Татьяна Богатырева - Каникулы в Санкт-Петербурге [litres]

Дома на Большом я успокоилась и тогда заволновалась о состоянии Таганова. Меньше всего мне хотелось, чтобы он отправился сейчас в гости к одному из многочисленных друзей и пропал там с концами. Было страшно за Славу, за премию, которая была у него с собой. Я засобиралась домой.

Ключи я в спешке оставила у родителей. Никто не открывал, я упорно звонила и стучала по двери кулаками. Соседи привычно не обращали внимания, а Таганова, видимо, дома не было. Значит, все мои опасения были верны.

Я посидела на ступеньках, потом спустилась на улицу. Села на низенькую оградку и заплакала. Метро уже закрылось, троллейбус не ходил, идти домой на Васильевский было далеко и долго. Мороз стоял жуткий, у меня щипало щеки, и ресницы склеивались от замерзающих слез. Когда явился Таганов, я, едва завидев его высокую фигуру, неловко вскочила и, поскользнувшись, упала в сугроб. И зарыдала уже по-настоящему.

– Послушай, ты спятила, – удрученно сказал Таганов, садясь в сугроб рядом со мной.

Когда мы поругались, он отправился ждать меня дома.

Просидев в нашей комнате с полчаса, решил, что я ушла к родителям, и, так же как и я, проделал путь от Пушкинской до Большого проспекта – а это шесть с небольшим километров и четыре реки – пешком. Чтобы остыть. Выяснив, что я посидела у родителей и вернулась к нам домой, он снова преодолел эти шесть морозных километров. Транспорт уже не ходил.

25 июля

Малышка Мишка 23:50

Да он в тебя точно влюблен, это очевидно. Но, знаешь, ты права насчет того, что он что-то скрывает. Мы выведем его на чистую воду, будь спокойна! Ты бы А-2 тоже не списывала со счетов, пока мы разоблачаем А-1, ладно?

В комнате был страшный бардак. За окном шумел Лиговский, который, кажется, вообще никогда не ложится спать. Напротив располагалась целая система дворов, дома которых по большей части давно были превращены в маленькие камерные клубы, – место, тоже уже успевшее стать неотъемлемой частью нового Петербурга. Прямо легендарное место, потому что там, в одном из клубов, снимали рэп-баттлы. Мише очень хотелось туда попасть, но она не знала как. Ясное дело, что не просто в этот бар, а на съемки. Но звали туда только своих, объясняя это тем, что, просочись в тусовку кто-то посторонний, невозможно будет предотвратить слив информации о проигрыше или победе до выхода официального видео. Ну и еще потому, что якобы помещение маленькое.

Миша все никак не могла найти нужных людей. От мысли о неудаче настроение испортилось. На ногтях на правой руке частично отколупнулся лак. Она подправила положение, просто домазав верхний слой, сфотографировала тянущуюся к экрану руку. #мишкаплететинтрижку. Села изучать страницы Андрея-обманщика в соцсетях.

На следующий день Максим всерьез занялся всеми необычными дворами Петербурга сразу.

Началось с того, что Полина лестно высказалась по поводу лифта в Доме Зингера. И сам лифт, и то, что он такой старинный и исторический, ей очень понравилось. Максим изучил вопрос и выяснил, что для особо интересующихся в Петербурге водят экскурсии по домам с красивыми историческими лифтами.

То, что Андрей смог договориться и проникнуть в офис ВКонтакте, еще не означало, что у него хватило бы сил обойти множество парадных, дворов и домов. А у Максима хватит.

Ночью Максим нарисовал карту и подготовил наиболее краткий маршрут.

Но все равно ходить пришлось много и долго, периодически спускаясь в метро. Максима очень радовало, что Полина мудра и понимает всю бессмысленность и сомнительность красоты обуви на каблуках.

С раннего утра и почти что до самой разводки они успели побывать в Египетском дворике и дворике со скульптурами героев сказки «Волшебник Изумрудного города», во дворике с домиком Карлсона, который живет на крыше, во дворике с металлическими шахматами в человеческую величину, в Птичьем дворике, восьмиугольном дворике-колодце и дворике с памятником милиционеру дяде Степе, а также в круглой парадной с винтовой лестницей и круглым лифтом посередине.

Максим сообщил, что им еще осталось посетить двор дома, в котором не_жил Бах (там был портрет Иоганна Себастьяна Баха и табличка с надписью: «Нам точно известно, что Иоганн Бах не жил в этих домах. Но вы ничего не знаете о тех, кто живет здесь и сейчас»). А потом, если хватит времени, надо сходить на Васильевский, во двор филологического факультета СПБГУ, рядом со зданием двенадцати коллегий, потому что во дворике стоят памятники «Носу» Гоголя, Иосифу Бродскому и Маленькому принцу из книги Экзюпери.

Но оказалось, что Полина еле передвигается и домой он провожал ее на метро. Всю дорогу Максим жалел, что они еще столько всего не успели осмотреть, и обещал показать все, что не успели. Одновременно, перебивая самого себя, он рассказывал Полине, как делается мозаика-смальта, которой украшены станции метро и из которой сложен портрет Владимира Маяковского.

Полина подавленно молчала и старалась не зареветь от того, что так все скверно вышло с двумя ее Андреями. Они, видно, соревновались, кто покажет ей больше всего за наименьшее количество времени. И как теперь из этого положения выпутываться? Максим все не ехал и писал невнятные письма, и ее не покидало ощущение, что он ей врет.

Медленно и прихрамывая, Полина добрела до хостела (даже кеды могут здорово натереть, если столько ходить по городу) и вздохнула с облегчением. Ни о каком «поцеловаться» не было и речи – она смотрела на Максима чуть ли не с укоризной.

Лифта в здании, где располагался хостел, не было – ни старинного, ни современного. Невысокая цена для туриста за то, чтобы пожить в историческом центре. Но бедные постоянные жильцы, особенно пожилые!

Полина поднималась очень медленно и также медленно раздевалась, параллельно обдумывая, что ей написать отцу. Она так устала, что не хотела даже есть. Соседка отсутствовала. Ванная комната была занята, но это и к лучшему – можно сразу упасть на кровать, перевести дух и потом написать папе.

Как только она закончила с приветствиями и перешла к вопросам о том, как обстоят дела дома, позвонил Андрей-второй и попросил ее выйти на улицу убийственно бодрым голосом. В таких случаях всегда опасаешься сбить и расстроить человека, ответив не так, как он ожидает.