Катрин Корр - Ни за что и никогда

В груди так сдавило, что я не могла выдохнуть.

– Откуда… – вымолвила я, стараясь…прилагая колоссальные усилия, чтобы не дать волю слезам унижения и обиды. Я часто и громко задышала. – Откуда?

Арсений выпрямился и уверенно расправил плечи. Он казался настолько бесчувственным и холодным, что несмотря на жару, у меня заледенели руки.

– Даю тебе три дня. Если за это время ты не изменишь своего решения, я сделаю твою жизнь в этом селе настолько невыносимой, что однажды, ты сама прибежишь ко мне и будешь просить забрать этот жалкий домик. Но знай, что взамен ты получишь лишь новое жилье на Нижней улице. Без огромной доплаты, которую я предлагаю тебе сейчас.

– За что? – одними губами спросила я, бесцельно глядя в пол. – Чем я заслужила такое отношение?

– Только новый дом и ни копейки сверху, – продолжал говорить Арсений, игнорируя мой вопрос.

Я подняла на него глаза, чувствуя, как постепенно в них скапливалась влага, и медленно, чтобы он услышал каждое слово, сказала:

– Засунь свои чертовы деньги, свой чертов новый дом и свой поганый язык себе в задницу. Ты никогда не получишь то, чего хочешь. Никогда.

– Поживем – увидим, – бросил Арсений и уверенным шагом направился к двери. Но прежде, чем убраться, он с насмешкой добавил: – О твоей личной жизни судачит все село. Неужели ты думала, что об этом никто не узнает?

– Я же сказала, здесь нет никакого квеста! Уходите.

– Постойте, мы приехали из Симферополя сюда! – возразила мне девица с зелеными волосами. – Как это не работает? Триста километров ехали!

– Я сказала, что квеста здесь в принципе нет, а не то, что он не работает! Радиостанция, которую вы слушаете, распространяет фейковые новости, так что прошу, уходите.

– Отлично вообще! – рявкнула девица и недовольно взглянула на своего парня с козлиной бородкой. – Просто класс!

Мне казалось, что всем, кто нагло заявлялся на мою территорию, платили хорошие деньги. Желающих пощекотать нервишки было слишком много, и я уже не знала, куда мне деваться. Мне хотелось, чтобы небо разразилось таким страшным громом, что все эти глупые людишки и местные сплетницы, продолжающие распространять обо мне грязные слухи, обделались от страха, а ветер снес крыши их прекрасных домиков. Что касалось Арсения, то ему в моем дьявольском воображении была определена другая участь. Намного более страшная и болезненная.

Никогда прежде я не думала, что смогу часами обдумывать план мести, рассчитывать все плюсы и минусы, а потом чуть ли не хохотать, предвкушая сладкое чувство удовлетворения. Порой от собственных мыслишек становилось не то что совестно, а по-настоящему боязно. Однако же, был во всем этом бреду, что мусолился в моей голове, огромный и жирный плюс – я совершенно перестала думать о боли, что причинил мне Олег. Я как будто забыла о ней, но в то же время знала, что где-то глубоко-глубоко во мне пряталась горькая обида, но мне совершенно не хотелось вновь вытаскивать её на поверхность и рассматривать чуть ли не под микроскопом. Сейчас у меня были проблемы куда важнее.

К моему глубочайшему сожалению, прогноз Илюши не сбылся. Небо затянуло плотной пеленой облаков, воздух стал нестерпимо душным, но ни дождь и, уж тем более, ураган в тот день не удостоил нас вниманием.

Местные магазины по-прежнему отказывались продавать мне даже товары первой необходимости. И хотя мною овладевала кипящая ярость, я сдержанно улыбалась и молча покидала магазин. Мне казалось, что все вокруг следили за мной, присматривались, обсуждали… Меня поражала бесчеловечность и меркантильность местных, что априори должны иметь доброе сердце. Как можно превратиться в ледяной кусок мяса, живя в по-настоящему райских условиях? Солнце, море, фрукты, витамины… Люди перестали улыбаться, разучились сопереживать и помогать ближнему.

– Знаешь, если бы не твоя поддержка, я бы, наверное, давно сдалась, – сказала я Илюше, когда мы вышли прогуляться пятничным вечером. – Утром я чувствую себя сильной, как терминатор, а к вечеру заряд уверенности подходит к концу.

– Не хандри, Соня, – обнял он меня за плечи. – Все еще наладится. Знаешь, я тут размышлял насчет твоих предположений… Если честно, я никогда не задумывался над тем, почему Арсений так настойчив.

– Аллилуйя! Я думаю об этом постоянно!

– В этом я не сомневаюсь, – усмехнулся Илюша, засунув руки в карманы джинсов. – Смотри, участок у тебя отличный. По размерам, по расположению – он идеален. К тому же, цена на него автоматически повышается, поскольку находится он в преуспевающем селе. Он выгоден, как ни крути.

– А если отбросить финансовую сторону, что останется?

Илюша поджал губы:

– Личный мотив.

– Какой?

– Бог его знает! Это как иголку в стоге сена искать.

Мне не давала покоя осведомленность Арсения о моей личной жизни. Откуда он или любой другой здешний человек мог узнать о неудавшейся свадьбе? Я рассказала только Илюше об этом, да и то без подробностей, а мама ни за что не стала бы делиться моими проблемами с Людмилой Ивановной. Уже столько дней прошло с момента нашей последней стычки, а мне по-прежнему сдавливало грудь воспоминание о смеющихся миндальных глазах. Победная ухмылка, уверенная походка… По большому счету, мне должно быть все равно, что этот кретин думает обо мне, если, конечно, его мозг-сухофрукт вообще способен на подобные действия. И все же, его высокомерный взгляд и нагловатый тон посеяли во мне мелкое зерно разочарования, что спустя столько дней стало давать плоды. Я представляла, как Арсений, в компании своего двоюродного братца и (почему-то!) Светы, промывали мне косточки и потешались над моим несчастьем. Кстати, Свету я так и не видела, зато образ пятнадцатилетней её, с двумя косичками и громким мужеподобным смехом, преследовал меня до сих пор.

– Если бы мы знали хоть чуточку о его семье, то, возможно, смогли бы отыскать какую-нибудь иголку, – сказала я, взглянув на белый свет автомобильных фар в конце улицы. – У него есть родители?

– Как-то раз зимой сюда приезжали люди, – вспоминал Илюша, кривя губы, – мужчина и женщина. Жили в доме Арсения, но его в тот момент, кажется, не было здесь.

– Это были его родители?

– Я не знаю. Но это было всего лишь однажды. Может, какие-нибудь родственники.

– Мм. Ладно, а что насчет его дедушки?

– То, что он классный был мужик, тебе повторять?

Я хмыкнула.

– Несмотря на свою доброту и щедрую душу, Валентин Сергеевич был прекрасным управленцем. Его все слушали, выполняли любую просьбу, готовы были помочь. Он был своим, понимаешь? Спустя года два, после…ну, того, как ты перестала приезжать сюда, Арсений все время был рядом с ним. И, кстати говоря, уже тогда он стал, так сказать, нормальным парнем.