Василий Кондратьев - Показания поэтов [Повести, рассказы, эссе, заметки] [litres]

И снова кажется, что я не уходил отсюда.
В памяти
Как некогда спускался Дориан
В блудилище, где сизый дым прикрыл лохмотья
И постаревшие мечтою лица – пробираюсь
По узкой лестнице воображенья – вниз,
Стараясь,
Не обронить чадящую керосинку.
А в этой комнате всё так же
Бессонницею синее окно
Отворено, раскрыта книга и глядит портрет,
Той жизнью, что я прожил, улыбаясь.
Звучит Скарлатти, за окном сирень,
Чугунная решётка и фонарь.
Стихи: сады и парки, старый Павловск
И сомовские бледностью черты
Уловлены…

А мне казалось, что тебя здесь нет.
Как будто ты ушла, и я один
В бессоннице накуренной
Гляжу на исхудавшее лицо, закрыв глаза,
И боль сливается с любовью
И кажется
Что изобретены страданья
В непрожитом романе.

И не странно ли как это ты сидишь
в доме чужих дедов и прадедов
где в комнате сыро и дождь за окном
льёт
как из ведра

Здесь тепло
потому что здесь дерево знало тепло
любящих рук
ни единым гвоздём не поранили дерево
и усталым дыханием в печке раздули огонь
и горячим мерцанием в красном углу загорелась лампадка
стал не страшен ни сумрак ни дождь за окном
и пришли прусаки

Кошка
кошка – часы
глаза выжидающе
ждут – ждут
ждут – ждут
вот сейчас замурлычет
в неподвижности сонной
как ты
жди

Так давай подождём. Для этого вечер и ночь
нам отмерены щедростью времени. То пролистаешь
старые святки, то новомодным романом
непоправимые мысли развеешь… Одно лишь
нам не поправить («ждём – ждут, ждём – ждут»)…
Однако и это до ýтра. Как я не мог угадать
как мучителен ночью декабрьский месяц! Боже,
когда паутиной он стелется в ставни,
в эту тёплую комнату, где ты лежишь беззащитно
и так мирно; будит толкает, глядеть заставляет в окно —
страшно тебе, наверное… Бедная, бедная…
Что же, мне холодно там, среди снегов и буранов,
холодно лишь оттого
что тебя
нет.

Всё так тихо и мирно в деревне
никого не осталось
ты одна
надолго ли ты приедешь
и уедешь ведает Бог
только звери будут ходить по заросшей дороге
но пока ты сидишь здесь и смотришь в окно
так тепло и спокойно тебя вспоминать
словно сел у окна сердцем оттаял

со страниц пожелтевших
Соломон удивляется мудрости жизни
влюблённый

Из квартиры сегодня всё вынесли, кроме
фотографий и писем. Хотя и светло,
я не знаю, как мы проживём в этом доме
и увижу ли что-нибудь в это окно,
если каждый в себе здесь хоронит поэта
с угасающим взглядом вернувшись под вечер;
неужели всё, что осталось, – это
сигарета в потухших губах и ветер
в волосах твоих, милая?

Помнишь ли – таял снег.
Где-то в Павловске. Лес на припёке чернеет.
Адониса
мы, уважая обычай
хороним.
«О,
Намаан, Намаан!»
– и в вертепе Венера проходит —
«Мой любимый,
«весной
«ото сна так душа пробуждается.
«Милый, встань!»
И с цветами
следом капельки крови смывает ручей.

Оживает картонный Адонис.
Прозрачной водой
из-под снега проснувшись умоются травы;
где-то флейтой
заплачет по тёплому времени ветер
в заколоченных ставнях.
Что ж, пейте вино
оставляя воскресшему дань возлияния.
И свидание утром назначьте
чтобы жаркое время прошло незаметно.

И пусть снова темно.
Пусть вертеп закрывается. Осень.
Разве, милая, это не так? Ведь пора пробуждения
снова сменяется сном —
снова в этой квартире,
снова холодно, ветер…

Себе на беду,
все страдания бедных влюблённых теперь понимая
изменением времени года – куда ни пойду,
всё мне кажется – этим же склоном иду, и не знаю
где мне алые капли искать.