Шандор Ласло-Бенчик - В тугом узле

— Покривляться захотелось, старина? Ну что ж, валяй. Тебе бы по договору с сумасшедшим домом работать.

— Дай лучше гвозди и не мели попусту языком.

Ему тут же сунули целую пригоршню. Вашбергер перебрался на крышку соседнего ящика со словами:

— Ну, Янош, сколько гвоздей загубишь, столько форинтов мне в руку сразу же положишь.

Яни Шейем приладил первый гвоздь на самом углу и спокойно сказал:

— Пять кружек пива поставишь, если ни одного не загублю. Прямо в мой кабриолет принесешь, дружок.

И тут же в воздухе мелькнул молоток, удар — гвоздь вошел по самую шляпку. А за ним следом и остальные. Левая рука Яни двигалась по периметру ящика у самого края, мизинцем он нащупывал место для следующего гвоздя. Внизу машину окружили зеваки, в том числе весь генштаб.

На несколько минут у «жестяного дворца» воцарилась атмосфера благодушия и игривости.

Яни равномерно заколачивал ящик, двигаясь по кругу. У него за двадцать лет руки привыкли к самым разным молоткам, молотам и кувалдам. Подобная операция выполнялась им добрый миллион раз. О нем справедливо говорили — золотые руки. Яни был в душе актером-виртуозом, этаким жонглером-фокусником, он жаждал успеха и аплодисментов. Так ни одного гвоздя и не запорол. Ни одного-единственного. При этом ни разу не промахнулся и ни разу не вбил гвоздь криво. Два или три раза он, правда, рукой хватался за воздух, когда выбирал место для очередного удара, но это было не в счет. А так: удар — и гвоздь по шляпку уходил в дерево. Мизинец Яни не обманывал, а под доску он заглянуть не мог.

И вот наш молодец положил молоток на крышку ящика, стянул платок с глаз, прошелся вокруг. Глядя на Вашбергера, Яни рассмеялся и проговорил:

— Ну, что, герцог, будет пять кружек пива или нет?

— Получишь ты свое пиво, не волнуйся. Только не очень-то задавайся. Ничего необычного ты не сделал.

Яни Шейем протянул ему свою руку:

— Позвольте вам напоследок представиться, чтобы вы меня помнили всю жизнь: я — сэр Шейем, человек с молотком, мастер бильярдного кия, представитель правящего класса.

С этими словами он пожал руку Матьяшу Шинко, а вслед за ним и каждому члену его бригады. Потом подошел к Рыжему Лису, подмигнул ему и произнес:

— Начальник, это уже довесок к нашей сегодняшней работенке. Честно говоря, я боялся, что ошибусь ненароком. Как-никак я немножко не в форме. Нам ведь пришлось с утра слегка повкалывать. Вы, видно, знаете об этом?

Ишпански кивнул:

— Ваша работа заслуживает самой высокой похвалы, дорогой дружище.

— Только похвалы, шеф? Надеюсь, мы трудились не на общественных началах.

— Не беспокойтесь, в обиде не останетесь.

— Выходит, нам кой-чего перепадет, а?

— Что вы имеете в виду?

— Самую суть, начальник.

Я заметил, что Рыжий Лис ответил весьма лаконично. Он заверил, что вместе с Канижаи сделает расчет, И что, мол, все это не так просто и быстро делается. Так оно и вышло. Уже на следующий день батя только с сомнением качал головой. Дескать, показатели наши больно высоки. Даже прибавь они нам рабочие часы, будто мы по две смены отбарабанили, и тогда, учитывая при этом и сверхурочные — по четырнадцать часов, — все равно показатели наши были слишком необычными, выполнение плана на сто семьдесят процентов. А с такими показателями не шутят. Глядишь, и норму выработки повысят. И так нам приходится вкалывать за милую душу. А ведь у нас в сборочном — лучшие люди, цвет нашей профессии. Потому-то и работенки вдоволь хватает. Вот и выходит, что аврал авралом, можно сколько угодно выручать родной завод, а вот деньжат подзаработать — ни-ни. Тут сразу же начинают урезать, ограничивать…

Толпа вокруг «жестяного дворца», наконец, рассеялась, все стихло. К тому времени, как мы помылись в душевой, закончил свою работу и таможенник. Люди Шинко погрузили холодильники на автомобили. Но затем одна из машин, как водится, по всем правилам ударилась в балку ворот. Ящики не проходили. А главное — шло время. Тут опять все засуетились, как угорелые, волнение достигло крайней точки. Ничего умнее не придумали, как снять ящики, потом на валиках протащить их через ворота, а там снова водрузить в кузова. Нас, промежду прочим, никто и не спросил: «Как же вы-то сюда ночью проникли?» Помощники Мерзы все время посматривали на часы и подгоняли: «Ну как? Давайте же наконец!»

Ишпански пригласил Канижаи в свою машину, сказав, что отвезет его на завод, чтобы обсудить сделанное и разобраться во всех вопросах, связанных с нашей ночной операцией. Батя жестом подозвал к себе Виолу:

— Якши! Подойди-ка сюда.

— Слушаю, маэстро.

— Возьми-ка эту сотнягу. Угости команду от моего имени. Понял?

— А вы, батя, не пойдете с нами?

— Нам уйму проблем надо решить и кучу дел обсудить с начальством. Завтра увидимся.

— Хорошо. Я передам ребятам.

— Подожди! Только смотрите у меня, не выкиньте что-нибудь по дороге домой. Чтобы никаких скандалов, ясно тебе?

— Батя! За кого ты нас принимаешь?

— Ни за кого не принимаю, просто хорошо вас изучил.

— Все будет тихо. Народ устал и хочет развеяться.

— Вот это-то и опасно. Слушай меня внимательно, Якши. Назначаю тебя командиром. Ты за них в ответе. Если набедокурите, я тобой как шваброй весь пол в цеху выскребу. Вы должны где-нибудь пообедать и спокойно разойтись по домам!

— Батя!

— В чем дело? Тебе что-то неясно?

— Нет, ясно.

— Тогда чего же ты еще хочешь от меня?

— Сотняги маловато, батя. На нее шести человекам не пообедать.

— А вы деликатесы не заказывайте, тогда хватит. Кстати, по нескольку форинтов тоже можете скинуться, не так ли?

— Ну, батя, тогда это уже совсем не то будет…

— Ну, ладно, ладно, держи еще одну красненькую. Но не забудь о моем приказе. Чтобы все было в полном порядке.

— Босс, ты замечательный начальник!

— Ну, с богом, дружище! Вы еще здесь?

И вот мы усталые, ссутулившиеся, какие-то подавленные направились в сторону далекого от нас города. Только один Виола почему-то радовался. На повороте нас нагнали грузовики с ребятами Шинко, за ними мчался на своем «трабанте» инженер Энекеш, рядом с ним восседал таможенник, следом на такси ехал и начальник торгового отдела Бела Вадас и транспортный бог — господин Молдован. Все неслись в сторону железнодорожной станции. Через несколько секунд приветственно просигналил из черной «Волги» Фарамуки, он помахал нам рукой. Колонну замыкали «Жигули» Ишпански, рядом с водителем промелькнуло довольно угрюмое лицо нашего бати, он уставился прямо перед собой, словно внимательно изучал дорогу. Рыжий Лис не погудел нам, но батя в знак приветствия поднял вверх большой палец.

За автомобилями осталась такая пылища, что мы решили присесть на краю кювета, пока она не уляжется.