Виктория Хислоп - Восход

Казалось, Саввас удовлетворился его уклончивым ответом. На самом деле Маркос был уверен, что хунта в Афинах планирует переворот на Кипре, чтобы сместить Макариоса.

— Ну ладно. Будем надеяться, на бизнесе это не скажется, — подытожил Папакоста. — Туристов легко напугать, особенно американцев. Знаю, сейчас их немного, но вы сами знаете, какие они…

Он снова закурил сигарету и повернулся в кожаном кресле к окну, чтобы видеть огромную строительную площадку. На лесах, на разных этажах, было человек сорок — пятьдесят в касках. Устанавливали окна, которые поднимал кран.

— Дело идет, — удовлетворенно заметил Саввас. — Но нужен приток наличности. Я уже взял ссуду, но этого недостаточно.

Маркос встал. Он понял: разговор окончен. Шеф сказал все, что ему требовалось знать.

— Придете через пару дней, — бросил Папакоста через плечо. — И в следующий раз принесете наличные.

Маркос был уже у двери. Он спешил, и на то были причины. В гараже его ждал Христос. Утром Маркос нашел записку от брата, в которой тот просил «отнести на почту несколько посылок».

Христос нуждался в помощи брата как никогда. Одного из его товарищей арестовали после того, как нашли у него дома украденное оружие. Христос даже не знал, куда того увезли. Говорили, что арестованных борцов из ЭОКА-Б пытали, и Христос до ужаса боялся, что его выдадут. Было важно как никогда, чтобы в доме все было чисто.

Когда Маркос остановился у гаража, брат сделал знак, чтобы он въехал внутрь. Христос выглядел изнуренным, но глаза возбужденно блестели.

— Похоже, что-то назревает, — сказал он. — Мы должны быть еще осторожнее, чем раньше.

— Ты это не в первый раз говоришь, — язвительно бросил Маркос.

После покушений на Макариоса, предпринятых в последние месяцы, многое уже произошло. С того времени как ЭОКА-Б возглавил Иоаннидис, бескомпромиссный борец за присоединение Кипра к Греции, жизнь президента находилась в еще большей опасности.

Маркос виртуозно въехал внутрь полутемного гаража, но выходить из машины не стал. Христос открыл багажник и осторожно погрузил несколько пакетов. Хараламбос, до этого менявший шины на пикапе, стоял на страже снаружи, следя, не подъедет ли очередной клиент. Все, кто работал в гараже, поддерживали ЭОКА-Б, но среди постоянных клиентов были люди разных убеждений, даже несколько турок-киприотов.

Закончив, Христос захлопнул крышку багажника и подошел к двери водителя. Он нагнулся, чтобы поговорить с братом.

— Спасибо, Маркос. Они мне скоро понадобятся, так что долго хранить не придется.

— Ты бы поостерегся, — посоветовал Маркос. — Они подбираются все ближе.

— Знаю-знаю, — раздраженно отмахнулся брат. — Это дело рук информаторов, не иначе.

— Ты ведь знаешь, что говорит Макариос?

— Что? — Христос вытирал грязные руки замызганным полотенцем.

— Что ЭОКА-Б в ответе за то, что подвергает опасности независимость Кипра.

— Это Макариос — самая большая опасность для острова, — отпарировал Христос. — А не мы.

Маркос поднял стекло, включил радио и уехал.

«Our love is like a ship on the ocean…» [24] «Наша любовь как корабль в океане…» ( англ. ).

Передавали самые популярные хиты лета. Он знал слова наизусть и подпевал во весь голос. Мать всегда говорила, что он хорошо поет, и была права.

Погода стояла идиллическая, ярко-синее море сверкало. В порт заходил круизный лайнер.

«… Rock the boat, don’t rock the boat, baby» [25] «…Раскачивай лодку, не раскачивай лодку, крошка» ( англ. ). .

Маркос надеялся, что его лодку ничто не раскачает. Ему казалось, что все под контролем, а любовь и привязанность Афродити были самым лучшим в его жизни.

Сразу после песни начался выпуск новостей. Речь шла об открытом письме Макариоса Федону Гизикису, которого Иоаннидис назначил на пост президента Греции. Макариос обвинял правительство Греции в заговоре против себя и в намерении уничтожить Кипр как государство.

Диктор зачитал часть письма: «Я не раз подозревал, а однажды почувствовал, как невидимая рука протянулась из Афин, чтобы покончить с моей земной жизнью».

Макариос требовал, чтобы Афины отозвали шестьсот греческих офицеров, которые были теперь в рядах кипрской Национальной гвардии, поставляя человеческие и материальные ресурсы ЭОКА-Б.

В этот ясный солнечный день Маркос, как и все другие, слушающие радио, задал себе вопрос: «К чему приведет такое резкое заявление?» Очень скоро они получат ответ.

Через две недели, ранним утром 15 июля, начался штурм президентского дворца в Никосии. Бронированная техника и танки прорвались через ворота и обстреляли здание. Нападающие ворвались внутрь в поисках Макариоса. Вскоре дворец уже пылал.

Слух о перевороте мгновенно облетел маленький остров. Жители Кипра прильнули к радиоприемникам. В доме Ёзканов, в квартире Георгиу, в офисах «Восхода» люди не могли прийти в себя от потрясения. По радио звучала военная музыка. Затем последовало объявление: «Макариос мертв».

После этого — мрачное предупреждение: «Ситуация находится под контролем Национальной гвардии. Всем, кто вмешается, грозит казнь».

Разошелся слух, что назначен новый президент — Никос Сампсон, бывший борец ЭOKA.

Безутешная Ирини Георгиу рыдала. Она относилась к Макариосу с большой симпатией. Изменение его позиции в отношении энозиса смутило ее, но вне зависимости от политических целей президента она верила, что человек духовного сана должен быть по определению хорошим.

— Вот еще одна утрата, — пожаловалась она дочери. — Ужасная смерть! Бедный, бедный… Когда же это все закончится?

Они с Марией, которая была снова беременна, слушали новости весь день. Малыш Василакис без устали играл деревянными кубиками, погрузившись в собственный мир. Макариоса обвиняли в том, что он привел страну к такой ситуации. Диктор сообщил, что Национальная гвардия захватила власть, чтобы не допустить гражданской войны.

Когда Паникос вернулся домой из своего магазина электротоваров пораньше, чтобы побыть с женой и сыном, Ирини Георгиу осталась одна. Никого из ее мужчин не было дома. Муж и оба сына еще не вернулись.

— Где же они, как вы думаете? — Она в отчаянии заламывала руки. — Когда же они вернутся? Думаете, с ними все в порядке?

Никто не мог ответить на ее вопросы. Мария и Паникос бормотали лишь бесполезные слова утешения.

Ирини металась по комнате взад-вперед, выходила из дому, шагала по улице, словно надеясь их там встретить, возвращалась в дом, присаживалась на минутку и повторяла все сначала.

— Что нам делать? — непрестанно повторяла она.

Ирини была на грани истерики и постоянно крестилась.

— Уверен, они скоро придут. — Паникос успокаивающе гладил тещу по руке.