Конечно, не хочется уходить в черную бесконечность, чтобы не быть, ничего не видеть, ничего не чувствовать. Но, увы, поскольку это неизбежно, то и возникает этот вопрос: останется ли от меня след на земле, то есть — зачем я жил?

А следов может быть два:

1. Дети, внуки — это живая бесконечность.

2. Что-то созданное тобой, материальное или научное. Ну, построить, например, пятое транспортное кольцо вокруг Москвы.

И тут, мне кажется, от меня кое-что останется в науке.

А вот что:

1. Все-таки я вместе с Б.Н. Тарцовым открыл новое физическое свойство — физическое поле животных и человека: «свечение тканей животных и человека». Не знали этого до нас.

Новое физическое явление — это Нобелевская премия. Однако в России, русских на такую премию не выдвигают, ну и пусть. Свечение ткани означает, что в наших тканях функционируют активные соединения: электронное возбужденное состояние — ЭВС. Есть свечение, есть ЭВС; если ЭВС — будет свечение. И это основа новой области биологии, которую я оформил в своей монографии: «Квантовая биофизика животных и человека» (М., издательство «Бином», 2011). Это открытие не умрет, хотя благодарные коллеги-ученые и не будут меня упоминать — цитировать. Даже при официальном признании этого открытия: «… впервые обнаружили сверхслабое свечение тканей и гомогенатов тканей животных видимой области спектра».

2. В медицинской и биологической литературе только ленивый не применяет термин «антиоксиданты». Теперь это явление и термин уже никогда не исчезнут из науки. И тут коллеги-соотечественники не упоминают Журавлева, открывшего свойства наших тканей тормозить свободно-радикальное окисление, то есть антиокислительные способности, в 1961 г.

Я создал учение о биоантиокислителях, которое изложил в монографии «Антиоксиданты», издательство «Белые альвы», 2014 г., 304 стр.