Джоан Рамос - Ферма [litres]

Как только она сажает Амалию в коляску, та начинает плакать.

– Мали, Мали, почему ты плачешь?

Ата надувает щеки, чтобы рассмешить Амалию. Она пытается пристегнуть ремнями коляски болтающиеся ножки ребенка, но Амалия выгибает спину и сползает с сиденья.

– Нет, Мали. Ата устала. Ата не в силах тебя нести.

В кармане вибрирует телефон. Миссис Эррера, мать невесты, пишет, что завтра на свадебном ланче будет на двадцать человек больше, чем ожидалось. Ата улыбается. Хорошо, хорошо.

До сих пор Эрреры нанимали Ату готовить для небольших вечеринок, где ее стряпня была всего лишь одним из многих блюд, – экзотические лумпия [56] Лумпия – закуска из тонкой лепешки, в которую заворачиваются овощные или мясные начинки. или адобо [57] Адобо – способ приготовления свинины (иногда вместе с курицей) – тушение с уксусом, соевым соусом и приправами. Подается с рисом. среди моря американского мяса и салатов. Но любимая и единственная дочь миссис Эрреры в этот уик-энд выходит замуж за американца, и Ату наняли, чтобы та приготовила филиппинские десерты для свадебного ланча, который состоится в Квинсе, в теннисном клубе, членами которого является все семейство Эррера. Будет несколько сотен гостей – многие филиппинские врачи и юристы, и каждый из них – потенциальный клиент недавно открытого Атой кулинарного бизнеса. Это ее шанс!

Она проходит мимо магазина, где Энджел покупает и продает свое золото – в основном цепочки, иногда кольца и браслеты. Ата качает головой. Энджел неразумна, вот в чем проблема. Она прожила в Америке много лет, все это время много трудилась. Неплохими по тем временам заработками она оплачивала дом в Батангасе [58] Батангас – портовый город и центр провинции Батангас на Филиппинах. , компьютеры и кроссовки «Найк» для своих детей. А ради чего? Дочери повыходили замуж слишком рано, за ленивых мужей, вечно сидящих без работы. Все они – три дочери, их мужья и дети – вернулись в дом Энджел, втиснулись в него и живут там бесплатно. Даже не платят за коммунальные услуги. Ее единственная надежда теперь на то, что внучки – симпатичные, светлокожие, с узкими носиками – станут манекенщицами! Это – запасной план Энджел.

Дочери Энджел избалованны, вот в чем дело. Они выпрашивают у нее деньги, а она их посылает, хотя ее «малышки» уже взрослые женщины! Потому что, если Энджел не посылает, они перестают ей звонить. И не отвечают, когда звонит она. Когда же наконец с дочерями удается связаться, они плачут крокодильими слезами и обвиняют Энджел в том, что та оставила их в раннем детстве.

Как будто у Энджел был выбор? Как будто какая-нибудь мать хочет бросить своих детей?

Ата знает, Энджел боится, что, если она не будет содержать своих дочерей, они не станут заботиться о ней в старости. Боится, что внучки – она знает их только по фотографиям и видеозвонкам – не полюбят ее без денег, которыми оплачиваются их ровные зубы, их айфоны. Представьте себе: дети не заботятся о своих родителях? После всех жертв? Как будто они американцы?

А еще Энджел боится банков. Она подозревает, что они украдут ее деньги, если прознают, что у нее нет документов. Ата говорит: они не могут этого сделать. Но Энджел не слушает. На любые лишние деньги, которые заводятся в ее кармане, Энджел покупает украшения. Она хранит их в сейфе, приобретенном за 109 долларов 99 центов, он открывается отпечатком пальца, как в шпионских фильмах. Когда Энджел нужны деньги, она продает ожерелье или браслет.

– Я получаю хорошую цену, ведь Тони меня знает, – хвастается она.

Но что это за сбережения? Золото магазин покупает по более низкой цене, чем продает. Конечно, ведь это называется «бизнес»!

Ата советует: не трать деньги на дочерей, на золотые браслеты. Купи землю, еще один дом! Сделай хорошие инвестиции, тогда ты сама сможешь позаботиться о себе, когда состаришься!

Но Энджел упряма. И она слишком любит красивые вещи. Ата видела, как блестят мочки ее ушей, когда она уходит на свидания со своими старыми американцами. Она все еще мечтает заполучить «гринкард» с помощью глупого мужа. Чтобы она могла навестить своих избалованных дочерей и все исправить.

У Аты все по-другому. На Филиппинах она владеет тремя домами. В первом живет Рой со своей яей [59] Яя – сиделка ( тагальск .). , которой Ата платит хорошие деньги, чтобы та о нем заботилась. Второй дом небольшой, она его сдает и получает доход. И последний дом Ата строит в Булакане на участке земли, где смогут разместиться еще два или три небольших дома, которые она планирует построить позже. Она мечтает о семейном поместье. Рой с Атой будут жить в главном доме, а в тех, что поменьше, поселятся Изабель с Эллен и, возможно, даже Ромуэло. А вокруг будет стоять высокий забор с автоматическими воротами.

Когда Ата работала у миссис Картер, еще до проблем с сердцем, она внесла последний платеж за землю в Булакане. Однажды утром, когда Ата показывала Дине фотографию на телефоне, миссис Картер вошла в кухню и наклонилась к ней, желая посмотреть, что их так взволновало. Фотография была так себе, просто участок земли, окруженный металлическим забором, но миссис Картер поняла: «Три дома! Эвелин, да ты магнат в сфере недвижимости!»

А потом нахмурилась: «Но разве вам с Роем не было бы лучше в Америке?»

Конечно, она так подумала. Миссис Картер знала про Филиппины только из газет и интернета – цунами, которые смывают целые деревни, правительство, полное отставных киноактеров и чемпионов по боксу, а также алчность, всепоглощающая алчность. А еще голодные дети с большими глазами и раздутыми животами, сумасшедшие мусульмане на Минданао, отпиливающие людям головы. Для миссис Картер Филиппины были гнилым и опасным местом, где все могло рассыпаться в прах, и часто так и случалось.

Но и Америка хороша не для всех. Миссис Картер этого не видела. С чего бы? Она не понимала, что в Америке, если ты не богат, нужно быть сильным или молодым. Старые, слабые, – их прячут подальше от глаз, в домах, похожих на тот, где работала Джейн. В приюте для престарелых «Эджхилл-Гарденс» садов не было [60] Garden – сад ( англ .). . Только пластмассовые растения, которые не нужно поливать, и старики, которых никто не навещает, сидящие целыми днями перед телевизором. Им даже не переключают каналы. Приземистые толстые женщины, которые поднимали стариков для купания в ванне – одна держала за ноги, другая хватала под мышки, – разговаривали громкими голосами, но только друг с другом. И эти старики еще счастливчики. По крайней мере, за ними кто-то присматривает.

На Филиппинах от стариков хорошо пахнет – тальком и мылом. Дети заботятся о них, и если они этого не делают, то делают внуки. Вот почему, когда придет время, она вернется в свой большой новый дом и будет там жить с Роем, а может быть, и с Ромуэло. И, конечно, с дочерями. Они хорошие девочки.