Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Пес понял шутку и играючи прыгнул на Нину, но не коснулся ее лапами, а лишь высунул на ходу язык и лизнул нежно руку, давая понять, что ради нее он готов превратиться в бобтейла и, если надо, в шерстяной носок. Военный атташе потрепал его по шее, оценив тем самым чувство юмора у животного, и сам добродушно улыбнулся. Добропорядочный муж, отец двоих сыновей, служака с великолепной выправкой, бывший чемпион по плаванию, командир полка, отличившийся во время вторжения в Чехословакию и потому катапультированный в военно-дипломатическую академию, а оттуда в Главное разведывательное управление Министерства обороны (ГРУ), полковник, ожидавший неизбежного генеральского звания, сорокалетний красавец мужчина Аркадий Иванович Хват. Да и Нина была хороша: блондинка с соломенного цвета волосами, голубыми глазами с загадочным прищуром, наконец, легкая поступь, как у балерины, такие дамы — редкость, особенно в среде потенциальных генеральш.

В этот время с аллеи советскому атташе помахал рукой высокий худощавый человек, лучший бейсболист Йельского университета, самый очаровательный дипломат в каирском свете, резидент ЦРУ Фрэнк Ростоу, отличавшийся прямым характером и неизбывной веселостью. Портрет процветающего янки несколько подтачивала коричневая такса с раздутыми сосками, почти волочившимися по земле, у кривого низкорослого создания блестели бока, и, оно, натянув поводок, резво тянуло хозяина к высокомерному Антону. Пришлось сойтись и обменяться любезностями, свежести в них было немного: Фрэнк любил поерничать и лукаво спросил у Хвата, как идет работа по главному противнику — так на советском разведывательном сленге именовали США. Хват не остался в долгу и пожелал успехов резидентуре ЦРУ и ее симпатичному шефу.

— Почему вы считаете, что я — резидент ЦРУ?

— Об этом говорит весь дипломатический корпус…

— Честно говоря, эти слухи меня мало волнуют, — заметил Фрэнк. — Гораздо хуже, что моя Салли совершенно перестала есть рыбу и требует только мясо.

Тут в светскую беседу вмешалась Нина, заметив, что такое бывает иногда в преддверии течки, а заодно и поинтересовалась здоровьем супруги Фрэнка, писаной красавицы Файзы, притчей во языцех в высших кругах совколонии: неужели империалистам разрешают вот так запросто жениться на иностранках, причем азиатках? Или это ход зловещего ЦРУ, своего рода приманка? А американцам разрешается принимать ислам?

— Мне всегда интересно, как американец может ужиться с арабкой, — материализовал любопытство коллектива Хват.

— А почему русские не женятся на иностранках? — огрызнулся американец. — Даже ваш прекрасный дог уживается с котом, — хохотнул Ростоу.

Истинная правда, сибирского кота тоже привезли из Москвы, нежили его и холили, превратили в хозяина дома, которого боялся даже Антон. Но Хват сдержал себя и не стал поддаваться на провокацию, ну его к черту, этого Фрэнка, в конце концов, разведчики должны заниматься не дискуссиями, а вербовками, к тому же с Ростоу в ближайший четверг предполагался ланч в Шератоне.

Расстались, растащили псов, и тут очередная приятная встреча: полный, лысый мужчина, несущий за пазухой жирного угольно-черного кота, причем с ошейником на шее, сановная походка и отнюдь не случайно: сам резидент КГБ в Каире Василий Петрович Осоргин.

— Добрый вечер, Василий Петрович! — с лица Хвата сошла степенность, и в голосе появилась неуловимая заискивающая нотка. — Прочь! — вдруг закричал он так визгливо, что Осоргин вздрогнул, словно это относилось к нему, а не к догу, учуявшему дичь. Только еще не хватало орать на резидента! Слава богу, ГРУ, в котором трудился Хват, хотя и не находилось в прямом подчинении у КГБ, но довольно плотно им контролировалось на предмет безопасности от враждебного проникновения и инакомыслия, естественно, с помощью агентуры, к славной когорте которой принадлежал и сам военный атташе еще со времен учебы в ВДА.

— Привет, Аркадий Иванович! Твой Антон просто превратился в огромную корову. А где твой кот? Боитесь выводить его вместе с догом?

Обсудили кое-что от Бисмарка до насморка, не забыли и о сложных взаимоотношениях кошек и собак и об их соперничестве за хозяйскую любовь. Черный кот между тем спесиво посматривал на Антона, распустившего язык, и всем своим видом оскорблял: хоть ты и датский дог, но шавка паскудная, моська жалкая и, если мой Вася пожелает, он тебя вместе с твоим вонючим атташе и его котом в бараний рог свернет, разотрет и выплюнет! Датский дог всей своей черной шкурой чувствовал унижение, но сдерживался ради хозяев и даже притворился, что интересуется лукавыми птичками на кустиках.

Выходных у разведки не бывает, на войне не отдыхают, поэтому Аркадий Иванович отвел резидента в сторону и поспешил доложить ему, что только что встретил зловредного Ростоу — исчадие ада, доложил не просто из страховки, а потому что работал с американцем по заданию КГБ, оплачивающего все оперативные расходы. Бесспорно, такая разработка являлась скорее исключением из правил во взаимоотношениях КГБ и ГРУ, и больше всего на свете Хват опасался, что о его работе на конкурентов узнает начальство. Конечно, никто за это не вызовет на ковер, никто не выдвинет обвинений, однако зарубку сделают, попридержат на поводке и могут даже отвести от причитавшегося генеральского звания. Да еще, не дай бог, пустят слушок, что мол, Аркадий Иванович не американца разрабатывает, а выполняет функции сексота, капая на сослуживцев, — тогда хана!

Собственно, свои тревоги Хват высказывал на каждой встрече с резидентом, и каждый раз тот его уверял в повышенной секретности сотрудничества. Заложив одну руку в карман (другая покоилась на коте, который вообще отвернулся от Антона, видимо, поглощенный оперативной дискуссией), Осоргин выслушал хватовскую оценку американского резидента.

До глубины Шекспира тут было далеко, но вырисовывались некая экстравагантность и склонность к открытой провокации, необычные для серых мышей — цэрэувцев. Зацепка ли это? Возможно. Очень часто на крючок попадаются именно такого рода характеры с чуть сдвинутой крышей. Разве совершенно нормальный хомо сапиенс возжаждет трудиться на чужую разведку? Под угрозой 300–400 годков тюрьмы, как в оазисе западной демократии, или полновесной «вышки», как в оазисе развитого социализма.

Нет, нормальные люди сторонятся шпионских пут, им ближе семейный ужин с сырокопченым датским окороком, помидоро-огуречным салатом с толсто порезанным луком и острой брынзой, им дороже роман-кирпич Стивена Кинга или глас битлов. Зачем, черт возьми, шпионить на чужую разведку, где, между прочим, и платят хреново и не вовремя? Нет, Ростоу бесспорно не шиз, но штучка необычная, орешек крепкий, вполне допустимо, что он корчит из себя немного чокнутого Гамлета. А Гамлет-то был не лыком шит, лицедействовал под безумца и в результате преуспел: нанизал на кинжал старика Полония и отправил на тот свет короля Клавдия. Так что бдительности по отношению к Ростоу терять не следует, а надо держать ухо востро. На этом и сошлись, и каждый пошел своим путем со своей живностью…