Катрин Корр - Ни за что и никогда

– Я не продам этот дом. Даже, если бы он действительно сгорел сегодня и на его месте остался лишь пепел, я бы не продала и эту землю. Ни за что. Никогда. И уж тем более тебе.

Арсений вдруг засмеялся, склонил голову над забором и громко цокнул. Глядя на него, я мысленно аплодировала своим убеждениям, ведь окажись я той Соней, что купилась когда-то на подобного типа в клубе, мое сердце определенно было бы разбито вдребезги. Если я буду интересоваться именно такими парнями, как Арсений, рано или поздно это все равно случится. С такими, как он, у сказки не может быть счастливого конца.

Гордо задрав голову, я развернулась на пятках и направилась к дому. Я чувствовала себя настоящей героиней, что сумела обуздать возникающую симпатию к коварному и подлому персонажу, как вдруг, Арсений окликнул меня. Я остановилась у самого окна и обернулась, увидев лишь темный мужской силуэт за воротами.

– У меня нет никакой ненависти к тебе. Мне просто нужна твоя земля.

– Угу, – промычала я, сложив руки на груди. – Это все?

Я услышала его смешок.

– Остальное со всем этим совершенно не связано.

«Горячая новость понедельника! Друзья, с сегодняшнего дня у вас есть уникальная возможность пройти самый опасный квест на нашем любимом и неподражаемом Азовском побережье! В «Столичном» только для отдыхающих действует акция на бесплатное посещение заброшенного дома с настоящими приведениями! Хочешь взбудоражить сознание и пощекотать нервишки? Забирай бесплатные билеты во всех точках продаж прохладительных напитков «Холодок». И это не реклама, это факт, мазафака!» – с такой новости началось мое утро понедельника. Диктор Женька не назвал конкретный адрес, но я точно знала, где именно этот чертов квест должен был проходить. Это объявление звучало каждый день по пятнадцать раз, менялся, разве что, день недели. То вторник, то среда, то четверг… В конечном итоге, спустя почти неделю, подлянка Арсения сработала, и к моему двору стали подходить люди. Некоторые, без зазрения совести, открывали калитку и нагло ступали на мою территорию. Сначала, я спокойно объясняла им, что произошла ошибка и в моем доме не было никакого опаснейшего для жизни квеста. Я понимала, что незнакомые мне люди совершенно здесь не при чем и вся эта ситуация – наша с Арсением война. Однако, после того, как во двор заявились какие-то то наглые подростки, один из которых не хило пнул ногой стенку, что я кропотливо белила весь день, моя вежливость в мгновение ока испарилась, и я разразилась трехэтажным матом, чего прежде никогда себе не позволяла. Бог мой, я даже не думала, что знаю такое количество плохих слов.

На море я спускалась только по вечерам, когда солнце оставляло на небе слабый след своего существования. На пляже к этому времени людей почти не было. Я оставляла сумку с вещами почти у самой кромки воды и беспокойно следила за ней, плавая в море. За три с половиной недели жизнь в селе осложнилась и тем, что мне отказывались продавать в магазине продукты. Все, что бы я не принесла на кассу, убиралось в плетеную корзину с надписью «Просрочено». Даже канцелярские ножницы.

Моему терпению постепенно приходил конец. Грязные слухи обо мне распространялись со скоростью света. И судачили о моих вымышленных болячках, вшах в голове и подзаборной манере общения в основном старые бабки, которым давно надоело обсуждать мыльные оперы по телеку. Поздней ночью, когда злость и обида мешали заснуть, мне пришла в голову одна идея, и на следующий же день я решила воплотить её в жизнь. Поскольку у меня заканчивались запасы еды, а для этого нужно было ехать в город, субботнее утро, когда многие из местных сплетниц отправлялись на рынок продавать свои овощи, идеально подходило для моей маленькой «ответочки» подлому соседу. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы одна из бабулек не побоится «сообщить по секрету» то, что я собиралась как бы невзначай сказать.

Я забралась в автобус, села рядом с полной женщиной, что еще на остановке не сводила с меня настороженный взгляд, и установила на своем сотовом будильник, что должен был зазвенеть через двадцать минут. Когда наш автобус сделал вторую остановку, поглотив столько человек, что яблоку негде было упасть, мой гаджет громко зазвонил. С деланной улыбкой, я притворилась, что отвечаю на звонок:

– Привет, подруга! Наконец-то, ты позвонила мне. – Я изображала радость, чувствуя себя при этом идиоткой. – У меня все хорошо. Отдыхаю, загораю, ем фрукты! Да, да. – Засмеялась. – Парни? Да ты что, они здесь странные… – я нарочно затихаю, потом прочищаю горло и почти шепотом говорю: – Ну, вот смотри, мой сосед, по утрам голым бегает по огороду, напевает какую-то негритянскую песенку, а потом долго стоит на одной ноге с поднятыми к солнцу руками. Да я тебе говорю! А этот его коротенький корнишончик… Клянусь тебе, в жизни не видела ничего подобного. – Я тихонько засмеялась, прикрывая рот рукой. – Слушай, а правда! Наверное, он этими песенками призывает Бога Солнца сжалиться над ним и хотя бы на сантиметр увеличить свое крохотное хозяйство. Огурцы в огородах растут, а его, кхм…корнишон – нет. Нет, не страшненький, как раз наоборот. Живет в огромном доме, ездит на красивой машине, его тут все уважают, как я поняла. Ага! Но ведь никто, кроме меня не видел, как Арсений танцует по утрам. Что? Ой, да. Имя красивое. Арсений. Ага, Ар-се-ний, – нарочно повторяла я, чтобы каждый в автобусе запомнил имя этого кретина. – Мне его очень жаль, на самом деле. Такой симпатичный, но эта недоразвитость внизу… Бедняга. Компенсирует отсутствие внушительного достоинства огромным домом и дорогой тачкой. Ага. Не то слово. Рада, что развеселила тебя. Звони почаще, может, что еще забавного расскажу. Ага, пока-пока, подруга.

Бросив сотовый в сумочку, я с облегчением выдохнула и опустила на глаза солнцезащитные очки, чтобы спрятать от окружающих свой смеющийся взгляд. Мне казалось, что я совершила самую грязную пакость в своей жизни, но она настолько сильно будоражила мое воображение и чувства, что мне стоило невероятных усилий ровно усидеть на месте и до самого города ехать с поджатыми губами. А как же мне хотелось рассмеяться, кто бы знал!

На обратном пути я разместилась в самом последнем ряду. Рядом со мной сидел мальчик, лет тринадцати, а его бабушка перед нами. Оба жили в селе «Николаевском» и знать не знали о том, кто я такая и почему со мной не нужно разговаривать. Кроме Илюши и его мамы, это еще одни люди, с которыми мне не нужно было выпускать иголки и ждать какой-нибудь грязной подлянки.

К вечеру, когда жара спала, на кофе заглянул Илюша. Я тем временем только-только вышла из душа, и встретила его в махровом халате и с полотенцем на голове.