Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Ноябрь

Народу на рынке было порядком, как и всегда по вечерам. Не то чтобы тут был большой выбор мест, в которые можно было бы сходить за едой, и Толик, привычно маневрируя так, чтобы не толкать женщин и детей, прошелся по кругу, рассматривая прилавки. Ну нет, вот этой вот скумбрии с тусклыми глазами не хотелось. Капуста квашеная выглядело хорошо, и казалось, что вкусно хрустела даже от взгляда. Но не на сухую же ее употреблять, а водки не хотелось тоже, как и скумбрии. Может еще чего захочется – и Толик пошел на второй круг, но все это изобилие, кое-где даже свисавшее с прилавков, не возбуждало абсолютно никаких желаний, кроме чахоточных «ну вот это можно было бы, но не так хочется, как оно стоит». Ну тогда что? Пельмени – принял волевое решение Толик и увидел Катю.

Увидел и сразу вспомнил их разговор о том, что, конечно же, они раньше встречались потому, что невозможно прожить в таком месте несколько лет и не встретиться с каждым по одному хотя бы разу. Можно просто встретиться и не придать этому значения или не запомнить. Ведь сколько их таких, мимолетных, встреч в жизни. Разве можно все их помнить или хранить в памяти, а потом в нужный момент достать и воскликнуть: точно, тысяча девятьсот девяносто седьмой! Витебский вокзал! У ларька с шаурмой!

Катя спиной к нему шла к выходу, но это точно была она – вот эту именно дубленку он и держал у нее на спине и сапоги, да – черные высокие сапоги.

– Э, погоди! Пельмени-то забыл свои!

Толик выскочил на улицу, едва не споткнувшись о санки, обежал их, но поскользнулся и рухнул в сугроб. Ребенок в санках засмеялся, Толик подмигнул ему, скорчил дурацкую рожу и оглянулся. Кати нигде не было, а может и была, да ушла за эти два подслеповатых фонаря, которые отчаялись уже разогнать бесконечную тьму полярной ночи и светили просто себе под ноги с обоих сторон от рынка. А дальше, в темноте, фигуры двигались, перемешивались, то пропадали, то появлялись, но разве что мужчину от женщины и можно было отличить.

Толик отряхнулся и сказал себе, что спешить уже некуда. Раз она тут, то никуда от него уже и не денется, и вопрос оставался только в том, сколько нужно будет еще подождать до их встречи – несколько минут или пару дней. Но если что и умеют подводники делать лучше всех в мире, так это ждать. А Толик же не со вчера на подводной лодке служил и искусство это освоил пусть и не в первую очередь, но зато основательно и навсегда.

Толик каким-то чудом вспомнил про пельмени, вернулся за ними и не сразу смог решить, куда же ему сначала – к Кате или отнести пельмени домой. А впрочем, решил он, пойду к Кате с пельменями, что она, не человек, что ли, и пельменей не любит? Вот и праздник будет полноценнее: и Катя и пельмени. Может даже и… но нет, пожалуй, – это лишнее. Все-таки тогда в подъезде это была случайность, а сейчас надо как-то обстоятельнее, что ли, издалека все сделать и правильно. Чтоб было потом что детям рассказывать.

В Катином подъезде стало теплее, появились какие-то звуки за дверями чужих квартир и пустота уже так не звенела, но вот за нужной дверью опять была тишина и звонок снова не звонил и на стук никто не откликался. Толик еще немного постоял у подъезда, но замерз окончательно и решил сходить домой поужинать, а потом вернуться. Может она, например, к подруге пошла, думал Толик. Или к знакомым по какому-то делу. Или в ресторан, нормального мужика себе присмотреть, шепнул другой голосок в голове, но Толик его немедленно отверг: какая же женщина пойдет в ресторан сразу после рынка? Разве что безумная, а Катя, хоть и знал он ее всего ничего, на расстоянии буквально одного полового акта, безумием не пахла совсем. Напротив, производила впечатление вполне разумного, скучного и предсказуемого человека, что в данном случае было плюсом. При этом еще красивого и сексуально привлекательного, но это как раз решающей роли сейчас не играло абсолютно.

Только входя в свою квартиру, он вспомнил, что у него нет электричества и он даже забыл расспросить на корабле, куда в таких случаях надо бежать. Старенький холодильник еще сохранил немного льда в морозилке, но вода уже выступала на нем и понятно было, что долго этому льду не продержаться. Вот оно, преимущество квартир с газом, рассуждал Толик и не сразу понял, что вслух, – даже если и нет электричества, то всегда можно себе приготовить поесть, а вот ему теперь хоть костер разводи. Пельмени он положил в пакет и вывесил их в форточку и подумал о том, что там они могут теперь храниться хоть до мая. С антресолей достал аварийный фонарик от спасательного жилета, засыпал в банку соли и бросил туда аккумулятор. Фонарик с готовностью засветился, но желтым тусклым светом своим едва освещал самого себя и банки, на стенке которой висел. И как они нас по этим фонарикам в море искать собираются, недоумевал Толик.

Надо было убить какое-то время и желательно бы поесть перед еще одной попыткой сходить к Кате. Но просто сказать, да не так просто сделать. Конечно всегда можно было пойти к доктору Саше, но он не понял бы просто пельменей, а выпившему идти к Кате и начинать отношения с таких позиций не хотелось категорически. Ну что вот она о нем подумает, если он придет к ней такой, бесспорно, красивый, но с перегаром? Она же не из колыбели сюда попала и опыт отношений (Толик верил, что отрицательный) у нее имелся. И как она отнесется к Толику, который (опять же, Толик допускал) силен в сексе на лестнице в подъезде, но абсолютно непонятно насколько готов к жизни настоящей, возможно и с сексом, конечно, и не только на лестничной клетке. Ну сколько вот можно ебаться и не выносить мусора, или не выказывать каких-то иных, необходимых в ежедневном быту, навыков? Ну, сколько-то и можно, но не в их же пожилом возрасте!

Хоть бы чая попить, смирился с голодовкой сегодняшним вечером Толик и пошел к соседу сверху, так как только одного его он более-менее и знал из всего своего подъезда и то единственно потому, что инициатором этого знания был безрукий сосед сверху. Безрукий по сравнению с Толиком, потому что Толик, при критической оценке себя, особенно полезным в быту считать себя отказывался.

– Спаситель наш, оспаде, за какие заслуги почтил личным визитом? – Жена соседа, в халате, довольно сексуальном на взгляд холостого Толика, вроде бы даже и не притворялась, что рада его визиту.

– Привет. – Толик деликатно не обратил внимания на подчеркнутую почтительность в свой адрес. – Я дико извиняюсь с порога, но у меня нет электричества в квартире и стакан кипятку бы, чаем кишки прополоскать. Если это вас не сильно затруднит.

– О чем вы, прекрасный спаситель нас от говна? Заходите и прямо в ботинках!

– Но я без ботинок.

– Ну тогда без ботинок, или сходите и наденьте их. Но я же знаю, что это не мой криворукий отец моих детей унитаз нам починил, чай, оспаде, да штож так мелко-то? Пока мой на вахте, можно было бы и третьего нам состругать, за тех двух, что уже есть и твоими стараниями в говне не потопли! Заходи! Сейчас я, быстро!